Художественная жизнь 70—80-х гг. была, несмотря на цен¬зурныецензурные ограничения, яркой и насыщенной. Продолжая традиции «оттепельной» литературы и кино, на экран вышли фильмы о ду¬ховномдуховном мире и гражданской позиции современника («Доживем до понедельника», 1969, реж. С.И. Ростоцкий, «Начало», 1970, и «Прошу слова», 1975, реж. Г.А. Панфилов, «Премия», 1974, реж. С.Г. Микаэлян). Были созданы первые отечественные телесериалы («Адъютант его превосходительства», 1970, реж. Е.И. Ташков, «Семнадцать мгновений весны», 1973, реж. Т.М. Лиознова, «Мес¬тоМесто встречи изменить нельзя», 1979, реж. С.С. Говорухин), их ге¬роигерои снискали колоссальную популярность у зрителей.
Неотъемлемой частью культурного багажа интеллигенции стало так называемое интеллектуальное (авторское) кино. Его по¬явлениепоявление связано с именами режиссеров, следовавших авторско¬муавторскому видению и работавших вне устоявшихся в советской кинема-тографиикинематографии тем, канонов, привычного кинематографического язы¬каязыка. Фильмы А.А. Тарковского, К.Г. Муратовой, А.Ю. Германа выходили с цензурными купюрами и в небольшом количестве копий, но у них была своя преданная аудитория. Режиссерский дебют Тарковского «Иваново детство» (1962) стал одним из луч¬шихлучших фильмов о войне. Мятущееся сознание и нравственные поис¬кипоиски героев картин Тарковского («Андрей Рублев», 1966, «Солярис», 1972, «Зеркало», 1974, «Сталкер», 1979) отражали настро¬ениянастроения последнего поколения советской интеллигенции. Многие такие фильмы не шли в широком про¬катепрокате или вовсе не попадали на экран («Проверка на дорогах» А.Ю. Германа, «Комиссар» А.Я. Аскольдова).
Настоящий взлет переживало театральное искусство. На сцене за¬частуюзачастую удавалось расставить понят¬ныепонятные зрителю акценты и в подцензур¬номподцензурном тексте, установить духовный кон-тактконтакт с аудиторией. На спектакли московской Таганки, Театра им. Ленинского комсомола, ленинградского Большого драматического театра и многих других театров было очень трудно попасть.
Круг чтения и характер читательс¬кихчитательских предпочтений — яркая иллюстрация потребности в общественной дискуссии. Ху¬дожественнойХудожественной, учебной и детской литерату¬рылитературы катастрофически не хватало. Быстро рос спрос на книги, и любое вызывавшее читательский интерес издание становилось дефицитным, несмотря на подчас огром¬ныеогромные, многотысячные тиражи. Подавляю¬щееПодавляющее большинство граждан СССР — и взрослых, и детей — пользовались быстро расширявшейся сетью библиотек и читаль¬ныхчитальных залов. Домашние библиотеки были в каждой семье. На дом выписывались по нескольку газет и журналов, оформить подписку на самые популярные издания (журналы «Новый мир», «Иностранная ли¬тературалитература», «Юность» и другие, печатавшие произведения современных авторов) было очень трудно, спрос на них многократно превышал предложение. Чтобы утолить читательский голод, в конце 60-х гг. предпринимается грандиозное издательс¬коеиздательское начинание: в течение десяти лет тиражом 300 тыс. экзем¬пляровэкземпляров издаются 200 томов «Библиотеки всемирной литерату¬рылитературы» — лучших произведений мировой классики. Огромным спросом пользовались и издания недоступных ранее широкому читателю произведений мировой литературы. Они выходили стотысячными тиражами в серии «Литературные памятники», первоначально предназначавшейся специалистам. Эти и другие начинания поддерживали репутацию СССР как «самой читаю¬щейчитающей страны мира»
Ежедневно (!) в стране выходило 4,3 млн. экземпляров книг и брошюр (более 1,5 млрд. в год, данные 1971 г.), число наименований к концу десятилетия достигло 85 тыс. Но значи-тельную часть этой продукции составляла общественно-полити¬ческая литература — произведения Маркса, Энгельса, Ленина, программные выступления руководителей КПСС, документы съездов и пропагандистские материалы. Их изучение входило в обязательную программу старших классов школ, вузов и специ¬альноспециально организованной системы повышения общественно-полити¬ческойобщественно-политическая подготовки, в которую была вовлечена значительная часть взрослого населения. Открыто критиковать партийные ус¬тановкиустановки и саму систему идеологического воспитания мало кто решался, но на протяжении 1970—1980-х гг. наблюдался стой¬кийстойкий рост скептического отношения к этим пропагандистским усилиям при внешнем соблюдении «правил игры». Именно в эти годы в среде интеллигенции укореняется «двоемыслие» — состо¬яниесостояние внутреннего несогласия с идеологическими установками и укладом жизни, который они порождали, при внешнем одобре¬нииодобрении (или примирении) действительности. Для некоторых уход в частную жизнь (означавший добровольное лишение возможности быстрого продвижения по службе и повышения уровня жизни), а иногда и занятие малооплачиваемым физическим трудом (работа дворниками, кочегарами, грузчиками и т. п.) были выражением отношения к существующей системе и нравственным выбором.
В начале 70-х гг. на страницах «Литературной газеты» — рупора со¬ветскойсоветской интеллигенции — стали появляться многочисленные публикации о необходимости бережного отношения к природе. Дискуссия велась вокруг проблем эрозии почв в Казахстане в ходе освоения целинных земель, экологического бедствия в районе Аральского моря, губительных для природ¬нойприродной среды последствий строительства каскадов ГЭС на Волге. Опасности загрязнения Байкала был посвящен вызвавший широкий общественный ре¬зонансрезонанс фильм «У озера» (1970, реж. С.А. Герасимов). Одним из эпицентров столкновения мнений вокруг проблем защиты окружающей среды стал про¬ектпроект «поворота северных рек». Представители интеллигенции, такие, как известный писатель С.П. Залыгин, вступили в открытую полемику с автора¬миавторами грандиозных планов «преобразования природы» для решения текущих экономических задач. Эти планы продвигались на государственном уровне, и только в годы перестройки они были наконец пересмотрены.
2.8.Сатира в художественном творчестве. «Другое искусство»
Ясность и оптимизм относительно возможностей, которые открываются перед человеком «нового общества», во второй поло¬винеполовине 70-х гг. постепенно сменились настроениями иной тональ¬ноститональности. Юмор, бывший непременным участником дружеского об-щениящения в 60-е гг., стала быстро теснить разрушительная ирония, а затем откровенное издевательство над неэффективностью системы, пусть и высказанное эзоповым языком, как в репризах А.И. Райкина. Выступления писателей-сатириков — неизменная состав¬ляющаясоставляющая концертных программ этих лет. В повседневном общении прочное место занял бытовой и политический анекдот.
Не случайно любимым жанром советского кинозрителя являлась комедия с социальным подтекстом. Комедия фиксиро¬валафиксировала людские недостатки и социальные пороки, но постепенно менялись тональность показа действительности и характер изобразительных средств. Красноречивый пример — эволюция творчества одного из самых известных и любимых советских кинорежиссеров Г.Н. Данелия: от фильма, ставшего символом «оттепели» («Я шагаю по Москве», 1963), и комедии «Не го¬рюйгорюй!» (1969), которые отличает мягкая авторская ирония, через усиление элементов социальной сатиры («Афоня», 1975, «Мимино», 1977) до сарказма («Осенний марафон», 1979) и разобла¬чительногоразоблачительного социального пафоса («Кин-дза-дза», 1986).
Образ «эпохи развитого социа¬лизмасоциализма» прочно ассоциируется с твор¬чествомтворчеством поэта, артиста театра и кино, автора и исполнителя песен B.C. Вы¬соцкогоВысоцкого. Значение наследия поэта вы¬ходитвыходит далеко за рамки явления куль¬турнойкультурной жизни. Глубоко демократич¬ноедемократичное творчество Высоцкого было популярно в разных социальных сло¬яхслоях, в его героях советское общество узнавало себя. Высоцкий работал од¬новременноодновременно в поле подцензурной культуры (он был артистом Театра на Таганке, снимался в кино и писал тексты песен для кинофильмов и спектаклей) и культуры «неофициальной». В 70-е гг. эти две сферы все дальше расхо¬дятсярасходятся и в темах, и в формах творческого самовыражения. Осо¬бенноОсобенно ярко такое расхождение проявилось в изобразительном ис¬кусствеискусстве, в творчестве нового поколения композиторов — пред¬ставителейпредставителей музыкального авангарда (А.Г. Шнитке, С.А. Губайдулина, Э.В. Денисов) и в молодежной музыкальной культуре.
Массовым увлечением советской молодежи стал рок — самое заметное направление «неофициального» искусства по¬следних советских десятилетий. Популярные советские рок- группы («Машина времени», «Цветы», «Аквариум») появляют¬сяпоявляются в начале 70-х гг. В отличие от западного рока, где основную роль играл ритм, в молодой советской рок-культуре большую смысловую нагрузку несли тексты. Попытки власти поставить рок под контроль через систему официально зарегистрирован¬ныхзарегистрированных клубов не увенчались успехом: и музыканты, и зрители не готовы были поступиться обретенной свободой.
В условиях запретов на альтернативные формы художест¬венного творчества общественно-политическое звучание приобре¬ло творчество художников «другого искусства», хотя прямое про¬тивостояниепротивостояние официальной идеологии отнюдь не было целью их деятельности. В сентябре 1974 г. по распоряжению властей при помощи бульдозеров была разогнана выставка картин, организо¬ваннаяорганизованная на московском пустыре. Бурное обсуждение проблем сво¬бодысвободы творчества в СССР, развернутое в западных средствах массовой информации, поддерживало повышенный интерес к альтер¬нативнойальтернативной культуре внутри страны, через иностранное радиове¬щаниерадиовещание («радиоголоса») отголоски дискуссии доходили до советс¬койсоветской аудитории и подпитывали критические настроения. Власти сочли целесообразным разрешить небольшие экспозиции художников-неформалов (О. Рабин, В. Немухин, JI. и В. Кропивницкие, JI. Мастеркова и др.). Первые такие выставки состоялись в Москве и Ленинграде после разгона «бульдозерной выставки».
В среде «другого искусства» родилось новое направление, получившее название московского концептуализма (И. Кабаков, Э.Булатов, Д. Пригов, И. Чуйков и др.). Московские художни¬кихудожники стремились воспроизвести на плоскости холста и в концепту¬альныхконцептуальных инсталляциях мир идей, а не мир вещей, и главной бы¬лабыла идея свободы. Создавая пространство свободы, они широко использовали текст и узнаваемые символы времени, отражав¬шиеотражавшие пространство «несвободы», за пределы которого стремился вырваться человек. Лозунги, портреты вождей и другие пропа¬гандистскиепропагандистские материалы широко использовались в качестве изоб¬разительныхизобразительных средств представителями соц-арта (В. Комар, А. Меламид), превращавшего привычное в объект иронии.