Престижная экономика

Последующее изучение западными этнографами-антропологами эко­номики так называемых примитивных обществ подтвердило и дополни­ло данные положения. Выяснилось, что в этих обществах трудно отде­лить экономику от политики и генеалогии, они как будто «встроены» друг в друга. Процессы производства, потребления и обмена опосредо­ваны отношениями родства, пола, возраста, разнообразными ритуалами,

Глава 3

Власть и традиционное господство

 

верованиями и проч. Исследователи пришли к выводу, что в первобыт­ном обществе существует сложная система социально-экономических отношений, к которой неприменимы основные принципы политэконо­мии капитализма (минимизация, выгода, конкуренция, рынок, товар и т. д.), поскольку многие ее составляющие не поддаются рациональному истолкованию.

В силу того, что экономическая система архаических обществ не тождественна индустриальной, антропологи были вынуждены занять­ся разработкой теории «первобытной экономики». В целостном виде учение о дарообмене было сформулировано в работах французского антрополога и социолога Марселя Мосса (1872—1950) и впоследствии развито в трудах американских антропологов К. Поланьи, Дж. Далто-на и М. Салинза (Мосс 1996; Polanyi 1968; Dalton 1971; Салинз 2000). Данное направление получило название субстантивистской экономи­ческой антропологии. По мнению Поланьи, экономика представляет собой универсальное явление в том смысле, что в каждом обществе имеется определенная «субстанция» в виде производства, распределе­ния и потребления материальных благ. Однако в доиндустриальных обществах экономика не поддается рациональному истолкованию, она «встроена» в другие институты архаического общества, опосредуется родственными, возрастными, религиозными и престижными связями.

Исследования антропологов данного направления показали, что в архаических обществах дарообмен был универсальным средством уста­новления отношений между индивидами. Причиной этого, согласно Марселю Моссу, является антропоморфизм — субъективизация внешне­го мира, присущая сознанию первобытного человека. Он видел в подар­ке магическую силу, которая, с одной стороны, передавала с вещью ча­стицу души дарителя (его «везение», магические способности и проч.) и, с другой стороны, в случае некомпенсации дара могла навредить обла­дателю первоначального дара. Очень хорошо этот аспект дарообменных отношений отражен, например, в сказке о Горе-злосчастье.

Поскольку получивший дар должен был отдарить дающего, то не­способные это сделать попадали в определенную морально-психологи­ческую зависимость от дарителя. У ненцев, например, на этот счет су­ществовала пословица «Дают подарки, глядят отдарки». Эскимосы говорят, что подарки создают невольников, как кнуты — собак. У каза­хов бытовала поговорка: «Собака, которую ударят жирной костью, никогда не пищит». Можно напомнить и русскую пословицу, согласно которой «Нет ничего хуже, чем ждать, догонять и отдавать». В основе данного явления лежит глубокий культурно-психологический феномен.

Однако подарок не являлся альтруистическим актом. Он обязатель­но предполагал компенсирующий акт в форме отдаривания. Из трех составляющих дарообмена [давать, брать а отдавать) наиболее суще­ственной являлась именно последняя часть. Подарок равного предпо­лагал ответный дар. Подарок лица более высокого статуса часто пред­полагал ответную услугу в будущем. Уклонение от отдаривания могло

привести к серьезным последствиям (например, изгнанию из общины, что равносильно смертному приговору). Субъектами обмена, как пра­вило, выступают не отдельные индивиды, а коллективы или же такие индивиды, которые выражают интересы какой-либо группы (например, вожди), то есть как бы аккумулирующие в себе силу данной группы. Система обмена дарами связывает коллективы непрерывно циркулиру­ющими связями от группы к группе, от племени к племени и в то же время охватывает все этажи и сферы общества.

Последнее превращало дарообмен в важный элемент общественных отношений, посредством которого преодолевалась замкнутая автоно­мия экономически обособленных общин и они связывались в сложную систему общественных связей с другими человеческими коллективами.

Наиболее известным примером реципрокации является знаменитая меланезийская кула, изученная Брониславом Малиновским (Malinowski 1922; см. также на русском языке: Мосс 1996: 115—129; Шрайдер 1999: 86—90). Кула представляет собой межобщинный церемониальный об­мен, распространенный на Тробрианских островах и восточном побе­режье Новой Гвинеи. Кула отличается от простого экономического обмена, называемого здесь гимвали. Она является прежде всего заняти­ем людей с высоким общественным статусом. Предметом обмена явля­ются две группы предметов: мвали — браслеты из полированных рако­вин и сулава — ожерелья из красных раковин, отливающих перламут­ром. Предметы передаются по кругу в двух противоположных направ­лениях: мвали с запада на восток, а сулава с востока на запад. Их нельзя долго хранить, и они не имеют реальной стоимости. Однако количест­во раковин и ожерелий, как и постоянное участие в церемониальных обменах, несомненно, влияет на престиж и социальные позиции троб-рианцев. Сам акт обмена подарками производится в торжественной форме. Даритель принимает преувеличенно скромный вид и под зву­ки раковины кладет вещь к ногам партнера. Вещь сразу брать нельзя, в ней содержится опасная магическая сила, должно пройти некоторое время, чтобы она стала безопасной для принимающего дар.

Можно выделить два вида дарообмена. Первый вид обмена предпо­лагал равенство между дарителем и отдаривателем. Обмен подарками между ними происходил в одной социальной плоскости, по горизонта­ли. Такие отношения в антропологии называют термином реципрока-ция (reciprocity). В качестве примера можно привести обмен подарка­ми между двумя женатыми членами рода, между женихом и невестой, между двумя бигменами. Второй вид дарообменных отношений пред­полагает наличие неравенства между дарителями. Он может представ­лять собой как предоставление подарков лицу с более высоким стату­сом, так и дары индивидам с более низким общественным рангом. Для обозначения таких отношений в антропологии используют термин ре-дистрибуция (redistribution). Примером могут выступать отношения между общинниками и вождями, между дружинниками и их предводи-

Глава 3

Власть и традиционное господство

 

телем, между подданными, вассалами и королем, между правителем небольшого государства и властителем могущественной империи, меж­ду людьми и миром богов.

В качестве иллюстрации можно, например, привести описание по­добной церемонии у индейцев острова Ванкувер (тихоокеанское побере­жье Канады). Праздник — он называется потлач — «состоит в периоди­ческом распределении ее (личной собственности. —Н.К.) среди пригла­шенных гостей, из которых от каждого ожидается возвращение этой вежливости соответствующими подарками в другом подобном же слу­чае. Следующие подробности относятся к распределению собственности отдельными лицами между другими лицами их племени. Одеяла обык­новенно даются мужчинам, игрушки и краски для лица — женщинам. Не менее двух одеял обыкновенно дается одному и тому же лицу за один раз. Иногда новое ружье разбирается, и ложе, замок и ствол раз­даются различным лицам. Разрушение известных родов собственности служит той же цели, как и ее распределение. Лодки, например, дарят­ся редко; в них делают дыру и топят их. Владелец показывает этим актом совершенное равнодушие к своей собственности; он отдает ее; он уничтожает ее, "сердце его очень сильно"» (Зибер 1923: 119—120).

Индеец, стоящий перед вами в совершенно разорванном одеяле, может иметь дома в своем сундуке 20 новых одеял и столько же яр­дов коленкора. Все, что он приобретает сверх непосредственных по­требностей, идет на увеличение этого запаса, пока не придет его день в зимнее время, когда он дает свой праздник и распределяет дары между гостями сообразно достоинству каждого. Чтобы всем доста­ло подарков на подобном пиру, одеяло иногда рвется на двадцать частей; и говорят, хотя этому трудно поверить, что ценность и коли­чество данного каждому гостю трудно запоминается. Обычай требу­ет, чтобы дар был быстро брошен в лицо получателя, чтобы пока­зать, что он идет от доброго сердца. Даритель не смотрит на дело так, что он расстается со своей собственностью; он считает ее выгод­но помещенною, ибо нынешние получатели постараются возвратить ему на своем празднике с излишком. Лицо, раздавшее больше все­го собственности, приобретает наибольшую славу, и по времени го­лос племени приписывает высшее достоинство. Достоинство это не есть достоинство высшего класса; оно лишь пожизненное и отлича­ется от древнего, наследственного достоинства (Там же: 120).

Подобные обычаи были характерны не только для архаических обществ, но и для уже сложившихся традиционных цивилизаций. Что­бы продемонстрировать свое пренебрежительное отношение к богатст­ву, европейские феодалы совершали различные сумасбродства. Один из них приказал засеять поле серебром, другой велел спалить конюш­ню вместе с тридцатью скакунами (Вloch 1967).

Важное место в престижном дарообмене занимают массовые засто-

лья. Сама организация подобных праздников требовала больших вло­жений, что существенно повышало престиж их организатора. Именно на совместных трапезах нередко осуществлялся обмен подарками и устанавливались асимметричные связи между соплеменниками. Они могли сопровождаться культовыми или религиозными церемониями. Наконец, подобные мероприятия играли также важную роль в выработ­ке чувства коллективизма у членов данной группы или более крупной общественной структуры.

В качестве иллюстрации можно, например, привести описание такой церемонии на островах Фиджи.

Уже за месяц... идут приготовления к празднику; для него садят­ся овощи и перестают бить свиней, а также собирать фрукты, что-; бы не было недостатка в еде. За два или за три дня до пиршества s весь народ на ногах. Они гордятся щедростью своего вождя, и каж-» дый приносит столько свиней, черепах, ямса и других съестных припасов, сколько только может. Все заняты приготовлениями к : празднеству, и король руководит всем этим. В этом случае они от­делываются от предубеждения против поваренного искусства, в i иных случаях исполняемого только рабами: каждый, даже сам ко­роль, помогает готовить пищу. Накопляют такие массы съестных припасов, что однажды при подобном празднестве 200 человек за­нимались б недель их расставлением, причем шесть куч, составля­ющих эту массу, содержали около 50 тонн жареного ямса и карто­феля, 15 тонн пудинга, 70 черепах, 200 тонн сырого ямса и т. п. Один ,.< только пудинг имел 7 метров объема. Когда все готово, начинается ;« раздача сообразно строжайшему этикету. Различные племена и их начальники садятся на месте праздника; туи-papa, или церемоний­мейстер, заведывает раздачей кушаний и определяет количество частей, смотря по значению племени. Он призывает одно племя за другим. При произнесении его имени каждое племя благодарит и по­сылает известное число человек из молодежи, чтобы принесли пищу. Так идет, пока не роздано все. Тогда мужчины едят на свобо­де и посылают женам их долю на дом, чтобы и те не ушли с пусты­ми руками (Зибер 1923: 118-119).

Нетрудно заметить, что некоторые отголоски данных традиций со­хранились и в современном обществе. В странах Запада, например, во многих организациях проводятся регулярные совместные чаепития или периодические вечеринки. Главная цель этих мероприятий — выработка в сотрудниках esprit de corps — духа коллективизма данной организации. Во многих традиционных и посттрадиционных обществах обычаи мас­совых публичных застолий сохранились и по сей день. В нашей стране они чаще встречаются в национальных республиках и в сельской мест­ности. Однако нередко они облачены в новую оболочку и приурочены к датам, созданным в период советской власти — празднованию офици-

Глава 3

Власть и традиционное господство

 

альных праздников, проводам в армию, чествованиям передовиков труда и т. д.

Один из подобных праздников, распространенный в Средней Азии, приурочен к обряду социализации мальчиков — обрезанию. Данный обряд называется суннат-туй. Обряд является обязательным, но требу­ет больших расходов. Праздник длится три дня. Необходимо накрыть столы на большое количество приглашенных, одарить пришедших подарками. Однако отказаться от организации церемонии было нель­зя. Это сказалось бы на престиже главы семьи. По этой причине при­ходилось залезать в долги (в 1980-е годы на организацию праздника требовалось 4—5 тыс. руб.). Однако чем более роскошный пир устраи­вал организатор церемонии, тем больше ответных подарков он получал (Абашин 1999).

Традиция организации коллективных застолий связана не только с массовыми календарными событиями. Всякое сколько-нибудь важное событие в жизни отдельного человека (день рождения, свадьба, рожде­ние ребенка, повышение в должности, защита диссертации, выход на пенсию, иногда даже уход в отпуск) предполагает, что он должен орга­низовать стол и угощение. Его родственники, друзья или коллегии по работе нередко с неудовольствием воспринимают, если данный человек проигнорировал стихийно сложившуюся традицию.

Сюда же следует отнести и традицию встречи новогодних, а также ряда иных праздников. Посмотрите, как легко пришла к нам из Аме­рики и Западной Европы традиция дарения подарков к Новому году и на Рождество. Мы постоянно жалуемся на нехватку финансов, но по­добно нашим далеким предкам (иногда) из последних сил стремимся, чтобы наш новогодний стол ломился от кушаний. В условиях отмены ряда советских праздников и возрождения некоторых прежних (с уче­том глубоко укоренившейся любви к спиртному) стихийно сложилась новая традиция празднования Нового года в течение почти целого ме­сяца, начиная от встречи католического Рождества и заканчивая встре­чей Нового года по старому календарю.