Системы рекрутирования элит

Большое влияние на социальную представительность, качественный состав, профессиональную компетентность и результативность элиты в целом оказывают системы ее рекрутирования (отбора). Такие системы определяют: кто, как и из кого осуществляет от­бор, каковы его порядок и критерии, круг селектората (лиц, осу­ществляющих отбор) и побудительные мотивы его действий.

Существуют две основные системы рекрутирования элит: гиль­дий и антрепренерская (предпринимательская). В чистом виде они встречаются довольно редко. Антрепренерская система пре­обладает в демократических государствах, система гильдий — в странах административного социализма, хотя ее элементы широ­ко распространены и на Западе, особенно в экономике и госу­дарственно-административной сфере.

Каждая из этих систем имеет свои специфические черты. Так, для системыгильдий характерны:

1) закрытость, отбор претендентов на более высокие посты главным образом из нижестоящих слоев самой элиты, медлен­ный, постепенный путь наверх. Примером здесь служит сложная чиновническая лестница, предполагающая постепенное продви­жение по многочисленным ступенькам служебной иерархии; 2) высокая степень институциализации процесса отбора, наличие многочисленных институциональных фильтров — формаль­ных требований для занятия должностей. Это могут быть партий­ность, возраст, стаж работы, образование, характеристика руко­водства и т.д.;

3) небольшой, относительно закрытый круг селектората. Как правило, в него входят лишь члены вышестоящего руководящего органа или один первый руководитель — глава правительства, фирмы и т.п.;

4) подбор и назначение кадров узким кругом руководителей, отсутствие открытой конкуренции;

5) тенденция к воспроизводству существующего типа элиты. По существу, эта черта вытекает из предыдущих — наличия много­численных формальных требований, назначения на должность высшим руководством, а также длительного пребывания претен­дента в рядах данной организации.

Антрепренерская система рекрутирования элит во многом про­тивоположна системе гильдий. Ее отличают: 1) открытость, ши­рокие возможности для представителей любых общественных групп претендовать на занятие лидирующих позиций; 2) неболь­шое число формальных требований, институциональных фильт­ров; 3) широкий круг селектората, который может включать всех избирателей страны; 4) высокая конкурентность отбора, острота соперничества за занятие руководящих постов; 5) изменчивость состава элиты, первостепенная значимость для этого личностных качеств, индивидуальной активности, умения найти поддержку широкой аудитории, увлечь ее привлекательными идеями и про­граммами.

Эта система больше ценит выдающихся людей. Она открыта для молодых лидеров и нововведений. В то же время определен­ными недостатками ее использования являются относительно большая вероятность риска и непрофессионализма в политике, сравнительно слабая предсказуемость политики, склонность ли­деров к чрезмерному увлечению внешним эффектом. В целом же, как показывает практика, антрепренерская система рекрути­рования элит хорошо приспособлена к динамизму современной жизни.

Система гильдий также имеет свои плюсы и минусы. К числу ее сильных сторон относятся уравновешенность решений, мень­шая степень риска при их принятии и меньшая вероятность внут­ренних конфликтов, большая предсказуемость политики. Глав­ные ценности этой системы — консенсус, гармония и преемст­венность. В то же время система гильдий склонна к бюрократи­зации, организационной рутине, консерватизму, произволу селектората и подмене формальных критериев отбора неформаль­ными. Она порождает массовый конформизм и затрудняет ис­правление ошибок и устранение недостатков по инициативе снизу. Без дополнения конкурентными механизмами эта система ведет к постепенной дегенерации элиты, ее отрыву от общества и пре­вращению в привилегированную касту.

 

 

 

17. Политическая мысль Руси/России XIII-XX вв.

 

Как и в Европе, начальная стадия политической мысли России отличалась тем, что она не отделялась от религиозной, растворялась в синкретическом видении мира общины. В древних источниках княжеская власть виделась отцовской, праведной. Так, в "Поучениях" (XII в.) В. Мономаха говорится об ответственности князя за авторитет власти, проводимую политику, судебное разбирательство, успехи в воинском деле. В. Мономах завещал быть милосердным и правосудным, не позволять "сильным погубить человека". В "Молении Даниила Заточника" (XII—XIII вв.) выделяется другая сторона княжения - каким должен видеться князь? Он должен быть заботливым отцом и в то же время грозным для врагов и подданных.

Источник власти идентифицируется с божественным началом, и в этом суть политической мысли Руси и средневековой Европы. Однако на Руси сильной оказалась тенденция идентификации основы власти с согласием властвующих и подданных. В "Повести временных лет" Нестора (XI—XII вв.) есть легенда о том, как на Русь призвали варяжских князей. Легенда как бы выполняла реальную политическую роль, рассказывая об исторической независимости Киева от византийских императоров, которые претендовали на всевластие во всем православном мире. Уже со времен Древней Руси росло сознание, что в основе государства должно лежать согласие.

Активность незнатных граждан России в годы шведско-польской интервенции, подъем национального самосознания народа привели к идее избрания царя "всей землей". Мысль о народно-избранном царе противоречила старому убеждению о божественном происхождении власти, но одновременно положила начало русской традиции соборности, общинности. В новом принципе "глас народа - глас божий" объединялось теологическое и мирское видение власти. Если соборность и можно назвать демократией, то только в общинном смысле слова. Соборность исключала Я, предлагала только МЫ, исключала несогласие и тем более оппозицию, но предполагала авторитарность. Соборность по сути своей основана на полновластии большинства, которое может обернуться и тиранией большинства. Власть идентифицировалась с отцом, тотемом и решением вопросов всем миром. Соборность и авторитаризм - два гармонично подпирающих друг друга начала в равной мере исключающих автономию, ограничение простора власти. Идеология русской государственности развивалась в обстановке независимости от внешних политических центров и растущих национальных интересов. В "Слове о законе и благодати" Иллариона (XI в.) говорилось о независимости Киева от Византии. Утверждалось, что время богоизбранности Царьграда, притязаний Византии на создание вселенской церкви и империи прошло, что Русь не нуждалась в чьей-либо опеке. По мере усиления роли государства, с переходом византийской ветви христианства на Руси в русское православие идея государственной и церковной независимости перерастает в осознание особой миссии России в отношении православия во всем мире. В XVI в. сформировалась теория "Москва - третий Рим". Сложилась важнейшая идеологическая основа согласия и определения границ государственных интересов.

Если для средневековой Европы была характерна политическая конкуренция, острая борьба между королем и церковью за первенство, то в России всегда был прочный союз царя и церкви. Обычно княжение и царствование идеализировалось в летописях, всевластие царей рассматривалось незыблемым принципом, вмешательство церкви в дела государства недопустимым. Однако царь в свою очередь должен всегда знать пределы своего волеизъявления. И. Волоцкий (XVI в.) считал, что царь, простирающий руки на церковные земли - дьявол.

Последствия союза царской власти и церкви сказались неоднозначно на

политическом развитии России. Такой союз укреплял центральную власть, государственность, но одновременно лишал Русь важного источника развития - критики власти. Церковь находилась в основном под властью князей и царей. Это ограничивало ее возможности в критике власти.

Критика в адрес царской власти прозвучала только раз и то из-за рубежа. Видимо, не случайно. Критика изнутри была обречена и уже потому невозможна. Курбский (XVI в.), признавая полновластье царя, в то же время считал, что царь должен советоваться со своими вельможами, оставлять за боярином "право отъезда", если он был недоволен царем. Курбский увидел опасность в политике Ивана IV, который опирался на опричнину, состоящую из малоизвестных и малоимущих, жаждущих крови именитых бояр. Своей политикой Иван IV разрушал жизненно необходимый для государственности социальный слой. Однако критика Курбского не возымела какого-либо значения в политике. Это была никому не известная критика одиночки, к тому же из-за "бугра". Но критика, прозвучавшая в "Молении", предупреждала об опасности доверяться боярам, о необходимости защиты всех от "думцев". Идея существования вредного и опасного сословия между отцом (князем) и детьми (народом) отражала двойственное отношение народа к власти. Неприкосновенность личности князя, впоследствии царя, сосуществовала с откровенным недоверием к боярству, потом к воеводам, дворянам, якобы искажавшим волю царя. В этом недоверии выражалась и критика властей и скрывалась опасность правового нигилизма в отрицании основ государственности. Русская аристократия выставлялась врагом и царя, и дворян, и крестьян.

 

 

1. Особенности развития русской политической мысли

 

Развитие отечественной политической мысли имело собственные специфические особенности в сравнении с западной политической традицией, которые были обусловлены определенным своеобразием исторического пути России. Занимая по своему географическому расположению срединное, промежуточное положение между Европой и Азией, между Западом и Востоком, российский этнос формировался под воздействием этих противоборствующих цивилизаций, испытывая постоянное напряжение в поисках культурной и политической самоидентификации. Прав был в своих оценках Н.А. Бердяев, утверждавший, что "русский народ есть не чисто европейский и не чисто азиатский народ. Россия есть целая часть света, огромный Восток-Запад, она соединяет два мира. И всегда в русской душе боролись два начала - восточное и западное" (О России и русской философской культуре. М., 1990. С.44). Эта внутренняя противоречивость характера русской культуры, во многом предопределившая зигзагообразность и прерывистость отечественной истории, способствовала, с одной стороны, ее открытости и "отзывчивости" другим культурам, о которой писали многие русские мыслители (отсюда, например, идеализация Запада в некоторых направлениях отечественной философской и политической мысли); а, с другой, сильно развитому мессианскому сознанию, нашедшему свое выражение и в русской политической традиции.

 

Огромное пространство с потенциально богатыми ресурсами, на котором изначально сосуществовали различные народы с весьма несхожими типами культур во многом предопределило специфику и роль российского государства, выступившего "собирателем земли русской", главным инструментом ее культурной консолидации и политического единения. Сформировавшийся на этой основе культ сильного государства (державы) и соответственно сильной персонифицированной власти, в рамках которой суверен государства одновременно выступал и его собственником ("вотчинный", согласно Р. Пайпсу, тип государства), оформил этатистские и патерналистские тенденции отечественной политической культуры, которые стали объектом рефлексии для многих представителей русской политической мысли.

 

Необходимо отметить, что история российского государства была тесно связана с историей русской православной церкви и православия в целом. Крещение языческой Руси послужило в свое время точкой отсчета для серьезных политических формообразований и идеологических сдвигов. Правящие круги получили в христианской религии мощное идеологическое средство для укрепления своего господства, а в лице православной церкви - новую разветвленную организацию, которая на разных этапах развития русской государственности осуществляла задачу освящения существующего социально-политического строя и идеологического закрепления государственного единства. При этом впредь до XVIII в. русская политическая мысль развивалась в целом в религиозной форме, и впоследствии сохранив в своем дискурсе религиозно-эсхатологические элементы и определенный нравственно-этический пафос.

 

Иллюстрацией этого процесса может послужить пример теории старца псковского Елизарова монастыря Филофея "Москва - третий Рим", которая, не будучи официальной идеологемой Московского государства в XVI в., тем не менее возникла в религиозных кругах для идеологического обоснования начавшегося в этот период формирования русского централизованного государства. Согласно этой теории, в мире существует вечное царство Рим, которое преемственно переходит из одной страны в другую. Рим в Италии, первый Рим, погиб от католичества, на смену ему явился второй Рим - Византия, которая была затем захвачена турками. На смену Византии пришла Москва - третий Рим, а "четвертому Риму не бывать". В обозначенной формуле были выражены две фундаментальные идеи того времени: богоизбранности русского народа и преемства царств, которые давали приемлемое для того времени обоснование возвышения Москвы, ее мессианской роли в будущем. Эта идея о Москве - третьем Риме лишь в XVIII в., и то неокончательно, поглощается более светской имперской идеологией петербургской России, продолжая существовать на периферии русского общественного сознания.

 

С XVII-XVIII вв. западноевропейские идеи Нового времени начинают оказывать существенное влияние на политическую мысль в России (Ф. Прокопович, В.Н. Татищев, Я.П. Козельский и др.), которая, отделяясь от религии, переходит постепенно в процессе развития реальной политики и духовной жизни общества на светские позиции. В немалой степени ускорению этого процесса способствовали реформы Петра I, которые, по убеждению многих исследователей, явились радикальным преобразованием, по типу "революции сверху", дополнившей церковный раскол XVII в. расколом социальным, в результате которого еще больше увеличивается разрыв между властью и остальной частью общества: "Петру удалось на века расколоть Россию: на два общества, два народа, переставших понимать друг друга" (Федотов Г.П. Новый град. Нью-Йорк, 1952. С.57). История России как бы распалась на две части - историю допетровской патриархальной Руси и историю России петровской, "объевропеизированной", в рамках которой наряду с ценностями нового порядка (ощутимое увеличение значения личности, совершенствование структур государства, изменение роли Церкви, форсирование развития отечественного промышленного, научно-технического, военного потенциала и др.), продолжали параллельно существовать и развиваться на уровне народной культуры патриархально-традиционные ценности: общинный коллективизм, соборность, подчиненность личности религии и государству, правовой нигилизм при одновременной склонности к авторитаризму и сильному политическому лидерству и др. Таким образом европеизация России затронула лишь определенную часть социального тела, не коснувшись низших слоев общества: крестьянская Россия почти до самого конца XIX в. оставалась в своем традиционном бытии в сельской общине, где поведение каждого ее члена было обусловлено коллективистскими традициями и системой контроля со стороны собрания сельского "мира", где практиковались внеэкономическое принуждение к труду, а отношения с государством строились по принципу безусловного подчинения, опираясь на идеи "наивного монархизма".

В этой связи специфику отечественной политической традиции во многом принято определять сквозь призму видения России как промежуточной цивилизации - переходной формы от традиционной статичной цивилизации к цивилизации нетрадиционной, динамичной: в результате нескольких попыток капиталистической модернизации российское общество оказалось неспособным в полной мере завершить этот переход. Модернизация в России осуществлялась "сверху", по имперской модели, выборочно, в основном на уровне средств при игнорировании необходимости соответствующего массового сдвига в ценностях: развитие промышленности не сопровождалось ростом гражданских свобод, свободомыслие неукоснительно пресекалось, принуждение к труду осуществлялось внеэкономическими средствами и т.д. В результате преобразования "сверху" не получали обратного импульса, что, не способствуя укоренению ценностей частной собственности и инициативы, правовых норм, институтов самоуправления и гражданского общества, лишь увеличивало разрыв между двумя системами ценностных ориентаций - сравнительно узкой управленческой и культурной элиты и остального населения. В итоге политическую историю России можно представить как картину постоянного противоборства либеральных и патриархально-традиционных ценностей, что и нашло свое отражение в идейных исканиях отечественных политических мыслителей, прежде всего периода XIX - начала ХХ вв., для которых отношение к делу Петра становится пробным камнем самоопределения и размежевания различных направлений отечественной политической традиции. Все более четко в русской политической мысли начинают выделяться три главных направления: консервативное, либеральное и радикальное.

 

До начала XIX в. российское государство (со времен Петра I) оставалось модернизирующимся, держа курс, пусть и с переменным успехом, на европеизацию. Поэтому консервативные идеи и собственно традиционалистская критика этого курса имела оппозиционный, полулегальный характер. Но в первой трети XIX в. происходят определенные изменения в российском сознании и практике, которые были обусловлены целым рядом факторов: победа в войне с Наполеоном, а также лидирующие позиции в антинаполеоновской коалиции привели к переоценке роли России в Европе; а некоторые трагические события и последствия французской революции вызвали определенный пессимизм и настороженность в русском обществе к европейским идеалам и ценностям. Все это послужило поводом к постановке в отечественной философской и политической мысли проблемы национального самосознания и самоопределения, которая сконцентрировалась в традиционалистском тезисе: "У России особый путь".

 

Консервативная политическая традиция в России, получив такой импульс, развивалась в направлении защиты интересов национального единства и государственной целостности, оправдания сильной политической власти и самодержавной формы правления, сохранения самобытных социальных и политических институтов, акцентируя внимание на преемственности исторического развития и неприятии радикализма как слева, так и справа, как в политической теории, так и в политической практике. В целом русский консерватизм в XIX в. аппелирует, прежде всего, к практическому жизненному опыту народа, который объявляется исторической традицией, а консервативным идеалом выступает единство самодержавия и народа: соответствие духу и характеру русского народа делает самодержавие и правление сакральными и законными с исторической точки зрения.

 

Вместе с тем, нельзя рассматривать русских консерваторов как некую единую идейную общность. Под воздействием процессов модернизации, периодически происходивших в России, русский консерватизм, как и другие направления отечественной политической мысли, подвергался трансформационным изменениям, в результате которых его идеологи могли эволюционировать от умеренно-консервативных взглядов к охранительным (М.Н. Катков, К.П. Победоносцев), и даже пытались найти способ разрешения проблем модернизации в "союзе социализма с русским самодержавием" (К.Н. Леонтьев). Внутри самого консерватизма были "правые" и "левые" течения: на правом фланге консерватизм плавно перетекал в охранительство и реакцию, которая в начале ХХ в. вылилась в движение черносотенства, а на левом приобретал явные либеральные черты. В типологии русского консерватизма условно можно выделить: историософскую идеологему самодержавия Н.М. Карамзина; политическую философию славянофильства (К.С. и И.С. Аксаковы, И.В. Киреевский, А.С. Хомяков); концепции (в том числе геополитические) неославянофила Н.Я. Данилевского и Ф.И. Тютчева; теорию русского византизма" К.Н. Леонтьева; направление "официального монархизма" (М.Н. Катков, К.П. Победоносцев, Л.А. Тихомиров); концепции неомонархизма (И.А. Ильин, И.Л. Солоневич).

 

Либерализм, будучи плодом западноевропейской культуры и не имея глубоких исторических корней в России, тем не менее стал одной из интеллектуальных традиций русской политической мысли. Однако из-за отсутствия широкой социальной базы массового отклика в России идеи либерализма не находили, оставаясь по своему статусу довольно элитарным проектом общественного развития определенных групп российского общества. Только в начале ХХ в., в период революции 1905 г. русский либерализм смог окончательно оформиться как политическое движение.

 

"Либерализм утверждает свободу лица, утверждает ее - в случае необходимости - и против власти, и против других лиц. Каковы могут и должны быть пределы этой свободе, - вопрос, конечно, очень сложный", - писал русский либеральный мыслитель П.Б. Струве. Действительно, представители всех течений русского либерализма в качестве социального идеала принимали идеал буржуазного общества, где интересы отдельной личности и ее неотъемлемых прав обладают несомненным приоритетом. Отстаивая идею единства путей развития России и западноевропейских стран, они ратовали за осуществление социальных реформ, преобразующих самодержавие в конституционную монархию, за осуществление на практике идеала правового государства и гражданского общества. Не принимая революцию как способ преобразования существующего общественно-политического строя, русские либералы пропагандировали теорию и практику реформизма. При этом идеи парламентаризма, конституционализма и верховенства права развивались с учетом сложившихся традиций русской государственности и общественности.

 

В своем историческом развитии русский либерализм, истоки которого некоторые исследователи относят к XVIII в., прошел три этапа:

 

1) "правительственный" либерализм, инициируемый "сверху" и уповающий на самоограничение просвещенной монархии (конституционные проекты М.М. Сперанского);

 

2) консервативный либерализм пореформенного периода, возникший как проект умеренной интеллигенции, которая стремилась закрепить и расширить общественные преобразования на основе диалога с властью, программы просвещения народа и участия в местном самоуправлении (Б.Н. Чичерин, К.Д. Кавелин, П.Б. Струве);

 

3) "новый" (социальный) либерализм начала ХХ в., предпринявший попытку синтезировать либеральные принципы и некоторые идеи социализма в русле традиций европейской социал-демократии (П.И. Новгородцев, П.И. Кареев, Б.А. Кистяковский, С.И. Гессен и др.). Защищая идею правового государства от критики как справа, так и слева, теоретики "нового" либерализма создают концепции, в которых осмысливаются основные принципы и перспективы развития конституционализма и правовой государственности, прежде всего в российском контексте.

 

Революционный радикализм являлся одним из основных направлений общественно-политической мысли России XIX - начала ХХ в., включая в себя политические концепции декабризма, революционного демократизма, народничества и марксизма. Будучи специфической идейной и практической реакцией интеллигенции на процессы модернизации России, на противоречивые условия ее социально-экономического и политического развития, русский радикализм был критически настроен на преодоление несправедливых и антигуманных сторон как феодально-крепостнических, так и новых буржуазных отношений. Недооценка эволюционных факторов социального развития, революционаризм, а также нигилизм, атеизм, волюнтаризм и антиисторизм - вот основные характерные черты, присущие радикальному мышлению. Стремясь любой ценой ускорить социальные преобразования и реализовать на практике свой метафизически сконструированный общественный идеал, представители русского радикализма уповали на особую роль отечественной интеллигенции в этом процессе, призванную, с их точки зрения, организовать и возглавить движение общества в сторону прогресса. В этой связи политическая теория разрабатывалась как совокупность знаний о способах воздействия на массы и их организации. В целом же направление русского радикализма, постепенно утрачивая демократические и гуманистические черты, эволюционировало закономерно к волюнтаристским и тоталитарным концепциям (анархизм, большевизм).

Наиболее значительной и яркой формой политического радикализма в России начала ХХ в. явилась политическая идеология большевизма, становление и формирование которой было непосредственно связано прежде всего с теоретической и практической деятельностью В.И. Ленина (Ульянова), а также его соратников по партии - Л.Д. Троцкого, Н.И. Бухарина, И.В. Сталина и др. Стержнем этой идеологии явилась идея осуществления пролетарской революции и установление диктатуры пролетариата под руководством большевистской партии, для членов которой революция стала "профессиональным делом" и которая сумела в октябре 1917 г., воспользоваться сложившейся в России исторической ситуацией для захвата власти.

 

Таким образом, отмеченные особенности эволюции отечественной политической мысли и общая характеристика ее основных направлений в XIX - начале ХХ вв. позволяют нам говорить о чрезвычайном многообразии, оригинальности и вместе с тем противоречивости различных идей, теорий и концепций, составивших пространство политической традиции в России.

 

18. Политическое лидерство: природа, типология, функции.

Политический лидер - это не просто человек, который руководит политическим процессами, осуществляет функции по управлению обществом, политической организацией или движением. Политический лидер - это тот, кто способен изменять ход событий и направленность политических процессов. Данном случае в роли лидера, "…т.е. ведущей стороны, может выступать как отдельный человек, так и целая организация, в частности партия, государство и т.д. В роли ведомой - общество, этносы, группы, слои, отдельный индивид".

Очевидно, что не каждый премьер-министр, монарх, руководитель политической партии, а тем более парламентарий становится политическим лидером. Политические лидеры активизируют политические процессы в обществе. Они выдвигают программы, определяющие ход исторического развития общества. Реальная политика никогда не вершилась без участия политических лидеров, выступающих главными действующими лицами в политических процессах, их основными стимуляторами.

Как показывает история, яркие политические лидеры крупного масштаба появляются в кризисные, переломные периоды общественного развития. Они становятся синтезаторами и организаторами политических и экономических программ, которые помогают обществу преодолеть огромные трудности. Когда речь идет о политических лидерах, то имеются в виду деятели, которые трансформируют общественную жизнь, перестраивают политические условия. Таков главный критерий отличия политического лидера от просто должностных лиц, менеджеров, руководителей различного уровня. Политический лидер - личность, основывающая свое влияние на общественные процессы, на осознание исторической необходимости определенных изменений.

С понятием "политический лидер" связано понятие "политическое лидерство". Это механизм и конкретные способы реализации власти. Политическое лидерство представляет собой высший уровень лидерства, поскольку оно отражает политические процессы и отношения в высших структурах власти, фиксирует властные отношения между субъектом и объектом политики на вершине политической пирамиды. Для политического лидера характерно личностное влияние лидера на умы, волю, энергию, политическую активность граждан.

На основании вышесказанного можно сделать два вывода. Во-первых, политическое лидерство, несомненно, наиболее высокая форма лидерства вообще. Во-вторых, было бы неправильным полагать, что характер политического лидерства будет одинаковым при всех политических лидерах.

Специфический характер политического лидерства зависит от многих факторов.