Бог и законы природы

Бог и законы природы. После устранения материи и нового подтверждения существования духа осуществление проекта защиты религии основательно продвинулось, но не завершилось.

В мире, создаваемом Беркли, пока не хватает присутствия Бога. И вот таким образом Беркли дополняет и доводит до конца свой проект.

Существует человеческий дух – это простое существо, невидимое, действующее. Поскольку он воспринимает идеи, он называется интеллектом. Поскольку вырабатывает идеи и воздействует на мир, он называется волей. Тем не менее Беркли отмечает: “Насколько я понимаю, слова воля, интеллект, разум, душа, дух не обозначают идей; они означают нечто, разительно отличающееся от идей и не могущее ни быть подобным какой-либо идее, ни быть представленным какой-либо идеей, потому что это – действующая сила”. Итак, существует дух, сознание, т. е. разум.

А объекты познания, иначе говоря, идеи находятся в разуме. Если внешний мир (мир, на котором можно было бы проверить действительную ценность идей) всего лишь – иллюзия, то каким образом можно различать идеи, зависящие от нашего воображения, от тех, которые, наоборот, не могут появиться по желанию? Беркли выход из положения, находчиво превращая, по своему обыкновению, камень преткновения в движущую силу рассуждения.

Он разъясняет, что “какой бы ни была моя власть над собственными мыслями, я считаю, что идеи, воспринятые непосредственно от органов чувств, не зависят никоим образом то моей воли. Когда я при ясном свете открываю глаза, у меня нет возможности выбора – видеть или не видеть, определять, какие именно предметы должны попасть в поле моего зрения; то же самое происходит со слухом и другими органами чувств: все идеи, запечатленные ими, не являются созданиями моей воли. Значит, имеется какая-то другая воля или же другое сознание, дух, который их порождает”. Идеи, рожденные чувствами, сильнее, живее, ярче, отчетливее, чем те, которые, создаются воображением.

Кроме того, они обладают устойчивостью, упорядоченностью и связанностью. Они появляются не случайно, как это часто происходит с представлениями, вызванными человеческой волей, но регулярным образом, т. е. в упорядоченной последовательности.

И все же, откуда происходят эти стабильность, упорядоченность неслучайно вызванных идей? Какова их причина и основание? На этот вопрос, решающий для его философской системы, Беркли отвечает следующим образом: “…изумительная связность доказывает мудрость и доброжелательность ее Автора. А постоянные, неизменные правила, соответственно которым Разум, от коего мы зависим, возбуждает в нас восприятия через органы чувств, называют природными законами.

Мы изучим эти законы через опыт, указывающий, как те или иные восприятия в обычном ходе вещей сопровождаются теми или иными идеями”. Итак, причина устойчивости, упорядоченности и связности восприятии – Бог; по неизменным постоянным правилам Он вызывает в нас идеи. Он дает нам определенную способность предвидения, благодаря которой мы в состоянии направлять свои действия в зависимости от потребностей, диктуемых жизнью. Без такой способности мы постоянно будем попадать в безвыходные ситуации, наша жизнь превратится в ад; мы не сможем пользоваться ни одной вещью без того, чтобы не поранится или не причинить себе боль. Мы не будем знать, что пища питает, что сон восстанавливает силы, что огонь согревает, что единственным способом собрать урожай зерна является необходимость посеять его в нужное время; мы вообще не будем знать, что те или иные дела ведут к тем или иным результатам.

Все это мы знаем не потому, что открыли какую-либо необходимую связь между нашими идеями, а только благодаря соблюдению законов, установленных природой, без которых мы бы стали неуверенными или растерянными, и взрослый человек в повседневной жизни так же не умел бы себя вести, как новорожденный младенец.

Значит наши идеи не накапливаются случайно нашим разумом. Они демонстрируют “последовательное и равномерное функционирование”, направленное на сохранение жизни. Наше познание является инструментом сохранения жизни. А последовательное и равномерное функционирование восприятий, по мнению Беркли, с очевидностью доказывает доброту и мудрость Творца, воля Которого заключается в законах природы.

Тем не менее, вместо того, чтобы руководствоваться Его наследиями, мы бродим в поисках второстепенных причин. Несмотря на подобное критическое толкование, Беркли не намерен отбирать у природы ее богатство и яркость красок: “Все, что мы видим, слышим, осязаем или каким-либо образом понимаем и задумываем, остается таким же устойчивым и постоянным, как прежде; существует некая rerum natura (природа вещей), благодаря которой различия между реальностью и химерами сохраняет всю свою силу”. Мир Беркли стремится быть постоянным, миром, который мы проверяем на опыте. “Все, что говорится в Священном Писании против мнения ученых фарисеев, поддерживаю и я”. Беркли ничего не отнимает от мира. Единственное, что он отрицает это то, что философы называют материей или телесной субстанцией.

Отбросив материю и телесную субстанцию, человечество не терпит ущерба и не преумножает своих страданий.

Отрицание материи не обедняет жизни, а люди даже не заметят и не догадаются, от чего отказались. Цель отрицания материи заключается том, что атеистам больше нечем оправдывать и обосновывать свое “неверие”. Для Беркли существуют реальные столы, дома, площади, сады с растениями, реки и горы. С его точки зрения, не существует только материя. Если мир есть совокупность идей человека, как же быть с непрерывностью существования мира? Не перестают ли вещи существовать каждый раз, когда человек перестает их воспринимать? Для ответа на эти вопросы Беркли вновь прибегает к помощи Бога. Мир, когда него не воспринимает данный человек или другие люди, продолжает существовать в восприятии Бога; Вечный Дух своим воздействием на души людей вызывает появление в них восприятий и их чередование, в противном случае то, что называется природными объектами, существовало бы проблесками, скачками.

Рассел цитирует Рональда Нокса, шутливо излагающего теорию Беркли: Жил да был молодой человек, который сказал: “Богу должно показаться чрезвычайно забавным, Если он обнаружит, что это дерево Продолжает существовать Даже тогда, когда нет никого во дворе”. Ответ: “Дорогой сэр, ваше удивление странно: Я всегда во дворе, И вот почему дерево Будет существовать, Наблюдаемое Богом Вашим покорным Слугой”. Беркли – предшественник Маха Номинализм (согласно которому в объективной действительности общим понятием ничего не существует, и они – лишь имена единичных предметов; а наше познание соткано из конкретных индивидуальных ощущений и идей) и феноменализм (согласно которому человеческому познанию доступны лишь явления, например цвет, вкус, звук и т. п а сущность непознаваема) – это два гносеологических устоя, на которых держится и развивается проект Беркли.

И, все-таки, несмотря на то, что номинализм и феноменализм у Беркли исполняют апологетическую роль, в его философской системе они приводят к важным следствиям в плане философии физики.

Упомянутые следствия имеют удивительно современный характер.

Речь идет, прежде всего, о заново открытых и вновь введенных в обиход понятиях, применявшихся во время дискуссии по современной физике Эрнстом Махом, Генрихом Герцем и, позднее, некоторыми философами и физиками, в разное время испытавшими влияние Маха (Бертран Рассел, Филипп Франк, Рихард фон Мизес, Мориц Шлик, Вернен Гайзенберг и др.). Карл Р. Поппер в “Заметке о Беркли как предшественнике Маха и Эйнштейна” (1953) восхищается работами Беркли, хотя в принципе с ним не согласен.

Поппер не соглашается с инструментализмом Беркли. Как реалист Поппер видит в научных теориях не только гипотезы, но и правдивые описания реальности, даже если и недостоверные. В “Аналитике”, или рассуждении, адресованном “неверующему математику”, и в “Философских заметках” Беркли пишет: “Исчисление флюксий Ньютона бесполезно”, “нельзя дискуссировать о вещах, о которых мы не имеем ни малейшего представления. Следовательно, нельзя дискуссировать о дифференциальном исчислении и об исчислении бесконечно малых величин”. Заметки о математике, разбросанные по разным сочинениям Беркли, появляются постоянно.

Исключительно философии физики Беркли посвятил свой трактат “О движении”. “Это недостойно философа – произносить слова, которые ничего не означают”. Абсолютное пространство и абсолютное время Ньютона не обладают смыслом, и поэтому им нет места в серьезной физической теории. “Что касается абсолютного пространства, этого признака, преследующего философов-механиков и геометров, то достаточно отметить, что его существование не было доказано ни с помощью рассуждений, ни с помощью органов чувств”. Для целей механической философии довольно заметить абсолютное пространство и относительное, определенное участие неба с постоянными звездами; то же об абсолютном движении.

Тело можно считать движущемся при определенном условии: “Требуется…чтобы оно изменило свое положение или расстояние относительно какого-либо другого тела, поскольку невозможно различать или измерить какое-либо движение без помощи ощущаемых предметов”. Все, что до сих пор было сказано об абсолютном пространстве и абсолютном движении, имеет силу также по отношению к понятиям тяготения и силы. Если мы говорим тяготение является существенным качеством, неотделимым от природы тел, то мы всего лишь произносим лишенное смысла слово.

То, что мы видим, совсем не тяготение как составная часть сущности тел, а тела, движущиеся относительно других тел. Не можем мы говорить о силе как действующей причине движения: кто видел когда-нибудь эту действующую причину? И зачем заново вводить в физическую теорию эти скрытые качества? «Реальные действующие причины движения… тел никоим образом не относятся к области механики или экспериментальной науки.

И даже не могут пролить хоть немного света на эти явления…» Размышления Беркли и его концепцию комментирует Поппер: «Не могут пролить свет, потому что говорить об истинной и реальной природе, о внутренних качествах или реальной сущности тел означает пустопорожнюю болтовню.

Нет ничего физического, что было бы помещено над физическими телами, никакой скрытой физической реальности. Все представляет собой поверхность; физические тела сводятся к их свойствам. Их реальностью является способ, каким тела связаны между собой». Разумеется Беркли отнюдь не отрицал тот факт, что механика Ньютона приводит к корректным результатам, и что она в состоянии делать точные предположения. Он отрицает факт, что теория Ньютона годится для исследований природы или сущности тел. В действительности, объясняет Беркли, необходимо различать между собой математические гипотезы, задуманные как средство объяснения и предположения, и теории, предусматривающие исследование природы тел. По мнению Беркли, теория Ньютона представляет собой просто совокупность математических гипотез как путь исследования: «Все, что утверждается относительно присущих телам сил – как сил притяжения, так и отталкивания должно рассматриваться только как математическая гипотеза, а не как нечто реально существующее в природе». Вывести из предпосылок заключения, которые бы могли «спасти» или хотя бы принять во внимание феномены утверждает Беркли – этого вполне достаточно, даже если теория Ньютона не в состоянии описать истинную картину мира. Действительно, в Предисловии ко второму изданию (1703) «Начал» Ньютона Р. Котс интерпретирует ньютоновскую теорию с точки зрения сущности.

Всякая чатица материи обладает силой тяжести, которая предположительно является сущностной внутренней силой или способностью притягивать другие частицы материи.

Равным образом, инерция, вероятно, состоит в естественной внутренней и сущностной предрасположенности тел продолжать движение.

Интересна аргументация той же теории Поппера: как сила тяжести, так и инерция присущи всякой частице материи, то как одна, так и другая пропорциональны весу, количеству материи тела, а поэтому пропорциональны друг другу.

Отсюда – закон пропорциональности инерционной и гравитационной массы. А поскольку тяготение исходит от каждой частицы, мы получаем закон, согласно которому притяжение обратно пропорционально квадрату расстояния. Иными словами, ньютоновские законы движения просто описывают на математическом языке состояние вещей, обусловленное внутренними, сущностными свойствами материи. И все же именно против подобных сущностных интерпретаций теории Ньютона (для которого эта теория оказалась последней и окончательной, не нуждающейся в последующих объяснениях, исправлениях и исключениях) Беркли приберег свои лучшие доводы и самые эффективные выражения. «Большая историческая заслуга Беркли состоит в том, что он осудил применение в науке объяснений с точки зрения сущности» (К. Р. Поппер). Критические доводы Беркли против Ньютона «удивительно близки философии физики Эрнста Маха, убежденного в ее новизне и революционном характере. <…> Самое поразительное заключается в том, что Беркли и Мах – оба большие почитатели Ньютона – критикуют понятия абсолютного времени, абсолютного пространства и абсолютного движения, пользуясь очень сходными критериями.

Критические аргументы как Маха, так и Беркли завершаются призывом не принимать во внимание аргументов в поддержку абсолютного пространства Ньютона.

Маятник Фуко, круговращение ведра с водой, воздействие центробежных сил на форму Земли – эти виды движения относительны в системе неподвижных звезд (К. Р. Поппер). Теоретическую близость Беркли и Маха заметил Ленин, как видно из текста его книги «Материализм и эмпириокритицизм» (1908). Вот его синтез философского учения Беркли: «Будем считать внешний мир, природу – «Комбинацией ощущений», вызываемых в нашем уме божеством.

Признайте это, откажитесь искать вне сознания, вне человека «основы» этих ощущений – и я признаю в рамках своей идеалистической теории познания все естествознание, все значение и достоверность его выводов. Мне нужна именно эта рамка и только эта рамка для моих выводов в пользу мира и религии». Говоря об отношении махистов к естественным наукам, он замечает, что учение Беркли хорошо выражает «сущность идеалистической философии и ее общественное значение». В конечном итоге, по мнению Ленина, новейшие махисты не привели против материалистов ни одного, буквально ни единого довода, которого бы не было у епископа Беркли».