Летом многие покидали квартиры, чтобы отправиться на дачу. В 70-е гг. массовая раздача садово-огородных участков стала рассматриваться как доступный и быстрый способ повы¬ситьповысить благосостояние людей. На бесплатно полученных 6 сотках «садовод» должен был выращивать овощи и фрукты для лично¬голичного потребления. Раздавая участки, власти надеялись не только обеспечить «весомую добавку к столу трудящихся», но и орга¬низоватьорганизовать досуг в доступных для всех формах. Дачник-садовод стал знаковой фигурой времени, оттеснив туриста-походника.
Для все большего числа семей доступным средством транс¬портатранспорта становится личный автомобиль. Вплоть до второй половины 60-х гг. личный автотранспорт был большой редкостью (к 1967 г. на тысячу семей приходилось всего 12 личных автома¬шинавтомашин). С начала 70-х гг. происходит нас¬тоящийнастоящий скачок в автомобилестроении, к 1971 г. общее число ежегодно выпуска¬емыхвыпускаемых в СССР машин впервые в отечест¬веннойотечественной истории перевалило за миллион¬нуюмиллионную отметку. Настоящим прорывом стало выведение на полную мощность в начале 70-х гг. автогиганта в Тольятти. Здесь трудились над созданием «народного» автомобиля. В короткие сроки Волжский автозавод (ВАЗ) освоил производство модели ВАЗ-2101 — знаменитой «копейки», советского аналога модели итальянского ФИАТ- 124. Эта машина стала самой попу¬лярнойпопулярной в стране. В последующее де¬сятилетиедесятилетие выпуск легковых автомо-билейавтомобилей вырос в 4 раза.
Инженерные специальности по¬лучалиполучали миллионы людей, и конструк¬торскаяконструкторская мысль активно искала новые возможности развития. Правда, далеко не всегда новинки внедрялись в производство. Путь бюрократических согласований был долгим, и разрыв между разработкой и внедрением опытных образцов в произ¬водствопроизводство не только не сокращался, но и продолжал расти. Огром¬ныеОгромные средства вкладывались в подготовку кадров для промыш-ленностипромышленности, по ряду популярных специальностей, в первую очередь инженерных, наметилось перепроизводство кадров. 4,5 млн. человек работали в сфере науки и научного обслужива-нияобслуживания, в том числе более 1,5 млн. занимались непосредственно на¬учнойнаучной деятельностью. Это свидетельствовало о превращении научной работы в массовую профессию. Доля затрат на научные исследования достигла 3,74% ВВП (1985).
Постепенно поднимался уровень заработной платы: в 1970 г. средняя зарплата составляла 122 рубля, к концу десяти¬летиядесятилетия — 169 рублей. Особенно заметно выросли доходы заня¬тыхзанятых менее квалифицированным трудом, это было связано с ка¬тастрофическойкатастрофической нехваткой рабочих рук на производстве. В результате зарплата дипломированных специалистов, возрас¬тавшаявозраставшая гораздо медленнее, стала стремительно приближаться к уровню оплаты неквалифицированных работников. Возникшая в результате уравниловка снижала мотивацию труда представи¬телейпредставителей таких массовых профессий, как инженер, учитель или врач. При этом престиж неквалифицированного труда оставался низким. Предприятия получили право набирать «по лимиту» рабочих из сельской местности и прописывать их в заводских общежитиях. Работа была в основном тяжелой, а уровень авто¬матизацииавтоматизации заметно отставал от потребностей современного про¬изводствапроизводства, особенно в сельском хозяйстве.
Низкая эффективность труда в этой отрасли, постоянный отток кад¬ровкадров в город и огромные потери во время транспортировки и хранения уро¬жаяурожая (до 40% от объема собранного) не позволяли наладить бесперебойное снабжение качественными продуктами питания. Чтобы как-то справиться с трудностями, широко использовалась «шефская помощь»: работавшие в городах (на заводах, в научных институтах) и особенно студенты вузов регу¬лярнорегулярно и в обязательном порядке привлекались к уборке урожая и работе в овощехранилищах. Такой неэффективный труд был близкой и понятной всем темой многочисленных анекдотов и сатирических произведений.
Обычные продукты — мясо, молоко, масло — в конце 1970-х гг. стали исчезать с прилавков, особенно в небольших городах и в сельской местности. Цены на них с 1961 г. остава¬лисьоставались стабильными: белый хлеб стоил от 13 до 25 копеек за батон (в зависимости от качества муки), буханка черного обхо¬диласьобходилась в 18—22 копейки, литр молока стоил 32 копейки, 1 кг мяса — 2 рубля. Люди вынуждены были часами стоять в очере¬дяхочередях, чтобы «достать» необходимые продукты, одежду, обувь. Автомобили и импортные товары длительного пользования (ме¬бельмебель, холодильники, ковры) можно было приобрести после мно¬голетнихмноголетних очередей, в них записывали работников крупных предприятий и госучреждений.
Рост денежной массы к началу 80-х гг. оказался непропор¬циональнымнепропорциональным росту ее товарного покрытия. В результате стали быстро пополняться и денежные сбережения на счетах в сберкас¬сахсберкассах, люди откладывали деньги, чтобы потратить их в случае, ес¬лиесли представится возможность. Неотъ¬емлемойНеотъемлемой чертой повседневной жизни 70—80-х гг. стала острая нехватка ус¬лугуслуг. Это привело к бурному росту не учтенной государством и не облагае-мойоблагаемой налогом сферы «теневой экономи¬киэкономики». В городах на долю «теневой эко¬номикиэкономики» приходилось до 40% ремонта автомобилей и 30% ремонта бытовой техники, значительная доля услуг по ремонту квартир, пошиву одежды.
Повседневная жизнь заметно расходилась с идеологическими уста¬новкамиустановками, представлявшими советский народ как единую социально-политическую общность, а политику государства как последовательное воплощение марксистских идей о социальной справедливости. Заметной становилась разница в качестве жизни разных групп населения, она определялась различиями не только в уровне до¬ходовдоходов, но и в возможностях доступа к социальным благам. «Развитой социализм», особенно на позднем его этапе (конец 70-х — начало 80-х гг.), оказался мало похож на переходную фазу к коммунизму. Уровень жизни заметно вырос, но распрост¬ранявшиесяраспространявшиеся в советском обществе ценности и стандарты потреб-лениялиния не соответствовали задаче «воспитания нового человека». Установки официальной идеологии присутствовали на поверхнос¬типоверхности повседневной жизни, но они уже не могли диктовать образ мысли и поведения людей.