Индусы — с их духовным реализмом и детальным знанием человеческой психологии — описывают касту кшатриев как самостоятельный человеческий тип с особыми наклонностями. особой этикой, особой природой, особыми ритуалами. Изложение этого заняло бы целые тома, поэтому ограничимся самыми важными моментами.
Кшатрии, воины представляют собой тип, который лучше всего воплощается в действии “экспансии”, “расширения”. Брахманы, жрецы представляют собой вертикаль и концентрацию. Кшатрии — горизонталь и расширение. Суть кшатрия, воина — волевой предельно напряженный импульс, выброс энергии вовне. Не случайно индусы называют символической целью жизни кшатрия — “каму“, “желание”. Мужской, агрессивный, захватнический, силовой принцип по преимуществу, стремление максимально расширить пределы своего контроля своей доминации, своего начала.. Воины хотят “тотализовать” себя, простереть свое присутствие на максимально большое социальное и географическое пространство. “Желание” — высшая тайна воина, яркий огонь его воли, стремление излить вовне переизбыток своей внутренней, хлещущей через край жизненной силы. Термин Льва Гумилева “пассионарность” прекрасно характеризует сам тип кшатрия в его наиболее чистой и совершенной форме.
Воина отличает именно позитивный. созидательный, экспансивный принцип, переизбыток силы и энергии. Эта солнечная световая агрессия в нем изначальна. И лишь потом, на втором этапе реализации — и лишь по отношению к тому, что выступает для воина в качестве препятствия — созидание превращается в разрушение, уничтожение, смерть. Эта разрушительная сторона воинов и войны происходит не из “желания”, а из препятствия к его осуществлению. Иными словами, смерть и разрушение, которые неразрывно ассоциируются у нас с войной, на самом деле, являются не основным, но побочным, второстепенным элементом воинского архетипа. Воин хочет созидать и строить. Но реальность устроена так, что ему всегда кто-то или что-то мешает, препятствует, становится поперек пути. Вот это “препятствие” и подлежит уничтожению, каким бы оно ни было — либо враждебным государством, либо косностью масс, либо неподатливостью природной среды, либо не дисциплинированностью и своеволием низших, безответственных слоев — работников, торговцев, просто разноликого сброда. Здесь и только здесь проступает отрицательная, негативная сторона воинственного начала.
Созидательность кшатрия воплощается как в высшей форме в творении Государства, упорядочивающей системы, приводящей хаотический разнобой частных интересов и стремлений к единому гармоничному ансамблю, воплощающему строй и порядок, свойственный высшим, невидимым мирам духа, на этой несовершенно земле. По мнению немецкого философа Ганса Блюхера “государство — это чисто мужское создание, оно возникло из Mannerbund, древнеарийских мужских воинственных союзов”. В государственном строительстве воплощается высший момент кшатрийского желания, это — венец воинской любви.
Вторая сторона желания — более материальна, но также неразрывно связана с кшатрийским архетипом . Речь идет о любви к женщинам. Это также неотъемлемая сторона воина. Любовь и смерть. Убийство и гибель наряду с жарким огнем чувственного влечения. Иногда накал любви столь возрастает, что ее объект абсолютизируется. Тогда мы получаем нечто аналогичное средневековому рыцарству — обособлению европейских кшатриев в специальную организацию, где Любовь в прекрасной Даме сливается с эзотерической доктриной, а земная женщина полностью отступает перед раскаленным выше всех пределов желанием Женщины Небесной, Сверхженщины, Беатриче, Софии.