Новейшие течения консерватизма

Особенность этого периода состояла в кризисе левых - от комунистических до социал-демократических и кейнсианских - моделей общественного развития. Консерватизм и правизна по сути дела заполнили тот вакуум, который образовался с утратой левыми интеллектуальной опоры, их ослаблением, дефицитом дееспособных идей и концепций на левом фланге. Привлекательности моделей и рецептов, предлагавшихся консерваторами и правыми, способствовало к тому же и то, что в 70-х и 80-х годах существенно изменилось отношение к консерватизму как идеологическому феномену. Сразу после второй мировой войны многие политические партии консервативной ориентации в европейских странах не рисковали принять название "консервативных", боясь быть отождествленными с фашизмом и реакцией. В настоящее время фашизм с его претензиями на "революционный консерватизм" для многих представителей гуманитарных и социальных наук Запада оказался как бы достоянием истории. И если раньше консерватизм был непопулярным термином, то в конце 70-х годов он вновь приобрел популярность. В ряде европейских стран возникли политические партии под названием "консервативная", правда с дополнением "прогрессивная", "народная", "демократическая" и т.д. Приход к власти в США в 1980 г. Р.Рейгана и его избрание на второй срок в 1984 г., победа Консервативной партии во главе с М.Тэтчер в Англии три раза подряд, результаты парламентских и местных выборов в ФРГ, Италии, Франции показали, что идеи и принципы, выдвигавшиеся этими силами, оказались созвучными настроениям довольно широких слоев населения.

Усиление позиций правых и консервативных сил выразилось в активизации в большинстве развитых стран усилий по их консолидации и координации на международном уровне, по выработке общих для них социально-философских и идейно-политических принципов и установок. Об этом свидетельствует, например, создание в 1983 г. Международного демократического союза, объединяющего консервативные партии Западной Европы* Республиканскую партию США, Либерально-демократическую партию Японии, а также австралийских консерваторов. В июне того же года в присутствии канцлера ФРГ Г.Коля, тогдашнего мэра Парижа Ж.Ширака и будущего президента США Дж.Буша, М.Тэтчер приветствовала новый "консервативный интернационал <как> великое средоточие мысли и духа" [154, с. 46].

Все варианты современного консерватизма и на национальном, и на международном уровне объединены определенным комплексом концепций, идей, принципов, идеалов, в совокупности составляющих течение консерватизма как особого типа общественно-полиитической мысли. В то же время при сравнении отдельных национальных вариантов консерватизма и анализе каждого из них обнаруживается весьма причудливое разнообразие оттенков, переходных ступеней, расхождений и т.д. Не случайно в западной литературе существуют разные мнения относительно вычленения и характеристики консерватизма: в нем, как правило, выделяют четыре, пять, семь, а то и более течений или направлений.

В целом в большинстве национальных вариантов современного консерватизма можно выделить неоконсерваторов, новых правых, традиционалистских или патерналистских консерваторов. При этом следует отметить, что в ряде стран отдельные группировки новых правых и части неоконсерваторов по комплексу вопросов, связанных с социально-экономической сферой и ролью государства в регулировании экономики идут настолько далеко, что их, как правило, объединяют в так называемое радикалистское течение консерватизма. К нему можно отнести прежде всего рейганизм в США и тэтчеризм в Англии, установки которых в том или ином сочетании были заимствованы неоправыми и неоконсервативными группировками Западной Европы. Позиции этого крыла современного консерватизма по ряду вопросов, особенно это касается риторики, близки позициям либертаризма, представляющего собой довольно разнородное и аморфное течение, в котором Уживаются придерживающиеся самых разнородных воззрений и Убеждений обществоведы. Приверженцев либертаризма интересуют прежде всего законы и принципы функционирования рыночной экономики и роль государства в экономической сфере. либертаризм - это комплекс не только экономических, но и в не меньшей степени социально-философских, идейно-политических, морально-этических идей, концепций, установок, ориентации. В его основе лежит идея, согласно которой человек как единоличный хозяин своей жизни вправе поступать с ней по своему усмотрению до тех пор, пока он насильственно не вмешивается в жизнь Другого человека. Рассматривая общество как простой механизм, состоящий из автономных индивидов, либертаристы считают совершенным лишь атомистическое общество, противостоящее государству как враждебной силе. По вопросам, касающимся государственно-политической системы, соотношения экономических социальных и политических аспектов, взаимоотношений отдельного индивида, государства и общества, либертаристы - правы радикалы, занимая позиции правее не только либералов, но и консервативного лагеря. Они ратуют за изменение основ современного капитализма и восстановление принципов индивидуализма, свободных рыночных отношений, свободной конкуренции в их чистом виде. В крайних своих проявлениях либертаризм выступает за анархо-капитализм, т.е. свободно-рыночное общество, вообще не признающее государство.

Апелляция к принципам свободного рынка и свободной конкуренции, критика государственного вмешательства, государства благосостояния, социальных реформ и т.д. характерны для программных выступлений многих ведущих государственных и политических деятелей консервативной ориентации Запада. Однако большинство консервативных и неоправых политиков, учитывая изменения, происшедшие за последние десятилетия в структуре капитализма, сознает невозможность демонтажа механизмов государственного регулирования и возврат к системе, основанной всецело на принципах свободного рынка и неограниченной конкуренции. Это особенно наглядно обнаруживается при анализе их позиций в отношении программ социальной помощи, которые являются одним из важнейших объектов критики представителей консервативного лагеря. По мнению неоправых и неоконсерваторов, чрезмерно разросшиеся программы социальной помощи государства благосостояния разрушают сам принцип опоры каждого человека на самого себя, на собственные силы и воспитывают в людях иждивенческие настроения.

Но большинство консерваторов выступает за сохранение с теми или иными модификациями государства благосостояния. Как отмечает, например, американский неоконсерватор И.Кристол, неоконсерватизм - это "не развитие в стиле laissez faire, его цель - консервативное государство благосостояния". По мнению же Н.Глейзера, "победа Рейгана в 1984 г.- это победа консерватизма, впитавшего в себя основные постулаты государства благосостояния". А известный американский консервативный публицист Дж.Уилл даже написал статью под характерным названием "В защиту государства благосостояния".

Приступая к анализу собственно консервативного пласта современной западной общественно-политической мысли, следует отметить, что между новыми правыми (особенно если отсечь от них крайне правых радикалов и другие экстремистские группировки) и неоконсерваторами, объединяемыми в радикалистское течение, весьма трудно провести сколько-нибудь четкую линию ограничения. Весьма сложно определить тот рубеж, где начинается традиционалистский вариант консерватизма. Этим объясняется тот факт, что в западной литературе наблюдается разнобой по вопросу о включении тех или иных исследователей или политических деятелей в одно из названных течений. Речь идет прежде всего о Р.Рейгане, М.Тэтчер и Г.Коле, которых одни авторы называют неоконсерваторами, другие - новыми правыми, а первых двух - зачастую радикалистами. Американских политологов и социологов С.Хантингтона и Р.Нисбета одни причисляют к неоконсерваторам, другие - к традиционалистским консерваторам; Д.Белл, С.М.Липсет и Н.Глейзер, оспаривая позицию тех, кто считает их неоконсерваторами, называют себя либералами. В ФРГ имена Б.Вильмса, А.Молера, Г.Рормозера и других фигурируют в числе то новых правых, то традиционалистских, то правых консерваторов. Таких примеров можно привести множество.

В целом же часть консерваторов - это бывшие либералы или даже социал-демократы. И действительно, Г.-К.Кальтенбруннер вышел из леволиберальных кругов, Г.Машке в конце 60-х годов увлекался идеями студенческого самоуправления. Х.Люббе и А.Шван - бывшие социал-демократы. Большинство американских неоконсерваторов - бывшие социал-демократы и перебежчики из либерального лагеря. У новых правых идейно-политические ориентации, установки и ценности сформировались на стыке правого радикализма, традиционалистского консерватизма и неоконсерватизма, поэтому у них установки и ориентации современного консерватизма имеют заостренную, жесткую, бескомпромиссную форму. Таким образом, расхождения между неоконсерваторами и новыми правыми зачастую не столько в основных исходных принципов, сколько в степени концентрации внимания на тех или иных их аспектах. Поэтому далее они анализируются в едином блоке, разумеется, с учетом, когда это необходимо, существующих между ними расхождений.

В чем состоит новизна современного консерватизма

Как правило, в качестве одного из важнейших элементов Консерватизма рассматривается неприятие или неприязнь идеологий, идей, теорий и т.д. Как писал, например, известный американский поэт и историк консервативной ориентации Р-Вирек консервативное мышление носит "антитеоретический" характер в то время как либеральное мышление рационалистично и целенаправленно конструирует разного рода абстрактные схемы, в соответствии с которыми пытается переустроить общество.

Однако это лишь одно измерение консерватизма. Дело в том что сам консерватизм не что иное, как комплекс идей, концепций, принципов и т.д. Действительно, когда говорят об антиидеологичности и антитеоретичности консерваторов, имеют в виду не то, что у них вообще нет идей и теорий, а то, что они отдают пред. почтение прагматизму, оппортунизму, компромиссу, а не абстрактным схемам. Они против абсолютизации любых идей и теорий тем более против их реализации в чистом виде на практике. И в этом, как представляется, они совершенно правы. Ведь история дает множество примеров, когда попытки реализации самых, казалось бы, прекрасных и совершенных идей заканчивались абсурдом оруэлловского толка, инквизицией, "ночами длинных ножей", бухенвальдами, гулагами и т.д. Да, консерваторы имеют идеи, концепции и теории, но они, как отмечает Л.Аллисон, концептуальные скептики в том смысле, что не интересуются открытием фундаментальных принципов политики и формулированием широких концепций. Они ищут ключи к решению проблем в практике и конкретных делах [83, с. 55].

Идеологичность консерватизма воочию обнаружилась во второй половине 70-х - 80-х годах, когда была поставлена задача его идеологического перевооружения. Один из лидеров американского неоконсерватизма И.Кристол заявил, что "неидеологическая политика - это безоружная политика". Как утверждал один из руководителей французских новых правых А.де Бенуа [94, с. 30], ...захват власти совершается не только благодаря политическому выступлению, посредством которого овладевают государственным аппаратом, но и благодаря долгосрочной идеологической подготовительной работе в гражданском обществе.

Характеризуя с этой точки зрения ситуацию в Великобритании, английский публицист Д.Уотсон писал [154, с. 162]: "Впервые со времен Дизраэли британский консерватизм охвачен идеологической лихорадкой". Идеологизация или реидеологизация данного варианта консерватизма выражается в защите его представителями принципов свободных рыночных отношений, индивидуализма, свободной конкуренции, в критике государственного вмешательства, государства благосостояния, социальных реформ и т.д.

Традиционно консерватизм отождествлялся с защитой статус-К8о, существующих в каждый конкретный исторический период институтов, социальных структур, ценностей и т.д. В действительности, как указывалось выше, консерватор не мог игнорировать все без исключения изменения. Берковскому стандарту государственного деятеля, как говорил сам Берк, отвечали "предрасположенность к сохранению и способность к улучшению, взятые вместе". Даже у Ж.де Местра, о котором сложилось представление как о решительном и бескомпромиссном защитнике феодальных и абсолютистских порядков, монархические и клерикальные взгляды уживались с определенной долей терпимости в религии и признанием неизбежности перемен. Он считал изменение "неизбежным признаком жизни". Более того, де Мэстр признавал факт эрозии старого порядка и неизбежность Великой французской революции. Однако он был убежден в том, что изменениям подвержены лишь формы вещей, а сущность их, будучи отражением божественной мысли, неизменна.

Нельзя не упомянуть, что у истоков социальных реформ стояли Б.Дизраэли, О.Бисмарк и др., внесшие заметный вклад в развитие современного консерватизма. Американский политолог и поэт П.Вирек рассматривал реформы как неизбежное зло, которое, по его словам, необходимо провести постепенно без "антиисторической спешки - сверху", а не "методами толпы - снизу". Говоря словами английского романтика С.Т.Кольриджа, консерватизм признает постепенный и естественный рост общественных институтов, подобно тому как растет дерево, а "рационалистический либерализм", по утверждению П.Вирека, стремится механически манипулировать этими институтами, будто они представляют собой отдельные части мебели, которые можно заменить произвольно [152, с. 36, 43].

Такой подход присущ и большинству современных Консерваторов. Как отмечал, например, один из видных деятелей консервативной партии Великобритании Ф.Пим, консерватизм выступает за медленные и постепенные изменения, имеющие своей целью сохранение всего хорошего и исправление дурного. Например, в трактовке роли государства в различных сферах общественной жизни позиции консерватизма изменяются в зависимости от конкретных обстоятельств. Как справедливо отмечал Б.Гудвин [115, с. 150]: ...консерватизм - это своеобразный идеологический хамелеон, поскольку его облик зависит от природы его врага.

Иначе говоря, важнейшие положения консерватизма вались и эволюционировали в качестве ответной реакции на изменения в противостоящих ему идейно-политических течениях И действительно, консерватизм носил вторичный по отношению к либерализму, различным формам буржуазного и социального реформизма, а также левого радикализма характер. С этой точки зрения идеологические и социально-философские конструкции консерватизма характеризуются эклектизмом и прагматизмом. Это определяет и другие важные его особенности - поливариантность и противоречивость, доходящая порой до прямой конфронтации несовместимость отдельных составных элементов.

Самое, казалось бы, парадоксальное в нынешнем консервативном ренессансе состоит в том, что консерваторы выступают инициаторами перемен. В этом плане неоправые и неоконсерваторы проявили изрядную степень гибкости и прагматизма, умение приспосабливаться к создавшимся условиям. Они четко уловили настроения широких масс населения, требующих принятия мер против застоя в экономике, безработицы, стремительно растущей инфляции, расточительного расходования государственных средств, негативных явлений в социальной жизни. В значительной степени разгадка успеха представителей консервативных сил сначала в Англии и США, а затем в ФРГ, Франции и других странах кроется в том, что они предложили перемены в момент, когда большинство избирателей желало перемен. Показательно, что лейтмотивом предвыборных платформ большинства консервативных партий стали обещания перемен. На выборах 1979 г. М.Тэтчер, например, обещала полностью изменить политику господства государства во всех сферах жизни людей. В программе, предложенной на выборах 1980 г., Р.Рейган подчеркивал необходимость положить "новое начало Америки". Словарь германских консерваторов изобилует такими понятиями, как поворот, перемена, переоценка, новая ориентация, обновление и т.д.

Тяга широких слоев населения к переменам нашла соответствующее отражение и в общественно-политической мысли консервативной и правой ориентации. Объявив о смене тенденции, ее представители выдвинули лозунг "консервативного обновления". Как утверждал, например, германский неоконсерватор Г.-К.Кальтенбруннер [130, с. 9], "именно консерватор нашего времени знает, что не только многое изменилось, но и что многое нужно изменить". В этом плане неоправые идут еще дальше. Так, представитель американских новых правых П.Уэйрич заявил [139, с. 48]: "Мы не консерваторы, мы радикалы, стремящиеся к свержению истеблишмента". Подобная революционная фразеология характерна и для многих европейских консерваторов. Один из руководителей французских новых правых А.Бенуа утверждал, что "любой консерватизм революционен".

Особенность консерватизма 70-х - 80-х годов состоит также в том, что из противников научно-технического прогресса они превратились в убежденных его сторонников. Тесно связывая с ним изменения в различных сферах общественной жизни, французские неоправые претендовали на то, чтобы "подготовить почву для революции XXI в.., которая соединила бы древнейшее духовное наследие с самой передовой технологией" [94, с. 199]. Быть консервативным означает "маршировать во главе прогресса", заявлял Ф.-Й.Штраус в 1973 г. на съезде ХСС. По словам видного деятеля ХДС Р.Вайцзеккера, консерваторы - за прогресс, ибо "тот, кто закрывает дорогу прогрессу, становится реакционером".

Отказавшись от антитехницизма, неоконсерваторы прошли своеобразную метаморфозу и превратились в приверженцев технического прогресса и экономического роста. И наоборот, антисциентизм в отличие от прежних его форм, которые, как правило, возникали в рамках философского иррационализма, в нынешних условиях характеризуется не правой или консервативной ориентацией, а левой и даже левоэкстремистской ориентацией. Еще представители Франкфуртской школы как бы "отняли" антисциентизм у правых и интегрировали в идейно-политические и социально-философские конструкции левых сил. Сложилась ситуация, при которой апелляция к науке, способной решить стоящие перед обществом проблемы, стала рассматриваться как защита статус-кво и выражение политического консерватизма. В то же время по-своему толкуемый антисциентизм стал лозунгом отдельных левых и либеральных группировок, выступающих под лозунгом преобразования существующей системы на основе принципа "малое - это лучше", постматериальных ценностей и т.д. Другими словами, в оценке научно-технического прогресса и сциентизма Консерватизм и либерализм (левый либерализм), а также левые, по крайней мере отдельные группировки их приверженцев, как бы поменялись местами.

Социокультурный и религиозный аспекты консервативного мировоззрения

Для всех течений современного консерватизма, особенно для Новых правых и традиционалистов, характерна приверженность социокультурному и религиозному традиционализму. Отказ от традиционных ценностей рассматривается ими как главная на всех негативных явлений в современном обществе. При это под традицией подразумеваются универсальные, трансцендентальные ценности и принципы. Как утверждал, например, Р.Уивер, отрицание всего трансцендентального привело к релятивизму, рассматривавшему человека как "меру всех вещей", к отказу от доктрины первородного греха, которую заменили идеей о доброй природе человека. Поскольку лишь физический, чувственный мир стал считаться единственно реальным, начался упадок религии и восхождение рационализма и материализма. Исходя из подобных установок, консерваторы делают особый упор на исчезновении уверенности людей в себе, упадке таких традиционных ценностей, как закон и порядок, дисциплина, сдержанность, консенсус, патриотизм и т.д.

Эта сторона у них проявляется в откровенной ностальгии по более простому, более организованному и гомогенному миру, который, по их мнению, существовал в XVIII- XIX вв. в период свободнопредпринимательского капитализма. Они настойчиво приводят доводы и аргументы в пользу восстановления традиционных ценностей и идеалов с их акцентом на семье, общине, церкви и других промежуточных институтах. В них, как считает У.Вальдгрейв, единство различных компонентов осуществляется родственными, географическими, экономическими, культурными или иными узами, обеспечивающими преемственность материальных и духовных ценностей.

Собственно говоря, новое у новых правых и неоконсерваторов в значительной степени состоит в том, что они делают на социокультурных и религиозных проблемах, на религиозном и культурном отчуждении. Как утверждал, например, представитель американских неоправых П.Уэйрич [155, с. 8], "сама суть нового правого - это основанный на морали консерватизм. ...Наши лозунги основываются не на экономической теории, а на религиозных взглядах". Показательно, что зачинатели французского неоправого движения первоначально декларировали, что будут ограничивать свою деятельность исключительно сферой культуры. Однако в трактовке того, что понимать под действительно традиционными ценностями, неоконсерваторы и новые правые США и ряда других стран значительно расходятся. Так, большинство американских новых правых - ревностные приверженцы протестантского фундаментализма, основанного на буквалистском толковании Библии, религиозном фанатизме, враждебности к инакомыслию и т.д.

В некоторых западноевропейских странах неоконсерваторы И особенно отдельные группы неоправых придерживаются иных позиций. Например, в ФРГ и Франции они видят свою задачу в воздуха старой Европы, в которой, как считает Ж.К.Валла, "переплелись корни греческой, латинской, кельтской, германской и славянской культур". Возврат к прошлому мыслится этими идеологами новых правых как отказ от иудеохристианской традиции, возрождение ценностей языческой Европы на базе синтеза начал Аполлона и Диониса. "Песнь мира - языческая, таково послание революции грядущего века", утверждают французские новые правые [94, с. 19]. Христианство не устраивает их тем, что оно своим монотеизмом уравнивает всех верующих, вносит в "европейское сознание революционную антропологию, основанную на идеях эгалитаризма и тоталитаризма". Что касается древней индоевропейской традиции, или, проще говоря, язычества, то оно привлекает их своим политеизмом, служащим как бы современным вариантом политико-культурного и мировоззренческого плюрализма.

Особенность идейно-политических позиций новых правых Франции, ФРГ и некоторых других стран Западной Европы состоит в широком использовании новейших этологических и психологических теорий в их приложении к политическим реалиям современности. Тезис о глубоких различиях между расами, порожденных специфическими различиями в природно-климатических и историко-культурных условиях их жизни и эволюции, ссылки на этноплюрализм, этническое и культурное разнообразие дают новым правым возможность использовать антиколониалистские лозунги левых для обоснования "генетической предрасположенности" каждой расы к раз и навсегда установившейся социокультурной модели.

Для обоснования своих позиций по данному вопросу они, используя заимствованную у средневековых номиналистов идею отрицания объективной "универсальной логики", ставят перед собой задачу развенчать универсальную этику, универсальные ценности и т.д. Такая позиция вытекает из тезиса, что в мире нет и не может быть ни общих принципов, ни идей-универсалий. Перенося этот постулат на этнокультурную сферу, обществоведы ФРГ и Франции новой правой ориентации считают, что за любым универсализмом скрывается тот или иной этноцентризм, навязывающий другим народам свои ценности и понятия. По их мнению, каждая цивилизация имеет собственную, неповторимую логику развития. Здесь явно напрашивается сравнение с Ф.Ницше, который говорил [49, с. 68]: "Каждый народ имеет свой язык добра и зла: этого языка не понимает сосед - свой язык нашел он себе в обычаях и нравах". Новые правые вполне обоснованно подчеркивают, что каждый народ имеет собственную историю, определяющую его культуру характер, психологию, традицию, обычаи - все то, что составляет его судьбу - прошлое, настоящее и будущее. Но вместе с тем любой народ независимо от его численности и географического региона существует не в изолированных друг от друга резервациях, а в сообществе с другими народами, составляющими в совокупности человечество. Само конституирование человечества, его существование и жизнеспособность как единого целого были бы невозможны, если бы для составляющих его народов не были характерны помимо специфически национальных и этнических черт и особенностей общечеловеческие черты, ценности, нормы или, говоря словами самих новых правых, универсальные ценности, универсальная этика и т.д.

Интерес неоправых и неоконсерваторов к социокультурным и морально-этическим проблемам отнюдь не случаен - он имеет под собой реальную основу. Если совсем недавно проблематика культуры представляла собой как бы неотчуждаемую собственность философии культуры или в лучшем случае философии истории, то в последние десятилетия она приобрела социологическое и политологическое измерения, обнаружив органическую связь с социально-экономическими проблемами. И не удивительно, что известный американский социолог Д.Белл пытался объяснить суть конфликтов в современном западном обществе "культурными противоречиями капитализма". Белл отдавал приоритет политике перед социальной структурой и культуре - перед политикой, поскольку, по его мнению, именно культура самым непосредственным образом связана с ценностями и идеалами, которые в конечном итоге формируют историю. Культура определяет социальное и политическое поведение, поэтому причина современных конфликтов заключается в "культурных противоречиях капитализма" [92].

Придавая первостепенное значение культуре в качестве системообразующей категории, одну из своих главных целей неоправые видят в ликвидации "монополии левых в области культуры" и завоевании "культурной власти над обществом", считая это необходимой предпосылкой для завоевания политической власти. Как писал, например, А. де Бенуа, "нельзя овладеть политической властью без предварительного завоевания культурной власти". Примечательно, что они называют свою стратегию правым грамшизмом.

Проблемы свободы, демократии и государства в трактовке консерватизма

Значительное место в конструкциях современных консерваторов занимают проблемы свободы, равенства, власти, государства, демократии и т.д. Следует отметить, что в трактовке данных проблем большинство консерваторов считают себя решительными защитниками прав человека и основополагающих принципов демократии.

Для неоконсерваторов и неоправых характерно амбивалентное отношение к государству. "Человек рожден свободным, но он всюду в цепях",- говорил Ж.-Ж.Руссо. "В цепях он и должен быть",- отвечает на это консерватор, защищающий "необходимые цепи традиции и исторической преемственности", на которых, по его мнению, основываются гражданские свободы [152, с. 158]. С одной стороны, в глазах консерваторов государство - это источник и защитник закона и морали. Без сильного государства общество может оказаться во власти анархии. Для них характерно позитивное, зачастую авторитарное отношение к государству, что в свою очередь предполагает или порождает антииндивидуализм. Н.Бэрк пишет [91, с. 25]:

Хотя защита частной собственности, рынка, личной свободы является формальным выражением консерватизма, она редко имеет своим основанием индивидуалистическую философию и почти всегда подчинена требованиям стабильности и преемственности.

С другой стороны, сильное государство может оказаться инструментом подавления индивидуальной свободы. Поэтому теоретики консерватизма постоянно подчеркивают важность ассоциаций людей, меньших по размеру, чем государство.

При необходимости выбора между индивидом и обществом значительная часть консерваторов ставит на первое место общество. По их мнению, последнее, будучи значительно шире правительства, исторически, этически и логически выше отдельного индивида. Права отдельного человека носят одновременно и естественный, и социальный характер: естественный, потому что принадлежат человеку, созданному богом в качестве части великого плана мироздания, а социальный, потому что человек может пользоваться этими правами лишь в организованном обществе. Правительство является политическим орудием общества, приданным обеспечить и защищать естественные права человека, а стабильная и эффективная экономика - это слияние индивидуального предпринимательства, групповой кооперации и правительственного регулирования.

Наиболее далеко идущие выводы и в данном вопросе делают отдельные новые правые группировки Западной Европы. Так, сторонники неоправой группировки ГРЕС отвергают традиционное христианско-либеральное предпочтение индивидуального коллективному, противопоставление понятий "свобода" и "господство". Осуждая стремление человека Нового времени отказаться от принципов авторитарности и иерархии, от "мира, каков он есть", ради "мира, каким он должен быть", они призывают заменить идею прав человека идеей прав коллектива. По их мнению, "народ имеет право, нация имеет право. Общество и государство имеют право". Что же касается отдельной личности, то она обладает правами постольку, поскольку принадлежит к конкретной "исторической, этнической, культурной сфере".

Этот подход играет значительную роль в традиционалистском консерватизме, который обладает наиболее сильными позициями в странах Западной Европы. Учитывая этот факт, Э. фон Кэюнельт-Леддин даже утверждал, что европейцам чужд американский "коммерческо-капиталистический консерватизм" [131, с. 133-135].

Традиционалистский консерватизм представлен патерналистским крылом в английском торизме, голлизмом во Франции, правыми консерваторами и частью представителей социал-консерватизма в ФРГ. Разделяя многие из изложенных выше позиций, они в ряде аспектов значительно расходятся с новыми правыми и радикалистскими группировками неоконсерваторов в трактовке роли государства, его взаимоотношений с обществом, отдельным индивидом, свободы и свободных рыночных отношений и т.д. Как отмечал, например П.Уорстхорн [157, с. 159]: "социальная дисциплина... представляет собой значительно более плодотворную... тему для современного консерватизма, чем неиндивидуальная свобода".

Большой интерес в рассматриваемом плане представляет модель, предлагаемая французским голлизмом. Либерализм не устраивает голлистов своим "эгоизмом и индивидуализмом" и стремлением "навязать обществу власть технократии", т.е. элитарного и кастово замкнутого института профессионального менеджмента, представляющего собой "антипод любого демократического режима". Главная ошибка либералов, по мнению голлистов, состоит в игнорировании того, что "средний француз невраждебно относится к дирижизму", т.е. государственному регулированию.

Центральное место в голлистской доктрине занимает тезис о приоритете французской нации и о величии Франции. Это, по мнению голлистов, может быть обеспечено только сильным государством.

Примерно такой же точки зрения придерживаются английские консерваторы-традиционалисты. В качестве важного шага в направлении преодоления наметившегося во второй половине 70-х - начале 80-х годов кризиса доверия консерваторы предлагают восстановление авторитета и престижа власти и правительства. Продолжая развивать традиционный постулат консерваторов о том, что власть - предпосылка всех свобод, они придают первостепенное значение закону и порядку, авторитету и дисциплине, полагая, что современное "производительное общество" - общество повиновения и послушания, а государство для достижения этих целей вправе принимать соответствующие меры. Подлинный порядок в обществе зиждется, по их мнению, на образовании, дисциплине и институтах, а свободу может обеспечить только сильное государство. Говоря словами Г.-К.Кальтенбруннера, они рассматривают власть как "не поддающийся устранению факт мировой истории... естественный и существенный признак любой политики, элементарное выражение человеческой природы".

Консерваторы в значительной степени правы, рассматривая власть и необходимость подчинения дисциплине как важный атрибут государственности. И действительно, где нет дисциплины, закона и порядка, там нельзя говорить об эффективности и дееспособности государственно-политических институтов, об их полной легитимности в глазах основных категорий населения. В современных условиях позиции консерваторов по данным вопросам приобретают дополнительную значимость, что увеличивает их притягательность для части населения. Более того, представители почти всех национальных вариаций консерватизма пытаются привести новые аргументы в пользу традиционного для него синтеза индивидуализма и авторитета государства, индивидуальной свободы и всеобщей воли.

Для приверженцев традиционалистского или патерналистского консерватизма характерен больший, чем у новых правых и неоконсерваторов, упор на традицию, тесно привязанную к религии. Заметим, что американские новые правые отдают предпочтение модернизированным формам вероисповедания через так называемые электронные церкви. Их европейские единомышленники выступают вообще за отказ от иудеохристианской традиции и возрождение язычества. Неоконсерваторы, по крайней мере значительная их часть, являются приверженцами либеральных церквей или же деистами. Традиционалистские консерваторы склонны в большей степени поддерживать католицизм и протестантизм в их традиционных ипостасях, подразумевая под традицией универсальные, трансцендентные ценности и принципы, которые пронизаны религиозным духом. Отказ от этих ценностей и принципов рассматривается ими как главная причина всех негативных явлений в современном обществе.

В целом идеи и концепции традиционного консерватизма, которые в тех или иных пропорциях интегрировали в себя и остальные варианты консерватизма, сводятся к следующему: вера в естественный закон, независимый от воли людей, и убеждение в том что человеческое общество представляет собой своего рода "духовную корпорацию", такую, как церковь. Порядок, справедливость и свобода являются продуктами очень длительного периода человеческой истории. Поэтому для обеспечения стабильности "общества-корпорации" первостепенное значение имеет сохранение "беспрерывной преемственности и связи жизненной артерии". Изменения в обществе не должны осуществляться каким-либо искусственным образом, поскольку оно само производит их естественным путем.

Консерваторы предпочитают известное неизвестному, настоящее и прошлое - будущему. По их мнению, для сохранения стабильности человеческого общества безопаснее руководствоваться мудростью, унаследованной от прошлых поколений, чем решать каждый вопрос, исходя из личного мнения и личного разума. Основываясь на этом постулате, они придерживаются следующих принципов:

- "индивид глуп, а род мудр";

- для "здорового" разнообразия в обществе должны существовать различные группы и классы, различающиеся своим экономическим положением и многими другими формами неравенства;

- истинное равенство - только перед богом;

- жизнеспособность общества наилучшим образом обеспечивается, если оно направляется мудрым и способным руководством, а если разрушить естественные и институциональные различия, то вакуум заполняется тираном;

- частная собственность - продукт человеческого разнообразия, без нее свобода невозможна, а общество обречено на гибель.

Подводя итоги изложенного, можно констатировать, что современный консерватизм, прошедший длительный путь исторического развития, представляет собой весьма сложное и многослойное образование, в котором уживаются самые разнообразные, порой конфликтующие между собой идеи, концепции, установки и принципы. Поэтому естественно, что он пронизан глубокими противоречиями. Как отмечал Л.Аллисон, консерваторы являются одновременно "индивидуалистами и коллективистами, приверженцами авторитаризма и свободы, мистиками и разумными практическими людьми" [83, с. 18]. Разнородны и противоречивы выдвигаемые ими идеи и рецепты решения проблем, стоящих перед капиталистическим обществом. С одной стороны, они ратуют за восстановление принципов свободной конкуренции И свободных рыночных отношений, а с другой - подчеркивают свою приверженность традиционным ценностям и идеалам с их упором на семью, общину, церковь и другие промежуточные институты, которые подрываются в процессе реализации принципов свободной рыночной экономики. Вместе с тем традиционалистское и патерналистское течения консерватизма выступают в защиту сильной власти и государства, видя в них средство обеспечения закона и порядка, сохранения традиций, национального начала и т.д. Здесь, пожалуй, наиболее отчетливо высвечиваются противоречивость, амбивалентность позиций консерваторов в трактовке проблем свободы, равенства, прав человека и соотношения последних с традицией, государством. Такая позиция вполне объяснима, если учесть, что проблемы слишком сложны и деликатны и их невозможно объяснить с помощью простых и однозначных формул, доводов и аргументов. Особенно бережно и осторожно к трактовке этих проблем следует подходить в периоды крупных социально-экономических сдвигов, когда людям свойственно впадать в крайности, которые почти всегда чреваты непредсказуемыми негативными последствиями. В условиях масштабных и глубоких перемен, которые в настоящее время переживает наша страна, умеренность, взвешенность, здравый смысл, характерные для консерватизма, способны послужить противовесом таким крайностям.

Вопросы и задания для самопроверки

1. Назовите важнейшие сущностные характеристики консерватизма

2. Назовите основные течения современного консерватизма. Перечислите различия и точки схождения между ними.

3. В чем вы видите новизну неоконсерватизма и новых правых?

4. Объясните место и роль социокультурного и религиозного традиционализма в консерватизме.

5. Каково отношение современного консерватизма к государству благосостояния?

6. Каковы позиции консерваторов в трактовке проблем свободы, демократии, государства?

Социал-демократизм. Идейные истоки социал-демократии

Под социал-демократией, как правило, подразумевают теорию и практику партий, входящих в Социалистический интернационал, те социальные и политические силы, которые составляют эти партии. Социал-демократию можно рассматривать и как социально-политическое движение, и как идейно-политическое течение. При этом существует целый ряд национальных и региональных вариантов, социально-философских, идеологических и политических течений. Например, применительно к социалистическим партиям Франции, Италии, Испании, Греции, Португалии используются понятия "социализм", "латинский социализм", "средиземноморский социализм". Существуют скандинавская и шведская модели, интегральный социализм, основывающийся на австромарксизме. Выделяют фабианский социализм, гильдейский социализм и т.д.

Очевидно, что социал-демократия - это весьма сложный и многоплановый феномен. Название данной главы выбрано не случайно. Этим подчеркивается, что речь здесь пойдет о социал-демократии как идейно-политическом течении, таком же, как либерализм, консерватизм и марксизм. Названные и другие родственные им разновидности социал-демократии, как правило, объединяются общим понятием "демократический социализм". Именно на основных идеях, принципах, ценностях и установках демократического социализма и будет сконцентрировано главное внимание.

История социал-демократии самым тесным образом связана с историей рабочего движения. Именно особенности эволюции рабочего движения стали главнейшим фактором, приведшим к тем изменениям в социал-демократии в конце XIX в. и на протяжении всего XX в., которые определили ее нынешнее состояние. Социал-демократия возникла как альтернатива капитализму. В этом качестве первоначально она в принципе разделяла важнейшие установки марксизма на ликвидацию капитализма и коренное переустройство общества путем установления диктатуры пролетариата, обобществления средств производства, всеобщего равенства и т.д. Отдельными ее отрядами признавался также предлагавшийся марксистами революционный путь ликвидации капитализма и перехода к социализму. Но в реальной жизни социал-демократия в общем и целом отвергла эти установки, признала существующие общественно-политические институты и общепринятые правила игры. Партии социал-демократической ориентации институционализировались, стали парламентскими И внесли существенный вклад в интеграцию рабочего движения в господствующую систему. С этой точки зрения всю последующую историю социал-демократии можно рассматривать как историю постепенного отхода от марксизма.

Важную роль в эволюции социал-демократии играла сама жизнь, которая заставляла учитывать общественно-исторические реальности, приспосабливаться к ним, находить оптимальные пути улучшения условий жизни трудящихся. Эти реальности убедили руководителей социал-демократических партий в бесперспективности революционного перехода от старой общественной системы к новой, в необходимости трансформировать, совершенствовать эту систему, приняв многие из ее ценностей, норм, принципов и т.д.

Экономическая и политическая борьба той эпохи показала, что многие требования рабочего класса могут быть реализованы мирными средствами в процессе повседневных постепенных перемен. Таким образом сложилась парадоксальная, на первый взгляд, ситуация: чуть ли не все социалистические и социал-демократические партии ставили своей целью "разрыв с капитализмом", но на поверку оказалось, что их программы конца XIX - начала XX в. не были революционными в полном смысле этого слова, хотя и содержали известный набор радикальных лозунгов. С самого начала для большинства социал-демократических партий было характерно совмещение революционных лозунгов с оппортунистической, прагматической политической практикой. Постепенно в программах большинства этих партий неуклонно брали верх оппортунизм, прагматизм, реформизм. Особенно ускоренными темпами этот процесс пошел после большевистской революции в России-1917 г., которая перед всем миром продемонстрировала Ущербность и гибельность предлагавшегося марксизмом, а в крайних формах марксизмом-ленинизмом, революционного пути перестройки общества.

Следует подчеркнуть, что именно по основополагающим принципам марксизма, касающимся революции, непримиримой классовой борьбы, диктатуры пролетариата, в первые два десятилетия XX в. обозначился великий схизм, или раскол, в рабочем движении и социал-демократии. Не будь этого схизма, по иному могла сложиться магистральная линия исторического развития современного мира. Но большевистская революция и созданный вслед за ней III Коммунистический интернационал институционализировали этот раскол. Социал-демократия и коммунизм выросшие практически из одной социальной базы и одних идейных источников, по важнейшим вопросам мироустройства оказались на противоположных сторонах баррикады.

Причины такого поворота событий, как можно убедиться из изложенных доводов, коренились в самой природе рабочего движения и социал-демократии. Как бы предвидя возможность появления авторитарного социализма (согласно марксистской идее, диктатуры пролетариата), руководители реформистского крыла социал-демократии провозгласили своей целью построение демократического социализма. Первоначально по этому вопросу развернулись довольно острые споры, в которых оппоненты этой идеи доказывали, что социализм не может быть недемократическим. Но история показала, что наряду с демократическим возможны нацистский, большевистский и иные варианты тоталитарного социализма.

Возникновение демократического социализма

Понятие "демократический социализм", по-видимому, впервые было использовано в 1888 г. Д.Б.Шоу для обозначения социал-демократического реформизма. Позже его использовал Э.Бернштейн. Окончательному закреплению этого понятия способствовал Р.Гильфердинг, который особенно часто применял его со времени первой мировой войны. В основе первоначальной концепции демократического социализма лежала разработанная в середине XIX в. Л. фон Штайном программа политической, экономической и культурной интеграции рабочего движения в существующую систему. Для представителей данной традиции с самого начала было характерно признание правового государства как позитивного фактора в деле постепенного реформирования и трансформации капиталистического общества. Эта идея была заимствована у Ф.Лассаля, который, в частности, сформулировал лозунг о государственной помощи "свободным индивидуальным ассоциациям рабочих", т.е. производственным кооперативам.

Основную лепту в разработку основополагающих установок демократического социализма, ориентированного на постепенное реформирование общества, внес Э.Бернштейн. Можно сказать, что в смысле признания идей интеграции рабочего класса в существующую систему и ее постепенной трансформации эволюционным путем большинство современных социал-демократов являются наследниками Э.Бернштейна. Главная его заслуга состояла в отказе от тех установок марксизма, реализация которых в России и ряде других стран привела к установлению тоталитарных режимов, что доказало историческую правоту основателя демократического социализма. Речь идет прежде всего об уничтожении до основания старого мира, установлении диктатуры пролетариата, непримиримой классовой борьбе, социальной революции как главном или даже единственном пути ниспровержения старого порядка и т.д.

Отвергая идею диктатуры пролетариата, Э.Бернштейн обосновывал необходимость перехода социал-демократии "на почву парламентской деятельности, числового народного представительства и народного законодательства, которые противоречат идее диктатуры". "Классовая диктатура принадлежит более низкой культуре",- подчеркивал Бернштейн, рассматривая социал-демократию как носительницу более высокой культуры и отказываясь от насильственных, конвульсивных форм перехода к более совершенному социальному устройству. Он считал, что "социализм не только по времени, но и по внутреннему своему содержанию" является законным наследием либерализма. Речь идет о таких принципиальных для обоих течений вопросах, как свобода личности, экономическая самостоятельность отдельного индивида, его ответственность перед обществом за свои действия и т.д. Свобода, сопряженная с ответственностью, говорил Бернштейн, возможна лишь при наличии соответствующей организации, и "в этом смысле социализм можно было бы даже назвать организаторским либерализмом" [8, с. 249-253].

По мысли Бернштейна, "демократия - это средство и в то же время цель. Она есть средство проведения социализма и она есть форма осуществления этого социализма". При этом он не без оснований утверждал, что "демократия в принципе предполагает Упразднение господства классов, если только не самих классов". Он же - и тоже не без оснований - говорил о консервативном свойстве демократии [8, с. 244-247].

И действительно, в демократической системе отдельные партии и стоящие за ними силы так или иначе сознают границы своего влияния и меру своих возможностей и могут предпринять лишь то, на что в данных условиях могут рассчитывать. Даже в тех случаях, когда те или иные партии предъявляют повышенные требования, зачастую это делается, чтобы иметь возможность получить больше при неизбежных компромиссах с другими силами и партиями. Это обусловливает умеренность требований и постепенность преобразований. Э.Бернштейн настойчиво подчеркивал, что "демократия суть средство и цель одновременно. Она средство завоевания социализма и форма осуществления социализма". По его мнению, реализация полного политического равенства является гарантией реализации основных либеральных принципов. В этом он видел сущность социализма.

В такой социалистической интерпретации либеральных принципов Бернштейн выделял три основные идеи: свобода, равенство, солидарность. При этом на первое место Бернштейн ставил солидарность рабочих, считая, что без нее свобода и равенство при капитализме для большинства трудящихся останутся лишь благими пожеланиями. Здесь перед социал-демократией возникал сакраментальный вопрос: как добиться, чтобы социалистическое общество стало обществом наибольшей экономической эффективности и наибольшей свободы, одновременно не отказываясь от равенства всех членов общества? Главную задачу социал-демократии Бернштейн видел в том, чтобы разрешить эту антиномию. Вся последующая история социал-демократии по сути и есть история поисков путей разрешения этой антиномии.

Очевидно, что приоритет в разработке теории демократического социализма принадлежит Бернштеину и в его лице германской социал-демократии. Немаловажный вклад внесли представители английского фабианского и гильдейского социализма, поссибилизм и другие реформистские течения в французском социализме. Следует назвать также австромарксизм, особенно его идейных руководителей О.Бауэра, М.Адлера, К.Реннера, активно выступивших против большевизма и ленинизма.

Были и такие национальные социал-демократические движения, которые с самого начала развивались на сугубо реформистских началах и испытали лишь незначительное влияние марксизма. К ним относятся, в частности, английский лейборизм и скандинавская социал-демократия. Отвергая революционный путь замены капитализма социализмом, они вместе с тем декларировали цель построения справедливого общества. При этом они исходили из тезиса о том, что, ликвидировав эксплуатацию человека человеком, необходимо оставить в неприкосновенности основные либерально-демократические институты и свободы. Показательно, что в программных документах Лейбористской партии Великобритании социализм как социально-политическая система вообще не обозначена. Лишь в IV пункте устава партии 1918 г. говорится о том, что партия стремится ...обеспечить работникам физического и умственного труда полный продукт их труда и его наиболее справедливое распределение на основе общественной собственности на средства производства, распределения и обмена и наилучшей системы народного управления и контроля над каждой отраслью промышленности или сферы обслуживания.

Шведские социал-демократы еще в 20-х годах сформулировали концепции так называемого функционального социализма и промышленной демократии, которые не предусматривали ликвидацию или огосударствление частной собственности.

Существенной вехой в становлении современной социал-демократии стала действительная "национализация" различных ее национальных отрядов. Уже Э.Бернштейн подверг сомнению правомерность тезиса "Коммунистического манифеста", согласно которому "у пролетария нет отечества". Как писал Бернштейн [8, с. 281], ...рабочий, который является в государстве, в общине и пр. равноправным избирателем, а вследствие того и совладельцем общественного богатства нации, детей которого община воспитывает, здоровье которого охраняет, которого оберегает от несправедливостей, имеет и отечество, не переставая быть вместе с тем мировым гражданином.

При этом Бернштейн высказывался за то, чтобы германские рабочие в случае необходимости встали в защиту национальных интересов Германии. Голосование немецких социал-демократов 4 августа 1914 г. в рейхстаге за принятие закона о военных кредитах представляло собой признание ими общей национальной задачи, манифестацию подчинения классовых приоритетов национальным приоритетам. Это означало по сути признание германской социал-демократией существующего национального государства как положительного факта истории.

Война внесла свои коррективы в позиции лейбористов Великобритании. Был, в частности, поколеблен их пацифистский интернационализм. В 1915 г. трое представителей лейбористской партии вошли в состав коалиционного правительства либерала Асквита. В 1916 г. один из руководителей партии Гендерсон был включен в состав военного кабинета либерала Ллойд-Джорджа, Два других лейбориста стали министрами труда и пенсий. Представители лейбористов были привлечены также к участию в разных правительственных комитетах, трибуналах и агентствах Очевидно, что, включившись в механизм управления страной, они приобрели новый статус. Этим немецкие социал-демократы и английские лейбористы демонстрировали, что превратились g вполне лояльные политические силы, добивающиеся своих целей в двуедином процессе взаимного соперничества и сотрудничества рабочего класса и буржуазии в рамках национального государства. Но этому же пути пошли социал-демократические партии других индустриально развитых стран.

В духе дискуссий в немецкой социал-демократии в русском легальном марксизме также начался пересмотр ряда важнейших положений классического марксизма. В частности, П.Б.Струве поставил под сомнение идею Маркса о "прогрессирующем социальном угнетении и обнищании масс населения". Опираясь на гегелевский диалектический метод, Струве видел, что тезис о непрерывности изменения служит теоретическим основанием скорее эволюционизма, нежели революционности. Утверждая, что присущий ортодоксальному марксизму абсолютизм понятий есть противоположность диалектики, Струве увидел задачу здравомыслящих людей не в том, чтобы подготовить всемирную катастрофу, скачок в утопическое "царство свободы", а в постепенной социализации капиталистического общества [66, с. 6, 36, 44].

По-видимому, определенный потенциал развития по реформистскому пути был заложен и в российской социал-демократии, в той ее части, которая была представлена меньшевиками, в особенности В.Г.Плехановым и его сподвижниками. Но победу одержало революционное крыло во главе с В.И.Лениным.

Демократический социализм в послевоенный период

После второй мировой войны наступил новый этап в судьбах демократического социализма. Сначала то ли по инерции, то ли по убеждениям, то ли по каким-либо другим причинам руководители большинства социал-демократических партий, известных своими реформистскими ориентациями, прагматизмом и оппортунизмом, неизменно высказывали свою приверженность марксизму. Но опыт фашизма в Германии и большевизма в СССР подтолкнул европейскую социал-демократию к разрыву с марксизмом и признанию непреходящей ценности правового государства, демократического плюрализма, самого демократического социализма. В 1951 г. Социнтерн принял свою программу принципов - Франкфуртскую декларацию. В ней были сформулированы основные ценности демократического социализма. Она содержала также положение о возможности плюралистического обоснования социал-демократами социалистической цели. Последняя точка в этом вопросе была поставлена сначала в Венской программе Социалистической партии Австрии (1958) и Годесбергской программе СДПГ (1959), которые решительно отвергли основополагающие постулаты о диктатуре пролетариата, классовой борьбе, уничтожении частной собственности, обобществлении средств производства и т.д. В последующем по этому же пути - одни раньше, другие позже (некоторые в 80-х годах) - пошли остальные национальные отряды социал-демократии. При этом руководители социал-демократии все откровеннее подчеркивали многообразие своих идейных источников-, плюрализм своих ценностей, установок, ориентации. Так, один из теоретиков послевоенной германской социал-демократии К.Шумахер писал:

Не важно, кто стал социал-демократом на основе методов марксистского анализа экономики, а кто по философским или этическим причинам, или на основе Нагорной проповеди. Каждый в партии имеет равное право на утверждение своей духовной личности и на основе собственных мотивов.

В формировании идейно-политических позиций английского лейборизма, по мнению ряда исследователей, важную роль сыграли идеи, почерпнутые у совершенно разных людей: Диккенса, Рэскина, Карлейла, Ллойд-Джорджа, Харди и др. Даже такой левый по своим воззрениям руководитель лейбористской партии, как Т.Бенн, признавал марксизм в качестве одного из источников лейборизма, но наряду с ним в этом же качестве он называл христианский социализм, фабианство, учение Оуэна, тред-юнионизм и даже радикальный либерализм.

В чем суть послевоенного социал-демократизма вообще и демократического социализма в частности? Пожалуй, наиболее емко и лаконично эта суть выражена в Годесбергской программе СДПГ 1959 г., в которой в качестве основных целей социалистического стремления провозглашены свобода, справедливость и солидарность. Эти три пункта в различных модификациях с дополнением ценностей равенства, демократии и т.д. в той или иной форме присутствуют в программах большинства социал-демократических партий.

Центральное место в построениях демократического социализма занимает свобода. В трактовке Годесбергской программы свобода означает самоопределение каждого человека. Свобода, игнорирующая равные права всех людей, вырождается в произвол. Равенство дает смысл свободе, которая равным образом действительна для всех людей. Равные права каждого индивида на самоопределение, на признание другими его достоинства и интересов составляют содержание справедливости. Если не учитываются эти права, то справедливость неизбежно превращается в уравниловку, подминающую под себя действительную справедливость. Иначе говоря, свобода и равенство обусловливают друг друга. Выражением этой обусловленности является справедливость. Справедливость есть не что иное, как равная для всех свобода.

По мнению приверженцев демократического социализма, свобода для самовыражения достижима лишь в том случае, если понимать ее не только как индивидуальную, но и как общественную свободу. Свобода отдельного индивида может реализоваться только в свободном обществе, и, наоборот, не может быть свободного общества без свободы отдельного индивида. Демократический социализм предоставляет отдельному индивиду свободу, предписывает ему также ответственность перед обществом за свои действия. Очевидно, что в демократическом социализме преобладает позитивное толкование свободы - свобода не от чего, а для чего. В личной сфере это означает свободное развитие личности, а в политической - участие в принятии решений в обществе и государстве.

Следует отметить, что, поставив в основу своих политических платформ идею позитивной свободы, в реализации которой государству предписывалась немаловажная роль, в послевоенные десятилетия европейская социал-демократия добилась внушительных успехов. Оказавшись в ряде стран у руля правления или превратившись в серьезную парламентскую силу, социал-демократические партии и поддерживающие их профсоюзы стали инициаторами многих реформ (национализация ряда отраслей экономики, беспрецедентное расширение социальных программ государства, сокращение рабочего времени и т.д.), составивших тот фундамент, который обеспечил бурное экономическое развитие индустриальных стран. Им же принадлежит большая заслуга в создании и институционализации государства благосостояния, без которого немыслима общественно-политическая система современного индустриально развитого мира. Позитивным фактором мирового развития стал Социалистический интернационал, объединивший 42 социалистические и социал-демократические партии европейских и неевропейских стран.

Процессы европейской интеграции дали толчок к интеграции европейской социал-демократии. В 1974 г. был образован союз содиал-демократических партий Европейского сообщества с местопребыванием в Брюсселе и Люксембурге. Причиной такого объединения стали прямые выборы в Европейский парламент. В этом парламенте социал-демократические партии объединились в самостоятельную фракцию, в которую вошли все парламентарии - социал-демократы всех стран - участниц ЕС. Европейская социал-демократия сыграла немаловажную роль в достижении разрядки напряженности между Востоком и Западом, в развертывании хельсинкского процесса, других важных процессов, способствовавших оздоровлению международного климата последних десятилетий. Неоценимую роль во всех этих аспектах сыграли такие выдающиеся деятели социал-демократии XX в., как В.Брант, У.Пальме, Б.Крайский, Ф.Миттеран и др.

О том, насколько велика позитивная роль социал-демократии в определении приоритетов внутриполитического развития на страновом уровне, наглядно можно представить на примере Швеции. В данной связи следует говорить прежде всего о так называемой скандинавской, или шведской, модели демократического социализма. Под этой моделью подразумевается та форма государства благосостояния, которая в послевоенные десятилетия сложилась в Дании, Норвегии и Швеции. Ее возникновение, как правило, связывают с приходом к власти первых социал-демократических правительств в Дании в 1929 г., Швеции и Норвегии в 1932 г. Поскольку же в наиболее завершенной форме преобразования капитализма реализованы в Швеции, то скандинавская модель более известна под названием шведская модель.

Формированию и утверждению шведской модели благоприятствовало то, что Швеция не участвовала в двух мировых войнах и Социал-демократическая рабочая партия Швеции с начала 30-х до середины 70-х годов бессменно находилась у власти. Эти обстоятельства дали возможность более или менее последовательно реализовывать социально-экономические реформы. К середине 70-х годов шведскими социал-демократами были достигнуты значительные успехи в осуществлении социальных программ государства благосостояния. В частности, доля ВВП, расходуемой на социальные цели, увеличилась примерно с 10 % в начале 50-х годов до 33 % в 70-е годы. Возрос уровень заработной платы трудящихся и соответственно уровень их жизни. Впечатляющие успехи были достигнуты в областях социального обеспечения, здравоохранения, образования, профессионального обучения, Жилищного строительства и т.д.

Основными характерными особенностями шведской модели, правило, считаются: создание за сравнительно короткий период высокоэффективной экономики, обеспечение занятости практически всего трудоспособного населения, ликвидация бедности создание самой развитой в мире системы социального обеспечения достижение высокого уровня грамотности и культуры. Эту модель иногда называют функциональным социализмом на том основании, что демократическое государство осуществляет функции перераспределения национального дохода в целях обеспечения большей социальной справедливости. Основу смешанной экономики в этой модели составляет органическое сочетание частнокапиталистической рыночной экономики и социально ориентированной системы перераспределения произведенного продукта. Здесь на пер, вое место ставится повышение общего уровня жизни. Решения о повышении социального стандарта для всех принимаются на коллективной основе. Государство обеспечивает равные стартовые возможности всем гражданам путем предоставления всем детям доступа в детские сады и единой государственной системы школьного обучения. Политика государства направлена на то, чтобы подтянуть уровень жизни широких слоев населения к уровню жизни обеспеченных слоев населения. В идеале цель состоит в наивозможном сокращении социального неравенства путем предоставления социальных услуг в важнейших сферах жизни. К этим услугам относятся система семейных пособий на детей, бесплатное школьное образование, обеспечение в старости, пособие по безработице, обеспечение жильем и т.д.

Новые явления в социал-демократии

В последние полтора-два десятилетия в общем контексте дальнейшего освобождения от остатков марксистского наследия в социал-демократии наблюдалась тенденция к усилению акцента на пересмотр позитивной роли государства, на индивидуальную свободу, частную собственность, рыночные отношения и другие, связанные с ними ценности и установки, причем этот акцент делается на фоне более решительного поддержания партиями демократического социализма институтов, ценностей и норм либеральной демократии. С данной точки зрения показательно, что в 70-х - 80-х годах большинство из них приняли новые программные документы. Все они ставят в основу своих программ и платформ ряд базовых установок: политический плюрализм, частнокапиталистические рыночные принципы экономики, государственное регулирование экономики на основе кейнсианских рекомендаций, социальная помощь неимущим слоям населения, обеспечение максимального уровня занятости и т.д. При этом наблюдается тенденция к усилению этической аргументации в социал-демократических программах.

Так, новый программный документ Французской социалистической партии "Предложения для Франции" (1988) открывается следующим тезисом: "Идея, которая живет, питает и пронизывает наш проект, называется свободой". Р.Хеттерсли, заместитель лидера лейбористской партии Великобритании Н.Киннока, опу