Феноменология, философская герменевтика, постмодернизм

Феноменологическая установка на поиск истины о человеке во мно­гом строилась на критике господствующего для XIX века идеала научно­го мышления – позитивизме. Основоположник феноменологической фи­лософской школы XX столетия Эдмунд Гуссерль (1859-1938 гг.) считал, что раньше понять человека было нужно, чтобы проникнуть к основаниям науки; теперь – исследовать науку в историческом развитии нужно, чтобы понять человека.

С точки зрения феноменологии, основной объект философского ис­следования – это научное знание и познание. Цель – построить науку о на­уке. Основная проблема теории познания – вопрос об «объективности» позна­ния. Именно эти положения феноменологии попали в поле зрения философов начала века.

Гуссерль расценивается как создатель строго рационалистического уче­ния, одним из главных принципов которого было удаление из сферы филосо­фии таких проблем, как вопросы о существовании внешнего мира, о челове­ческом существовании, о реальном познании и т. д.

Философии, по Гуссерлю, принадлежит особая сфера исследований: трансцендетальный (выходящий за пределы опыта) мир «чистого» сознания, мир феноменов (все явления сознания, которые могут восприниматься). Речь идет не о реальном человеческом сознании, неразрывно связанном с внешним миром, а о «чистом» сознании, представляющем собой сверхчеловеческое, абсолютное бытие.

Важнейшую роль в феноменологии играет понимание сущности, которая отделена от существования и представляет собой идеальный мир наших по­знавательных переживаний. Знание сущности, или феноменов, достигается не путем логических операций, а путем непосредственного созерцания и пси­хологического самонаблюдения.

Следуя Декарту, Гуссерль пытался очистить сознание от эмпирического содержания. Это очищение осуществляется с помощью феноменологической редукции, которая предполагает воздержание от каких-либо суждений до тех пор, пока сознание не освободится от всякого рода догм. В результате редук­ции остается неразложимое единство сознания – интенциональность, которая означает не только направленность на объект, находящийся в самом сознании, а не вне его, но и сами способы этой направленности.

Гуссерль считал, что философия может стать строгой наукой, когда она сделает своим предметом структуру «чистого» сознания, когда она будет сво­бодной от индивидуальных (психологических, социальных) характеристик, т. е. когда она превратится в феноменологию и откажется обосновывать свои выводы с помощью опытных наук.

Однако в поздних своих работах Гуссерль показывает, что европейская наука (и прежде всего естествознание) находится в кризисе, поскольку она не понимает сущности человека вообще и европейского человека в частности. Как Маркс в XIX веке обнаруживает и подвергает анализу человека, являюще­гося следствием социального отчуждения, так и Гуссерль, исследуя «смысл» отчужденного научного знания, приходит к понятию «жизненного мира». Дан­ное понятие – это действительность, в которой изначально живет человек; это неотчужденная реальность.

Теперь Гуссерль усматривает функцию философии в том, чтобы раскрыть не мир науки, а «жизненный мир» как основу всего «объективного» познания, данную до всякой науки.

«Жизненный мир» помимо того, что он является основой всякого объектив­ного познания, представляет собой совокупность «очевидностей» или сферу феноменов. Именно в процессе постижения феноменов происходит достиже­ние истины. При этом истина понимается не как процесс исторической, пред­метной деятельности человека, как это было в классической философии, но как сфера переживаний сознания. В данном случае элементами процесса пе­реживания сознания и выступают феномены.

Природа феноменов имеет две особенности:

Во-первых, в них есть момент непосредственной очевидности, непосредствен­ное единство с истиной, с сущностью.

Во-вторых, это единство не является плодом рассуждения, вывода. Рас­сматривать феномен в его целостной природе можно, по Гуссерлю, только в том случае, если его «схватить» в интуитивном акте.

Иными словами, основной идеей феноменологии, существовавшей в ней с самого начала и воспроизводившейся на различных этапах ее эволюции, является мысль о «данности» мира, о мире «как он есть» только через феномены сознания. Но тогда потребуется дать отчет, как и почему феноменология начинает с феноменов, с потока переживаний.

Принимая в качестве исходной посылки данность мира через сознание, Гуссерль опирался на некоторые идеи Декарта и Канта. В философии Декарта Гуссерль считал наиболее важным принцип «мыслю, следовательно существую», а у Канта – его идею о невозможности «перешагнуть» за пределы са­мого сознания и говорить о мире самом по себе.

Отсюда, философия вообще и теория познания, в частности, обязаны от­правляться от одного совершенно несомненного факта: мир дан мне только через мое сознание, другому человеку – через его сознание и т. д. Но, если субъективность, особая деятельность сознания является «первоосновой», то в философии следует рассуждать не о мире, но о структуре самой субъектив­ности, структуре сознания человека, средством понимания которой выступает ингенциональный анализ.

Интенциональность, по Гуссерлю, означает, что сознание характеризует­ся направленностью на предмет.При этом, отношение сознания к предмету может принимать различный вид; так, например, в восприятии нечто воспри­нимают, в суждении о чем-то судят, в ненависти что-то ненавидят и т. д.

В интенциональном отношении, таким образом, выделяется прежде всего способ отношения, зависящий от типа сознания, а не от предмета и различия предметностей. Тем самым, теория интенциональности Гуссерля по сути дела уже является учением не о реальном взаимодействии субъекта и объекта, как она мыслилась в классической гносеологии, но об особых типах, «состояни­ях», «направленностях» сознания, которые можно различить в пределах самосознания.

В отличие от традиционных философских концепций, феноменоло­гия интересуется не логической рациональной структурой предметной де­ятельности человека, но структурными процессами переживания истины, состояниями и структурами опыта сознания. Что здесь имеется в виду? Пока мы рассматривали сознание как отражение мира, «сознание» – лишний тер­мин, и мы не должны его вводить, поскольку при отражении мы просто дубли­руем мир. Но когда можем показать, что есть некоторые изображения, внутри себя рождающие что-то, тогда мы говорим о сознании. Скажем, картина со­здается не для того – возьмем для примера натюрморт Сезанна, – чтобы изобразить яблоки, а для того, чтобы в пространстве натюрморта породить, уви­деть в мире яблок то, чего нельзя увидеть и что не породилось бы без этой конструкции.

В этом смысле натюрморт «яблоки» не есть изображение яблок, а есть струк­тура опыта сознания, отношение к нашим способностям зрения и видения: что мы видим этими яблоками.

Или другой пример, как Кант говорил, что физика есть не опытное иссле­дование, а исследование для опыта, имея в виду, что она есть создание конст­рукций, посредством которых впервые мы можем испытать то, чего без них никогда не могли бы испытать как эмпирические человеческие существа в своем опыте.

Таким образом, феноменология как философское направление XX века в Западной Европе есть свидетельство того, что объективизм (научный и философский), свойственный философской мысли на протяжении тысячелетия лишним, сменился трансцендентальным субъективизмом.

Основная проблема феноменологии - вопрос о структуре процесса «пе­реживания» истин и общезначимых идей. Главный метод изучения структу­ры переживания – интуиция, усмотрение сущности, истины.

Философская герменевтика(Г. Гадамер, П. Рикер). С самого начала гер­меневтика (в переводе с греческого означает «разъяснение, истолкование») была связана с идеями интерпретации и понимания: в древнегреческой фило­софии, например, с искусством толкования иносказаний, многочисленных символов,в средние века – с искусством толкования «священных» писаний и т. п.

У Г. Гадамера герменевтика впервые превратилась в самостоятельную науку. Он придал ей философский статус, рассматривая ее не только как метод гуманитарных наук, но и как учение о человеческом бытии вообще. Бытие, по мнению Гадамера, есть язык, самостоятельная, независимая от человека суб­станция. Непосредственное бытие человеку недоступно, поскольку он живет в мире, запечатленном в языке (лингвистически оформленном мире). Други­ми словами, вещи не существуют до тех пор, пока они не получат названия с помощью языковых средств. Отсюда лингвистическая природа философии, которая обнаруживается прежде всего в ее диалогическом характере.

Диалог, по Гадамеру, не ограничивается общением двух лиц, в котором достигается взаимопонимание, он также «встроен» в отношения между интерпретатором и текстом. Толкователь должен уметь задавать вопросы истори­ческому и литературному тексту, а не их авторам (кто хочет мыслить, должен уметьспрашивать).

С другой стороны, тексты должны быть доступны для понимания и множества интерпретаций. Интерпретатор стремится не столько понять текст, исходя из объективных (значения слов и их исторически обусловленных вариаций) и субъективных(намерения авторов) оснований, сколько вложить в него «новые интерпретации».

Согласно Гадамеру, толкование текстов совершается в контексте опреде­ленных традиций, обусловленных историческими и социокультурными факторами. Это значит, что интерпретатор подходит к своему предмету с предубеж­дением (предпониманием), из границ которого выйти невозможно.

Таким образом, герменевтика признала единственно доступным и ценным миром мир человеческого общения. Внутри его образуется мир культуры, ценностей, смыслов, основу которых составляет язык. Все составляющие культу­ры, все культурное достояние должны быть поняты и истолкованы.

Постмодернизм(Ж. Деррида, Р. Рорти и др.). Философия модерна суще­ствовала вплоть до XX в., начиная с Декарта. Ее отличали культ разума и необ­ходимость его просвещения, прорыв к предельным основаниям бытия, исто­ризм, признающий доминантой исторического развития прогресс.

Постмодернизм возник в середине XX в. как реакция на информационно-технологический переворот в культуре, вызвавший крах тоталитарного мышления, паралич умственных и воспринимательных способностей человека в свя­зи с избыточной информацией.

Под воздействием этих процессов постмодернисты переключились на субъектность индивидов. Они сняли саму проблему объективной реальности. По их мнению, объективная реальность исчезает, а ее место занимает множество знаковосимволических картин мира. Гносеологической предпосылкой данной позиции является то, что постмодернисты довольствуются миром симулякров (следов обозначающих), который отличается от знаков тем, что лишен связи с обозначае­мым предметом. В результате мир воспринимается как условность, за которой нельзя отыскать никаких истоков, никаких прообразов. Это дало повод рассмат­ривать действительность как возможность ее реализации, как нечто мнимое и иллюзорное, которое хорошо описывается метафорой сновидения.

Так называемое «следовое восприятие» постмодернизма означает «сколь­жение» субъекта по поверхности явлений без понимания его сущности, ибо для этого необходимо более глубокое проникновение в систему «объект – знак – значение – смысл».

Постмодернисты настаивают на плюрализме истины, считая, что индивид может высказать об одном и том же объекте одинаково обоснованные, но противоположные суждения. В этом смысле логический закон исключенного тре­тьего теряет свою актуальность. С точки зрения постмодернизма, в настоящее время появился новый тип рациональности, основными составляющими кото­рого являются насилие и дебилизм (ослабленность).

Свою специфику, в понимании философов этого направления, имеет и историзм. Историей они считают реконструкцию прошлого в общественном сознании. Каждый народ имеет свою историю. Истории одинаковой для всех не существует. На одном из этапов развития общества произойдет распад истории, что будет означать ее конец.