Смерть — это невероятное табу. Разговоры о ней непременно сопровождаются нервным хихиканьем, переходящим в истерику, или высказываниями типа: "Смерть! Вы собираетесь говорить о смерти? — Ну и вкус у вас, батенька!"
Когда мы говорим людям, что собираемся в этой главе исследовать идею, что смерть — это друг, радостный процесс освобождения , они обычно думают, что мы сошли с ума. Нас уже считали сумасшедшими — эксперты; и даже мы сами. Мы вычислили, что через 1000 лет все мы умрем. Какая нам разница, что люди говорят о нас сегодня? Так почему бы не порадовать себя, пока мы живы?
В нашей культуре смерть воспринимается как женское белье — о ней не говорят в обществе. Никто никогда не умирает. Люди перестают быть, кончаются или просто уходят. Они засыпают, в мире или в покое.
Но проблема заключается в том, что если мы не будем принимать во внимание и уважать смерть, мы окажемся не вполне готовыми принять во внимание жизнь. Это подводит нас к контрольной по смерти:
Кто сказал: "Нам необходимо напоминать, что нет ничего болезненного в честном признании факта конечности жизни и приготовлении к этому концу, с тем чтобы мы смогли уйти спокойно и с достоинством. Дело в том, что мы не можем честно посмотреть в лицо жизни, пока мы не сумеем признать тот факт, что эту жизнь у нас заберут". Варианты ответа:
(А) Махатма Ганди
(Б) Вуди Аллен
(В) Томас Манн
(Г) Марк Твен
(Д) Билли Грэхэм
(Е) Чарли Чаплин
(Ж) Владимир Набоков
(3) Эмили Дикинсон
(И) Джон Ките
Правильные ответы (с комментариями): Ганди сказал о смерти: "Мы не знаем, что лучше — жить или умереть. Поэтому нам не следует ни чрезмерно восхищаться жизнью, ни трепетать при мысли о смерти. Мы должны одинаково относиться к ним обеим. Это идеальный вариант".
Вуди Аллен писал: "Смерть — это одно из немногих дел, которое можно сделать, просто улегшись. Разница между сексом и смертью заключается в том, что в случае со смертью Вы можете обойтись без партнера, и никто не посмеется над вами".
Томас Манн указывал: "Единственно религиозный подход к смерти заключается в том, чтобы думать о ней как о части жизни; относиться к ней с пониманием того, что она есть неотъемлемое условие жизни".
Марк Твен в 1910 году на своем смертном одре писал: "Смерть— это единственный из бессмертных, который относится одинаково ко всем нам и чье сострадание, чей мир и убежище предназначены для всех нас — грязных и чистых, богатых и бедных, любимых и нелюбимых".
Чарли Чаплин (Вы думали, мы шутим? Разве мы можем шутить по поводу смерти? — Конечно, нет. А будем ли мы шутить по поводу Чаплина? — Никогда).) сказал: "Красота — это вездесущность смерти и любви, улыбающаяся грусть, которую мы различаем в природе и всех вещах, мистическое единство, которое чувствуют поэты".
Владимир Набоков сказал нам: "Жизнь — это великий сюрприз. Я не вижу причин, почему бы смерти не оказаться еще большим сюрпризом".
Эмили Дикинсон, за целых 23 года до своего ухода о, и мы туда же до своей смерти, писала: "Я не могла остановиться ради Смерти, — И он остановился ради меня — Экипаж, в котором ехали только мы сами — И Бессмертие".
Джон Ките перепутал смерть с ухаживанием, волочась за Фанни Браун. 25 июля 1819 года он написал ей: "Во время моих прогулок я мечтаю только о двух вещах — вашей любви и часе моей смерти. И о том, чтобы я мог обладать ими одновременно".
Ответ на зачет (Д) — Билли Грэхэм.
Почему же тогда, если все эти великие люди так спокойно говорили о смерти, так боимся ее мы?
Мы снова возвращаемся к дням своего детства. Большинство людей переживает опыт смерти других еще в детстве. Кто-то, кого они знали как активного, теплого, разговорчивого человека, внезапно превращался в неподвижный, холодный, безмолвный труп. Веселого в этом было мало.
"Почему он лежит в этом ящике? Почему его собираются положить в землю (или сжечь)? Если он отправился к Богу, почему все так печальны?" Среди этого горя, суматохи и изнеможения, окружающих смерть и ее последствия, детские вопросы о смерти редко получают должный ответ.
Чем большему числу взрослых дети задают вопросы, тем более противоречивые они получают ответы. Дети — это маленькие машины любопытства. Они знают, как задавать все эти "правильные" вопросы. То есть те вопросы, которые сами взрослые пока еще не выяснили для себя. В диалоге между детьми и взрослыми только секс окружен большей тайной и смущением, чем смерть.
Если ребенок был близок с человеком, который умер, ребенок может испытать чувство потери. Тогда смерть будет ассоциироваться с душевной болью. Дети, кроме того, видят, как на смерть реагируют взрослые: плачут, кричат, страдают. Эта штука, смерть, должно быть, довольно ужасная. Если в детстве смерть другого человека наступила после его продолжительной болезни, вся неприглядность процесса умирания — больницы, немощь, неприятные запахи и сцены — ассоциируется с самой смертью. Ребенок, который видит, как кто-то постепенно становится все более слабым и испытывает все более сильные боли, начинает думать, что после смерти эта слабость и боль будут продолжать усиливаться.
Это не включает в себя все эти религиозные представления об ожидающих вас в аду мучениях, огне и жерновах, о которых говорят некоторым детям.
Ребенок, слушая перечень грехов, скоро понимает: "Если для того, чтобы попасть в ад, я должен делать все это, то я лучше пойду в ад".
Неудивительно, что дети откладывают объект смерти в дальний уголок своего сознания. Как в случае с домашним заданием, они не будут думать о нем, если в этом нет необходимости. Многие люди прекратили думать о смерти в детстве и с тех пор никогда не относились к ней искренне.
Это означает, что многие взрослые люди принимают детский взгляд на смерть как "правильный" и приемлемый для себя. Посмотрим, можем ли мы переучить эту часть себя — позволить этому внутреннему ребенку созреть в своих взглядах на смерть до уровня взрослого.
Конечно, представления о том, что происходит с нами после смерти, относятся к области Пробела. Однако во всем Пробеле существуют всего лишь три основных взгляда на смерть. И под тот или иной из этих взглядов подходят почти все религиозные, духовные, философские, агностические и атеистические разделы Пробела.
Интересно, что ни одно из этих соображений не говорит ничего плохого о смерти среднему взрослому стороннику этой точки зрения. Если и есть какие-либо неприятности после смерти, они ожидают их (неверующих), но не нас (верующих). Определенные аспекты некоторых представлений ребенку могут показаться ужасающими, но для взрослого в них нет ничего, чего стоило бы бояться. (Фактически во многих случаях смерть довольно трогательна.)
Хотя мы обычно не принимаем разделы Пробела за правила, мы хотим кое-что предположить по поводу вашего Пробела: живите тем, во что Вы верите, так полно, чтобы ваша жизнь расцвела, или очистите вашу жизнь от суеверий и верований, рождающих чувство вины и страха. Когда люди верят в одно, а делают другое, они навлекают на себя страдание. Назвались груздем — полезайте в кузов. Если Вы верите во что-то и не следуете этому всем своим сердцем, умом и телом, это причиняет боль. Не делайте этого с собой. Живите своими верованиями, или расстаньтесь с ними.
Если Вы не живете активно, следуя своей собственной вере, значит, в действительности это не то, во что Вы верите, — Вы просто дурачите себя.
Если Вы не прилагаете особых усилий для получения того, чего хотите, значит, на самом деле Вы не хотите этого. Вы, вероятно, в действительности верите во что-то еще, но, как и многие, боитесь признаться себе в этом.
Давайте посмотрим на каждое из трех представлений относительно смерти с точки зрения взрослого. В детстве вам, наверное, говорили, что Вы узнаете о смерти, когда подрастете. Возможно, это время пришло.
Жизнь — это чисто биологическое явление. Когда мозг перестает работать, исчезает и наше ощущение себя живым, и все кончается. Как откровенно и ясно высказался сторонник этой школы мысли доктор Альберт Эллис: "Когда Вы умерли, Вы абсолютно мертвы, и — п....ц!"
Для ребенка мысль о том, что его больше не будет, может быть пугающей.
Для детей ничто ассоциируется с темнотой. А темнота для ребенка может быть пугающей. Поэтому и смерть его пугает. Повзрослев, мы можем, наверное, согласиться с Уильямом Хазлиттом, который писал: "Возможно, лучшим лекарством от страха перед смертью является понимание того, что начало жизни подобно концу. Было время, когда нас не было, и это нас не беспокоило.
Почему тогда нас должно беспокоить, что наступит время, когда мы снова перестанем быть? Я не хочу жить сто лет назад, с какой стати я буду жалеть о том, что меня не будет здесь сто лет спустя?"
Если жизнь — чисто биологическая штука, тогда кто захочет жить вечно?
Представьте себе, что Вы живете вечно, и это продолжается, продолжается, продолжается... Если вам наскучило читать эти "продолжается", вообразите, как быстро вам надоест вечная жизнь в ограниченной Вселенной. Подумайте вот о чем: если у вас есть неограниченное время и ограниченное пространство, в конце концов Вы исследуете в нем каждую "вещь", которую в нем можно исследовать. А затем вам придется повторить все снова и снова. Если вам приходилось когда либо испытывать скуку от чего-то, что ранее казалось вам привлекательным, Вы поймете эту мысль. Если Вы многократно проделаете какой-либо опыт, он вам надоест. Для многократного повторения опыта нужно лишь время. Бесконечность — это более чем достаточное.
Спустя некоторое время Вы, возможно, сможете согласиться с человеком, который в 1990 году до Рождества Христова писал: "Смерть сегодня в моих глазах, — Словно в глазах человека, который жаждет увидеть свой дом, — Когда он провел много лет в плену". Это строки из поэмы "Человек, который устал от жизни".
Или как объяснял Марк Твен: "Тот, кто прожил достаточно долго для того, чтобы понять, что такое жизнь, знает, насколько мы должны быть благодарны Адаму, первому благодетелю нашей расы. Он принес миру смерть".
Мы заканчиваем исследование этой части Пробела словами Альберта Эйнштейна: "Страх перед смертью является самым неоправданным страхом, потому что с тем, кто мертв, ничего не случится".
Когда Вы умрете, Вы отправитесь либо в рай, либо в ад. Эта жизнь является возможностью, предоставленной вам один только раз. Если мы хорошие, мы навеки получим рай. Если плохие, — навеки пойдем в ад. (Некоторые включают сюда и дорайское состояние, чистилище, для тех, кто был недостаточно плохим для ада и недостаточно хорошим для рая.)
Это звучит довольно хорошо. Вечный рай. Теперь это не станет в один прекрасный момент скучным, потому что, насколько мы знаем, Небо беспредельно, и мы не будем оседланы нашими физическими телами. Это не будет скучно. Это будет вечное блаженство.
"Жизнь вечна, — писал Роситер Раймонд в "Хвалебной молитве", — и любовь бессмертна; а смерть — это только горизонт; а горизонт всего лишь граница для нашего взгляда".
Согласно такому верованию относительно смерти, Вы отдыхаете после полной забот жизни, но отдыхаете не в пустоте, а в раю. Бог, как представил Джеймс Джонс, использует смерть как своего рода шофера: "Найди сестру Каролину! — Она устала — Она утомлена — Спустись вниз, Смерть, и принеси ее ко мне".
В Библии — в Ветхом и Новом заветах — о смерти говорится много хорошего. Экклезиаст (7:1) говорит нам: "День смерти лучше дня рождения".
В Откровении (1:18) Иисус говорит: "...я имею ключи от ада и смерти".
Прочитав такое, трудно понять, как любой человек, называющий себя последователем Христа, может иметь какие-либо опасения насчет смерти. Тот Единственный, которому Вы верите, говорит, что у Него есть ключи и от ада, и от рая. Если кто-то, кто вас любит, сказал бы вам, что у него есть ключи от продуктового магазина, стали бы Вы бояться голода?
Книга правды ислама, Коран, начинается с того, что Бог называется милосердным, и в суре 19:66-67 содержит вопрос: "Человек говорит: Как же получается, что, умерев, я снова возвращаюсь к жизни?" "Разве он не помнит, что Мы создали его однажды, и что он был тогда ничем?"
Сура 29:24 Корана утверждает: "Настоящая жизнь является не чем иным, как развлечением; несомненно, Последним Пристанищем является Жизнь, разве они не знают?". Если бы они знали, страха перед смертью не существовало бы.
Реинкарнация. Некоторые из нас будут возвращаться снова и снова, проживая одну жизнь за другой в разных телах, до тех пор, пока не будут выучены все необходимые уроки. Когда мы узнаем, что все необходимые уроки выучены? Когда мы прекратим возвращаться. Вариация: Мы уже знаем все, что надлежит знать, но мы согласились забыть это на время нашей жизни, чтобы иметь возможность принять участие в великой пьесе (или опере, мыльной опере, и так далее), называемой жизнью.
Если Вы верите в реинкарнацию, вам тоже не о чем беспокоиться. Смерть — это великий освободитель, шанс снять вашу школьную форму (или косметику) и встретиться со старыми друзьями в кафе (или пивнушке за углом), чтобы провести время за выпивкой.
Как гласит Бхагавад Гита, священный текст индуизма: "Воистину, смерть предназначена для рожденного, а рождение неизбежно для умершего. О неизбежном — не скорби!" (глава 2, стих 27). И не бойся.