Хрущев был первым ставленником атлантистского лобби, ставшим единоличным правителем СССР. Несмотря на разногласия с Берией, Хрущев опирался именно на КГБ и в определенный момент сделал свой окончательный выбор, противоположный выбору Ленина-Сталина. Деятельность Хрущева была направлена на уничтожение внутренних структур евразийцев в СССР, а также на подрыв глобальных континентальных проектов сверх-государственного планетарного блока. Приход Хрущева был приходом к власти КГБ. Хрущев, укрепившись на своем посту, начинает наносить удар за ударом по всем уровням континентально-патриотического лобби. Все его внимание отныне центрировано на англо-саксонских странах, особенно на США. Лозунг Хрущева “догнать и перегнать Запад” означает равнение именно на атлантические державы и признание их социально-экономического превосходства. Тезисы о скором наступлении коммунизма направлены на то, чтобы снова разбудить “лево-мессианские”, “большевистско-интернационалистские” тенденции, почти забытые за долгие годы евразийского имперского геополитического сталинизма. Хрущев стремится нанести удар по всем почвенным традиционным структурам, которые сохранялись, благодаря тайному покровительству Евразийского Ордена, даже в самые страшные периоды красного террора. Хрущев хочет окончательно разделаться с Русской Православной Церковью. Хрущев был “американистом” и “атлантистом” во всем: начиная со знаменитой за-атлантической “кукурузы” и кончая военными концепциями, основывающимися исключительно на использовании межконтинентальных ракет в ущерб всем остальным видам вооружения. Хрущева совершенно не заботил евразийский континент. Он обеспокоен Латинской Америкой, Кубой и т.д. Между атлантистами из военного кабинета Хрущева (главой которого был маршал С.С.Бирюзов) и евразийцами из группы Штеменко возникает почти открытый конфликт. Хрущев настаивает на концепции “ядерного межконтинентального блицкрига”, что, с континентальной точки зрения, является ничем иным, как стратегической диверсией, ослабляющей реальную военную мощь континентальных сил, разрушающих экономику и создающей планетарную апокалиптическую угрозу. После смещения Хрущева “Красная Звезда” совершенно справедливо писала: “Стратегия, от которой мы в конце концов отказались, могла родиться только в больном мозгу”. Штеменко еще раньше предупреждал в той же “Красной Звезде”: “Ни в коем случае нельзя основывать безопасность СССР только на баллистических межконтинентальных ракетах”. Начиная с Хрущева происходит окончательное разделение внутри-государственных функций: “чистые партийцы” и представители Лубянки солидаризуются отныне с хрущевской стратегией “ядерного блицкрига” (сама Советская Армия становится первым заложником “ядерных террористов” КПСС, а точнее, атлантического крыла КПСС), а евразийцы и лоббисты ГРУ настаивают на развитии обычных вооружений и пытаются взять реванш через военные исследования космоса. В 1958 году Хрущев отстраняет от власти могущественного и чрезвычайно популярного евразийского маршала Жукова. В 1959-ом он делает другой наступательный ход - ставит во главе ГРУ одного из самых одиозных фигур советской истории, кровавого палача, чекиста Ивана Серова, известного под кличкой “Живодер”. Этого кровавого персонажа - идеального типа для характеристики Ордена Красного Осла в целом - ненавидел Генштаб и, естественно, сами работники ГРУ, патриоты Евразии, в первую очередь. Другой “атлантист”, генерал Миронов, становится ответственным куратором так называемых “административных органов”, что означает надзор над основными армейскими и разведывательными подразделениями. Однако хрущевские наступательные маневры встречают слаженное оккультное противодействие евразийцев: Конев, Соколовский, Тимошенко, Гречко пытаются сбросить Хрущева любой ценой. Каждый лишний день пребывания этого “атлантиста” у власти наносит невосполнимый идеологический, стратегический и политический ущерб как СССР, так и, в целом, интересам континентальных держав. Заметим также любопытную деталь: именно в период Хрущева доминация “тоталитарно-гегельянской” линии в советской “ритуально” марксистской философии (предполагающей примат сверх-индивидуальных, “объективных” факторов над индивидуальными и субъективными) сменяется на доминацию “субъективно-кантианской” линии (предполагающей примат индивидуалистического и “субъективного” над “объективным”). С этого же времени начинается стремительная деградация гражданского образования, появляется новая плеяда “хрущевских” академиков и ученых, представляющих собой сброд неквалифицированных и заносчивых дилетантов. (Вспомним, к примеру, о типичном “хрущевце” А.Н.Яковлеве, признавшимся, что он критиковал Маркузе, даже не удосужившись его прочитать; сталинские ученые, продолжавшие, хотя и в своеобразной форме, дореволюционные академические традиции, как правило, отличались знанием тех авторов, которые они искренне или не очень искренне критиковали). С Хрущева начинается постепенное распространение в обществе “атлантически” ориентированной, беспочвенной и космополитической интеллигенции, которая незримо пестуется КГБ даже в ее наиболее радикальных и диссидентских вариантах. Темы Запада, темы США начинают распространяться в СССР в качестве “запретного”, но “притягательного” идеала именно с конца 50-ых-начала 60-ых.