Изложим соображения, делающие схему еще более наглядной. Если сопоставить данную политологическую модель с геополитическими закономерностями, — т.е. с делением всего мира на сухопутный (континентальный, евразийский) и морской (атлантический) цивилизационные полюса, — то в глаза бросается следующая симметрия. — Либеральная демократия, т.е. сочетание правой экономики с левой политикой, точно соответствует магистральному направлению развития Запада, морской цивилизации, атлантизма, мондиализма и талассократии. И не случайно во главе всего западного мира утвердилась именно та держава, которая наиболее полно отвечает политологической конструкции либерал-демократизма — США. В данном случае политология и геополитика на разных уровнях фокусируются на одном и том же явлении — американизме. С геополитической точки зрения — это крайний Запад, законченное выражение “морской цивилизации”, Новый Карфаген, суммирующий ориентации всех предшествующих талассократических цивилизаций. А с политологической точки зрения, США воплощают в себе триумф сочетания правой экономики с левой политикой, причем эта модель была заложена в самой основе данного — во многом искусственного, почти экспериментального — государства, как применение на практике осознанных тенденций европейского развития в их чистом, незапятнанном “реальной историей” виде.
Европа не смогла довести до конца этот политологический опыт. Она осталась пленницей левой социал-демократии (особенно укоренной во Франции) и правым либерал-консерватизмом (классически представленным в Англии). Попытки же Германии и Италии в 20-30-е выйти на “третий путь” не удались в силу их геополитической непоследовательности и не законченности, а также в результате эффективного противодействия конкурирующих идеологий Запада и их агентов влияния.
С другой стороны, прямо противоположная политологическая позиция — консервативно-революционный полюс — исторически тяготела именно к сухопутной, континентальной, евразийской перспективе. Русские евразийцы (Савицкий, Трубецкой, Алексеев) одними из первых подметили такое совпадение, распознав даже под чисто левой фразеологией большевиков неосознанное стремление к идеократии национального толка (т.е. к “третьему пути”). Сменовеховцы и Устрялов пошли еще дальше и предложили рассматривать сам большевизм как “русскую форму консервативной революции, лишь внешне оформленную под марксизм”. Как бы то ни было, “третий путь” есть естественная модель евразийской геополитики, ее наиболее органичное и адекватное мировоззренческое выражение.
Геополитическая модель, выделяющая два основных полюса — атлантизм (Запад) и евразийство (Восток) — прекрасно иллюстрирует тот фундаментальный, центральный исторический факт, что главное цивилизационное противостояние разворачивается не между правыми и левыми в широком смысле, не между их различными модификациями и историческими воплощениями, а между двумя цивилизационными полюсами, которым на карте идеологий соответствуют либерал-демократия (атлантизм, Запад) и “третий путь” (евразийство, Восток). Нерв идеологической истории проходит между двумя противоположными сочетаниями правого и левого — между сочетанием правой экономики с левой политикой (либерал-демократия) и сочетанием правой политики с левой экономикой (консервативная революция).
4. Два значения термина “центр”
Либерал-демократия является для атлантистских политологических моделей абсолютным центром. Справа от этого центра лежат “республиканцы”, т.е. те, кто к правой рыночной экономике стремятся добавить консервативную политику, а слева от него — “демократы”, на своем крайнем фланге, заигрывающие с социализмом. На схеме ясно видно, что для такого атлантистского центра всякое зашкаливание за точку социал-демократии слева или либерал-консерватизма справа представляет собой “политический экстремизм”. Это закономерно и почти банально. Гораздо интереснее другое.
Дело в том, что для евразийского континентального ансамбля, осью которого по единодушному мнению всех геополитиков является Россия, мировоззренческая структура политического центра должна быть прямо противоположной. Абсолютный евразийский центр — это сочетание правой политики с левой экономикой, т.е. третий путь, консервативная революция. Именно такая идеологическая модель и является самой устойчивой, органичной, логичной и исторически оправданной для континентального государства. Следовательно, центризм (а значит и экстремизм) должен определяться здесь прямо противоположным образом. Атлантистский центризм — это либерал-демократия. Евразийский центризм — с точностью до наоборот — третий путь. При этом, для евразийского центра экстремизмом является все то, что располагается левее социал-демократии (т.е. просто “демократия”) и правее либерал-консерватизма (т.е. либералы-рыночники).
Цивилизационный плюрализм, который вытекает из самой сущности геополитического подхода, обнаруживает здесь строгую обратную симметрию.