Обрисованная нами в самых общих чертах картина может позволяет расшифровать смысл происходящих событий в Чечне, которые занимают в последнее время внимание политически активных наблюдателей. Речь идет, безусловно, не о простой вражде кланов и группировок, которые стремятся перераспределить сферы влияния в том странном и весьма тревожном геополитическом образовании, которое называется “Ичкерией”. Такие процессы идут всегда, в любых коллективах, но сами по себе они не раскрывают стратегического содержания событий. Всегда одна группа стремится оттеснить другую и использует для этого различные идеологические прикрытия. Но сами эти прикрытия отнюдь не произвольны. Напротив, идеологические и геополитические процессы подчиняются особой строгой логике, которую чаще всего не замечают в полном объеме те, кто участвуют в политике лишь как в карьерном или доходном мероприятии. Можно допустить, что многие участники сегодняшнего внутричеченского конфликта не до конца сознают, что конкретно они отстаивают и в чем участвуют, но от них этого и не требуется. Более компетентные силы и центры все понимают прекрасно и искусно направляют процессы в желательном для них русле. И здесь играют роль только масштабные геополитические или социальные результаты, а чьими руками они будут достигнуты — не так уж и важно.
Внутренний конфликт в Чечне обусловлен радикальной разнородностью тех сил, которые были сплочены изначальной антироссийской кампанией. Можно очень условно сопоставить промосковские силы на ранних стадиях конфликта (Хасбулатов, Завгаев и т.д.) с позицией “исламских социалистов”. Но ослабление и геополитическая самоликвидация Москвы (особенно в период практического полновластия неприкрытых атлантистов) обрекла их позицию на неминуемое поражение. Против них (и против Москвы) сплотились три силы: национал-фундаменталистские, протурецкие (“просвещенный исламизм”) и ваххабитские (импортированные извне). Здесь важно учитывать такой фактор: чеченский ислам традиционно является практически исключительно суфийским по своему происхождению, совершенно чуждым саудовскому морализму, и напротив, близким к шиитским и иранским моделям. Следовательно, органичный “чеченский фундаментализм” с необходимостью окрашен в евразийские тона. Это отнюдь не означает автоматической симпатии к Москве, как к основному полюсу Евразии, но в то же время практически исключает атлантистскую, прозападную ориентацию.