Основные теоретико-познавательные стратегии ПЛАН 1. Вступление. 2. «Пессимистические» доктрины. 3. Конструктивные теоретико-познавательные доктрины. 4. Литература. 1. Вступление. Классификация теоретико-познавательных программ (доктрин или стратегий — мы будем использовать эти термины как синонимы) мо¬жет проводиться по различным основаниям.Например, они могут различаться по отношению к объекту познавательной деятельности (теории отражения и теории конструирования объекта познания), по трактовке субъекта: теории, основанные на принятии индивидуаль¬но-психологического, рансцендентального, коллективного субъек¬тов познания или вообще отрицающие существование оного — в духе «теории познания без познающего субъекта» К. Поппера.
Классифи¬кация гносеологических доктрин может быть проведена также на ос¬новании того, что признается источником наших знаний о мире (ра¬ционализм, эмпиризм); какая познавательная способность лежит в основе получения нового знания (интуитивизм, панлогизм) и т.д. В принципе, все подобные основания классификации — их перечень можно было бы и преумножить — имеют рациональный смысл.
Одна¬ко им присущи два недостатка: 1) они не универсальны и 2) не дают сущностной типологии основных ходов теоретико-познавательной мысли. По нашему мнению, наиболее универсальным основанием классификации теоретико-познавательных программ является реше-вде вопроса о происхождении и сущности знания.
Исходя из этого основания, гносеологические доктрины можно разделить на две неравные части, одну, меньшую, условно поимено¬вав «.пессимистическими» (или негативистскими), а вторую, большую часть — «оптимистическими» (или конструктивными) доктринами. 2. «Пессимистические» доктрины. Одной из самых древних познавательных программ подобного рода является скептицизм (от греч. skeptikos — рассматривающий, познаю¬щий), восходящий еще к античной философской традиции. Сущ¬ность скептицизма состоит в отрицании возможности достижения истинного, т.е. доказательного и всеобщего, знания и в признании то¬го, что относительно любого суждения можно высказать прямо ему противоположное и ничуть не менее обоснованное.
Истоки античного скептицизма можно найти уже у Горгия и Ксениада Коринфского. Последний, по свидетельству Секста Эмпирика, утверждал, что «нет ничего истинного в смысле отличия от лжи, но. все ложно, а потому непостижимо». Однако как самостоятельная фи¬лософская школа, центрирующаяся на гносеологической проблема¬тике, скептицизм складывается в трудах Пиррона на рубеже ІV— III вв. до н.э. «Основное положение скептицизма в том, — писал, выявляя его сущность, ГГ. Шлет, — что против всякого положения можно выставить другое, равное ему так что ни одно из положений не оказывается более достоверным что приводит скептика к воздер¬жанию от суждений и к безмятежности». Если все суждения пробле¬матичны и истина недостижима в принципе, то скептик, действитель¬но, должен был бы воздерживаться от всяких суждений, ибо против его пессимистической оценки возможностей познавательной дея¬тельности могут быть приведены его же собственные теоретические аргументы.
Однако трудно найти в истории философской мысли писателей более усердных, чем скептики, начиная с Секста Эмпирика и кончая Д. Юмом. Живой средой и питательной почвой скептической установки со¬знания являются антидогматизм и борьба с ложными авторитетами.
Однако надо разделять последовательную скептическую позицию в духе Юма и методологическое сомнение Р. Декарта.
Для первого скеп¬тицизм есть общая гносеологическая и даже общемировоззренческая установка, в сущности саморазрушительная. Для второго принцип со¬мнения есть только путь к обретению твердых гносеологических ос¬нований философствования. Сомневаться ради самого сомнения и сомневаться ради обретения истинной почвы под ногами — вещи со¬вершенно разные. В этом плане скептицизм хорош лишь как элемент философского мышления, как критическая направленность разума, ничего не склонного принимать на веру. Любопытно, что последовательный скептицизм не только в позна¬нии, но и в жизни есть зачастую как раз слепое принятие на веру ка¬ких-то распространенных предрассудков (со-мнение) или следствие глубокого разочарования в каких-то догмах.
Недаром говорят, что догматик — это уверовавший скептик, а скептик — разочаровавший¬ся догматик. Догматизм и скептицизм как две тупиковые крайности всегда подпитывают друг друга, образуя как бы замкнутый круг, обре¬кающий нашу философскую мысль на философское бесплодие.
Неда¬ром Гегель квалифицировал скептицизм в качестве критической ипо¬стаси рассудочного, а отнюдь не разумного мышления. Агностицизм (от греч. agnostos — непознаваемый) — позиция, от¬рицающая возможность познания сущности вещей и полагающая границы человеческому познанию. Иногда агностицизм понимают неверно, а именно как позицию, отрицающую возможность познава¬тельной деятельности вообще. Подобных учений в истории филосо¬фии попросту нет, ибо такая установка в познании еще более двусмысленна, чем скептическая: само суждение «познание невоз¬можно» опровергает его же. В классической форме агностическая ус¬тановка выражена И. Кантом, утверждавшим, что мы можем позна¬вать лишь явления (феномены) вещей, поскольку вещи всегда даны нам в формах нашего человеческого опыта.
Каковы же вещи сами по себе — вне этой субъективной данности — о том может знать лишь Господь Бог. Это для него процессы и вещи мира даны абсолютно не¬посредственно, в своей подлинной сущности.
Для нас же они сужде-ны навсегда остаться непознаваемыми вещами в себе, ибо их данность нам в виде феноменов всегда опосредована априорными формами чувственного восприятия (пространство и время) и априорными категориями рассудка (представлениями о причинных связях, необходимости случайности и т.д.). Проще говоря, мы никогда в познании мира не сможем «выпрыгнуть» за границы нашей человеческой субъективности. Заметим, что агностик не говорит о невозможности познания истины или о равноправии суждения и его отрицания.
Скептическая и агностическая установки — это отнюдь не одно и то же. К примеру, Кант как раз и пытается с принципиально новых позиций, которые мы еще не раз будем обсуждать, ответить на краеугольный теоретико-познавательный вопрос: «как возможны доказательные истины математики, физики и метафизики», но при этом отрицает возможность достижения истинного знания о сущности самих по себе вещей.
Агностическая позиция не произвольная вьщумка философов, а основывается на вполне реальных особенностях познавательного процесса: неустранимости из него субъективной человеческой составляющей даже в, казалось бы, самых точных и высокоабстрактных науках, типа логики и математики; бесконечности процесса познания, когда то, что сегодня нам кажегся существенным, завтра обнаруживает производный и феноме¬нальный характер, ведь за познанной сущностью каждый раз открыв вается новая и более глубокая сущность.
Тем самым подлинная суть вещей перманентно скрывается от нас и напоминает горизонт, каждый раз вновь удаляющийся при любых наших попытках приблизиться к нему. Агностицизм может прини¬мать различные, в том числе и «мягкие», формы, входя в качестве эле¬мента в состав вполне конструктивных теоретико-познавательных моделей, как у того же Канта — родоначальника трансцендентализма, о котором речь пойдет ниже. Религиозно-философский вариант агно¬стической позиции можно обнаружить в работах С.Л. Франка, где он, подвергая критике позицию Канта о жестком разделении явлений и сущности, сам обнаруживает и глубоко обосновывает моменты принципиальной непостижимости и в бытии мира, и в бьпии самого человека, и в познавательном процессе.
Все сущее, по Франку, беско¬нечно в своих основах, а стало быть, в нем всегда для человека будет оставаться тайна и «неисследимая темная глубина». Подытоживая, можно высказать следующее суждение об агности¬цизме. Жесткое разделение вещей в себе и явлений, равно как и жест¬кое полагание границ человеческому познанию, вряд ли оправданно.
Еще Гегель, критикуя позицию Канта, тонко подметил, что полагание границы подразумевает некоторое знание того, что за этой границей находится. В противном случае мы об этой границе попросту не знали бы и, соответственно, не смогли бы высказать суждения о ее наличии. Но, стало быть, в самом утверждении границы человеческого позна¬ния заключено ее решительное отрицание, ибо знание о собственном незнании есть важнейший стимул развития познавательной деятельно¬сти человека и переступания границ существующего знания.
Впоследствии Л. Витгенштейн резонно заявит: «О том, о чем не¬возможно говорить, о том следует молчать». В самом деле, если в ми¬ре существует нечто, принципиально недоступное для нашего позна¬ния и языка, то любой разговор о нем попросту лишен смысла. Следовательно, вопрос о границах познания резонно ставить лишь относительно каких-то определенных видов знания, научных методов или способностей человека. 3.
Реалистические доктрины. Физиологический редукционизм, (или научный материализм) — направление ... Хомский и один из видных представителей социобиологии, лауреат Нобелев... По их мнению, рост научного знания может бьпь успешно интерпретирован ... Отождествление истины с пользой и сугубо утилитарный подход к понятию ...
Литература . 1. Алексеев П.В Панин АВ. Теория познания и диалектика. М 1991. 2. Армстронг Д. Материалистическая теория сознания //Аналитическая фи¬лософия: Избр. тексты. М, 1993. 3. Беркли Дж. Соч. М 1978. 4. ИвановА.В. Сознание и мышление. М 1994. 5. Марголис Дж. Личность и сознание. М 6. 1986. Маркс К Энгельс Ф. Соч. Т 3 («Тезисы о Фейербахе»). 7. Поппер К.Р. Логика и рост научного знания.
М 1983. 8. Сознание и физическая реальность. 1996. № 1—2 9. Фоллмер Г. Эволюционная теория познания. М 1998. 10. Франк С.Л. Предмет знания. Душа человека. СПб 1995.