С точки зрения места и роли социал-демократии в России положение нельзя не назвать парадоксальным. С одной стороны, в стране определённо наличествует политическая ниша для силы, представляющей интересы наёмного труда, способной ограничить проявления «дикого» рынка и крайности либеральной политики. Силы, которая смогла бы поднять на уровень главных задач государства социальную защиту, не сводящуюся к вспомоществованию и благотворительности, реализацию мер в интересах «социальной справедливости», перераспределение благ для обеспечения принципа равных возможностей.
С другой стороны, попытки обратиться к избирателям с социал-демократическими лозунгами и программами заканчиваются провалом. Партии и блоки, именующие себя социал-демократическими, занимают на выборах одно из последних мест. На парламентских выборах декабря 1999 г. социал-демократическая партия получила 0,08% от общего числа голосов.
В чём же причины этого парадокса?
Как известно, исторически массовой базой, на которой в конце ХIХ века возникла социал-демократия, являлось рабочее движение. Это уже значительно позже социал-демократы распространили своё влияние на другие общественные слои. Между тем в современной России массовое рабочее движение практически отсутствует. Тот подъём забастовочного движения и независимых профсоюзов, который наблюдался на рубеже 80-х—90-х годов, оказался крайне кратковременным. Локальные вспышки волнений наёмных работников, которые наблюдаются время от времени, когда их положение становится особенно невыносимым, а поведение их контрагентов особенно вызывающим, не меняют общей картины: они мимолётны и, как правило, не создают никакой организационной и программной базы для постоянной защиты рабочих интересов. Официальные профсоюзы являются скорее организацией бюрократии, нежели трудящихся.
Но нет не только рабочего движения. Фактически не существует и психологической основы для его воссоздания. Дело в том, что для нынешнего состояния общества, как показывают все социологические исследования, характерно состояние разобщённости, невероятной слабости (и дальнейшего ослабления) взаимного доверия и социальной солидарности. По данным обследования ВЦИОМ, осуществлённого в сентябре 1998г., то-есть в период крайнего ухудшения материального положения основной части населения, лишь 3% опрошенных сообщили, что угроза увольнения привела к большей сплочённости их трудового коллектива. Только 17% указали, что эта угроза вызвала конфликты и борьбу за сохранение рабочих мест. Преобладающими реакциями были отчуждённость между людьми («каждый за себя») – 22%, индивидуальные поиски другой работы – 21%, плюс попытки найти поддержку у начальства – 10%.[1] Если в 1989г. 42% опрошенных заявляло, что у них много близких, надёжных друзей, то в 1999 такой ответ дало только 13% [2].
Кроме психологической основы, для возникновения социал-демократии важна основа идейная: восприимчивость общества к определённому комплексу идей -- общества, воплощающего идеалы равенства и братства, или по крайней мере к общепринятому символу веры современных партий Социнтерна -- свобода, солидарность, справедливость. Но дискредитация (за пределами сравнительно узкого ареала) коммунистических идей косвенно скомпрометировала и социалистические ценности как близкие, зародившиеся из одного и того же корня. В результате социал-демократы оказались в России в положении сектантов, за которыми идут единицы, преимущественно прекраснодушных интеллигентов, а сектантское существование обрекает любую организацию на непрестанные споры и расколы.
В странах Центральной и Восточной Европы социалистические партии возникли в 90-е годы на базе определённого крыла компартий. Но наша КПРФ в силу своей забюрокраченности, приверженности догмам, традиционалистских настроений, ностальгии по прошлому, зараженности национализмом совершенно неспособна к подобной эволюции.
Таким образом, в современной России нет ни социальных, ни психологических, ни организационных предпосылок для формирования массовой социал-демократии.
Но для уяснения перспектив возникновения социал-демократии в России важно также учитывать процессы, происходящие в окружающем мире.
Современная социал-демократия в западном мире сильно отличается от её классических образцов конца ХIХ—начала ХХ века и даже периода непосредственно после второй мировой войны. Она в гораздо меньшей степени опирается на рабочих физического труда, покончила с наследием марксизма и революционаризма, поставив во главу угла задачу постепенного, эволюционного совершенствования существующего общества. Недавние события в международном социал-демократическом движении – декларация Блэра—Шрёдера, конференция левых и левоцентристских партий во Флоренции, декларация последнего, Парижского конгресса Социнтерна – показывают, что, стремясь адаптироваться к новой реальности, оно стремится к синтезу социалистических и либеральных идей. Состав Социнтерна значительно пополнился за счёт партий «третьего мира». Но что это за партии? Анализ показывает, что в Латинской Америке, Азии, Африке, да и кое-где в Европе (Греция), левая, социалистическая политическая ниша заполняется, за немногими исключениями (например, Чили), не социал-демократическими, а скорее социал-популистскими, если не социал-националистическими партиями.
Из этого можно сделать вывод, что классическая социал-демократия, по всей видимости, является продуктом определённых исторических условий, которые сложились в определённом месте (Западная Европа) в определённое время, и эти условия уже не повторятся. Историческое творчество в других местах скорее всего пойдёт по иному пути, хотя и не без учёта опыта социал-демократических партий.
Что же это означает для России, где налицо явное противоречие между объективной необходимостью появления силы, которая заполнила бы собой реально существующую политическую нишу – силы, олицетворяющей социальную защиту и альтернативу либерализму, и столь же реальной бесперспективностью попыток искусственного насаждения социал-демократии?
Невозможность, во всяком случае в ближайшем будущем, появления в нашей стране настоящей социал-демократии не отменяет, на мой взгляд, того факта, что рано или поздно политическая сила, заполняющая, условно говоря, социалистическую нишу, неизбежно сформируется. Мне кажется, что можно наметить две тенденции, совокупное действие которых может привести к такому результату.
Во-первых, это давно зреющий конфликт между корыстной, близорукой, элитарно-технократической политикой постсоветской бюрократии и социальными «низами», интересами которых «верхи» пренебрегают. Достаточно напомнить, что если в Чехии, Словакии, Словении, Польше и Венгрии среднедушевые доходы 10% самых богатых семей превышают доходы 10% самых бедных семей в 4,5—5,5 раз, в России соответствующий показатель выше в 15 раз.[3] Такой разрыв не может остаться без последствий не только для развития страны, но и для социального и социально-психологического климата внутри нее. К этому добавляется фактическое бесправие наемной рабочей силы на предприятиях, утратившей даже те немногие рычаги воздействия на работодателя, которые имелись в советское время. Попытки заменить коллективный договор индивидуальными контрактами, практически снять всякие ограничения продолжительности рабочего времени (в то время как на Западе уже начинает вводиться 35-часовая рабочая неделя) говорят о том, что в отсутствие серьезного сопротивления со стороны наёмных работников проблемы конкурентоспособности российского производственного механизма будут и дальше решаться за счёт ущемления интересов массовых слоёв населения.
Тот факт, что подобная политика в настоящее время в силу ряда причин встречает лишь слабый, разрозненный, эпизодический отпор, совершенно не означает, что так будет всегда. Исторический опыт показывает, что в условиях минимальной свободы возникновение массового движения в защиту широких социальных интересов – лишь вопрос времени. Кстати, сопротивление узкокорыстной политике «верхов» -- в интересах развития самого российского капитализма, так как будет подталкивать его, как это уже не раз было в истории, к более интенсивному развитию.
Каким будет это эвентуальное массовое движение социальной самозащиты, разумеется, сейчас предвидеть довольно трудно. Но ясно, что чем менее бунтарский, чем более конструктивный и цивилизованный характер оно будет носить, тем более плодотворны будут его результаты. С этой точки зрения важно, чтобы в политической сфере существовали силы, которые помогли бы придать ему (как в своё время рабочему движению марксисты, католики и и другие идейные течения Запада) осознанное ценностное, даже, может быть прямое идеологическое звучание. В теперешней России мы не найдём таких сил, которые были бы способны на такую роль. Однако можно говорить о некоторых тенденциях, подающих надежду на их появление.
Я имею в виду прежде всего определённую дифференциацию внутри российского либерализма. Если в странах Запада наблюдаются попытки синтеза социалистических и либеральных идей, то в России, наоборот, налицо известное размежевание на «чистых» или радикальных либералов (крайний пример – советник президента А.Илларионов) и либералов, проявляющих интерес к социальным проблемам, сознающих их важность. Я не могу согласиться с теми, кто считает «Яблоко» социал-демократической организацией. Но то, что в этой партии немало людей, находящихся на социал-либеральных позициях, то-есть пытающихся идти к тому же синтезу идей и политических позиций, что и на Западе, не «слева», а «справа», это по-моему, факт. Конечно, политическое влияние «Яблока» невелико, но всё же оно во много раз превышает влияние социал-демократов. Оно активно противостоит социал-популистским и социал-националистическим веяниям. А если эти тенденции возобладают в массовом движении, то придадут ему отчётливо деструктивный характер (достаточно вспомнить о пресловутом движении «Май»). При этом социал-национализм (а такие тенденции есть и в КПРФ) является ещё более страшной опасностью, чем социал-популизм, поскольку его соединение с массовым движением грозит подвести социальную базу под пока ещё не слишком влиятельные в стране фашистские тенденции.
Таким образом, оптимальным (и опирающимся на более или менее реальные предпосылки) путём заполнения социал-реформаторской ниши в нашей стране, является, по моему мнению, соединение массового движения социальной самозащиты (возникновение которого рано или поздно при сохранении прежней узко-эгоистической линии поведения так называемой «элиты» неизбежно) с социал-либеральной тенденцией в идеологии и политике (не обязательно связанной только с «Яблоком»). При таком условии не только не возникнет угрозы ликвидации или извращения рыночной экономики, но, наоборот, появится возможность поставить её на здоровую основу повышения благосостояния масс и народной поддержки, страна избегнет как самоубийственной изоляции, так и участи загнивающей окраины развитого мира, где процветает лишь немногочисленная верхняя социальная группа.
Следовательно, скорее всего и в будущем социал-демократия как таковая в России не сформируется, а реальным конкурентом социал-либерализма в борьбе за массы выступят социал-популизм и социал-национализм.
А.Б.Баллаев