Экзистенциальное измерение свободы

Экзистенциальное измерение свободы. До сих пор мы рассматривали свободу в единстве ее социального и личностного измерения, теперь же есть смысл обратиться к собствен¬но личностному (или экзистенциальному) аспекту свободы. Он, ко¬нечно, тесно связан со всеми выделенными выше аспектами свободы, особенно с этическим. Мы выделяем его специально, чтобы подчерк¬нуть особый внутренний характер мирочувствования, присущий сво¬бодному человеку.

Для начала зададимся следующим, сугубо кантовским вопросом: можно ли говорить о свободе личности, если она активно участвует в со¬циальном преобразовании действительности и даже вроде бы себя са¬мой (зарядку человек делает, много читает и т.д.) в соответствии с гуман¬ными и исторически оправданными идеалами, но воспринимает цели и мотивы своей деятельности не как глубоко личностные и близкие ей, а скорее как внешнюю принудительную силу, с которой надо считаться и под которую надо подстраиваться, дабы не причинить себе вреда? Очевидно, что даже в идеальном и сверхсправедливом обществе лю¬ди не могут считаться подлинно свободными, если посвящают жизнь тому, к чему не питают внутренней склонности, или тем более лицемер¬но агитируют зато, что внутренне терпеть не могут.

Последний слу¬чай — это, быть может, наихудшая и самая разрушительная ипостась конформистски-рабского существования, ибо в качестве предельного случая порождает феномен сознательного социального приспособлен¬чества и карьеризма.

Пассивно и некритически адаптирующийся к со¬циальным условиям конформист или искренний эгоист хотя бы потен¬циально могут стать свободными людьми. Раб же, который ненавидит то, что он делает, но при этом изощренно и целеустремленно подстра¬ивается под требования социального окружения, есть раб в квадрате, ибо нет ничего более противного духу свободы, чем мыслить иначе, чем действовать, и действовать иначе, чем мыслить.

Из людей с таким «подпольным» существованием души рождают¬ся самые отвратительные предатели. Такими рабскими типажами просто-таки переполнена наша недавняя история. Они, кстати, все¬гда громче всех кричат о необходимости свободы и о своих прежних страданиях при отсутствии оной. При этом такие люди всегда ухитря¬ются держаться близ сытных кормушек. Но даже если бывший преда¬тель наконец-то говорит то, что он думает на самом деле и что соот¬ветствует его внутреннему самоопределению, нет никаких гарантий, что завтра он снова не предаст. Примеры с двойным и даже тройным предательством также встречаются в нашей ближайшей истории.

Человек, не имеющий к свободе вообще никакого отношения, — это именно предатель, ибо в предателе удивительным образом сочетаются все черты рабского существования. Он эгоистичен и тщеславен и сребролюбив, бессердечен и лжив. Вся его жизнь — сплошное разыгрывание театральной роли. Лица у предателя нет — одна личина. Кстати, актерство в жизни — отличительная черта порочных и рабских натур.

Оно свойственно не только предателям и карьеристам, но и многим тиранам, начиная с Нерона и кончая Гитлером. По-настоящему же свободный человек всегда старается действовать в соответствии со своими убеждениями и принципами. У него есть понятие не только о долге, но и о чести. И не просто о чести, но и о совести как высшей форме моральной регуляции, когда человеком движет не страх и не стыд перед другими, а стыд перед самим собой, когда его слова и дела расходятся с внутренними моральными, поли¬тическими и другими императивами.

С экзистенциальной точки зрения у свободного человека есть лицо, которое он не прячет, но которое боится потерять. Подытоживая анализ столь важного — личностного (или экзистенциального) — измерения свободы, можно констатировать: свобода есть рациональное и ответственное отрицание прошлой целесообразности во имя общественно значимых, продуманных и исторически оправ¬данных целей, осуществляемое в соответствии с внутренним самоопре¬делением личности.

В отличие от предателя, у которого нет твердого ценностного фун¬дамента существования, свободный человек готов пойти за свои убеждения на эшафот, а если он в них раскаялся, то будет молча, в одиночестве переживать и изживать свои заблуждения. Теперь можно перейти к рассмотрению наиболее часто анализиру¬емых политических и экономических аспектов свободы. 6.