Смысл мира и жизни в древнейших религиях, мифах, философии.

В подобном полностью предопределенном мире предопределена и судьба каждого живущего. Единственно правильной жизненной стратегией считается безусловное следование предписанному порядку. Необходимые образцы действия человека на все случаи жизни задавались системой ритуалов и табу. Ритуальные действия считались не просто поклонением какому-то божеству, а рассматривались как действия, участвующие в воспроизводстве Космоса. Считалось, что если этих действий произведено не будет, то и космос распадется, и жизнь прекратится.

Тема жизни и судьбы Человека предстает перед нами из истории мировой культуры сначала только как тема долга человека перед миром, перед Богами, его создавшими.

В древнем Египте считалось, что только тот, кто служит богу на земле, будет вознагражден им в ином мире. В тексте «Наставление Мер-Ка-Ре» фараон учит своего сына важности исполнения в жизни правильных действий, поскольку после смерти его будут судить представители Маат – инстанции высшей справедливости: «Знай, что они беспощадны, когда судят жалких. Не рассчитывай на долгие годы, для них человеческая жизнь – лишь час. После смерти человек продолжает существовать, и его деяния накапливаются за его спиной. Жизнь в ином мире вечна и тот, кто предстанет перед судом Маат без греха, станет там Нетером (богом) и будет ходить свободно, как эти владыки вечности».

Жизнь человека ассоциируется с рекой Нил, верхнее течение которого находится под управлением бога Сета, а нижнее – бога Гора. Сет символизирует жизнь вне истины, основывающуюся на эгоистических устремлениях. Как и Гор, Сет – сын Осириса, однако зачатый в результате интриги, а не любви. Сет старше Гора, и Гору приходится в ходе изнурительной борьбы доказывать свое право управлять наследием Осириса. Человек изображается в древнеегипетских текстах с двумя головами на плечах: головой Сета и головой Гора. На протяжении жизни он должен добиться передачи управления Гору, для чего следует совершить переворот, духовное возрождение.

В религиозно-философских учениях древнего Китая активной деятельности человека отдается предпочтение перед простым, пассивным созерцанием, но всегда особо подчеркивается, что нужна особая бдительность и учет ситуации, чтобы эта деятельность привела к благому результату. Человек, следующий Дао, может в своей деятельности проявить такое творчество, которое благотворно отражается на всем его окружении. В «Большом комментарии к книге И Цзин» сказано: «На этом пути человек становится подобен небесам и земле, он не во вражде с ними. Мудрость его обнимает все сущее, и его Дао вносит порядок в мир; поэтому он никогда не блуждает и никогда не ошибается. Во всем он деятелен, но не позволяет себе увлечься чем бы то ни было. Радуется он небесам и умеет познать судьбу, а поэтому его сердце свободно от тревог и забот. Доволен он, что бы с ним не случилось, доброта его непритворна, а потому обладает он способностью любить».

В античной традиции Человек рассматривается как «малый космос» (micros kosmos, - термин Демокрита), во всем подобный «большому космосу». Более того, Аристотель, в «Физике», рассматривая вопрос о движении тел, как одушевленных, так и неодушевленных, приходит к выводу, что верно и обратное: все, что происходит в человеке и с человеком, - может происходить и со всей вселенной. Он пишет: «если это возможно для живого существа, почему это не может происходить и со всей Вселенной? Ведь если это имеет место в маленьком космосе, значит и в большом».

В литературе Древней Греции появляются персонажи, стремящиеся и так или иначе обретающие бессмертие. Психея – это смертная девушка, обретшая бессмертие. Сделав это имя нарицательным, античные поэты-философы решили обозначить им то искомое, и пока не найденное в человеке, что «сильнее» смерти, отразив мечту смертного человека обрести бессмертие. Изучение условий обретения бессмертия привело философа-неоплатоника Прокла в «Первоосновах теологии» к идее о том, что бессмертие прямо связано со способностью к самостоятельным движению и активности, не детерминированным внешними по отношению к субъекту причинами и факторами: «Все первично движущее само себя, все самобытно сущее в себе, - неуничтожимо. Все самобытное вечно».

Здесь же впервые появляются поэтические мифы, повествующие о рождении и жизни Героя, бросающего вызов хтоническим чудовищам, демонам, и даже богам. И это не смотря на то, что жизнь человека очень коротка, смерть неотступна и неустранима, а идея посмертного существования, к примеру, в виде зыбких теней в царстве Аида, откуда нет выхода, не сулила радости и жизненного оптимизма. Так, Ахилл обращает Одиссею из Аида следующие слова:

О, Одиссей, утешения в смерти мне дать не надейся:

Лучше б хотел я живой, как поденщик, работая в поле,

Службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный,

Нежели здесь над бездушными мертвыми царствовать мертвый.

Жизнь героя, воина, страстно любящего жизнь, любящего простодушно и плотски каждый ее момент, и подвергающего это свое самое ценное достояние риску во имя неосязаемого этического принципа, без надежды получить для себя лично компенсацию – это нечто принципиально иное, нежели героизм рыцаря-христианина или мусульманина, жертвующего временным ради обретения вечного блаженства.

В мифах о Герое, по сути, повествование идет о человеческой жизни, ее происхождении и цели, и о том, как следует поступать, чтобы достичь действительного успеха в жизни. Как правило, такой миф имеет форму повествования о некотором путешествии (приключении) героя, которому предстоит познать себя и мир, выйти за пределы познанного, за рамки обыденного. В процессе такого движения он переживает счастье и печаль, вступает в борьбу и получает уроки успехов и неудач. Мифы описывают его движение от неведения и тьмы к свету и мудрости. Таким образом, в мифах проявляется не только идея познания и объяснения мира, но и появляется мысль об идеале, как цели как для мира, так и для человека. В дальнейшем развитии мировой культуры идея познания мира, такого, каков он есть в действительности, нахождения истины, - стала центральной и структурообразующей для науки; идея познания того, какими мир и человек могут и должны стать, нахождения идеала, - стала центральной и структурообразующей для религии. Жизнь и мира и человека с этого момента гипотетически рассматриваются как необходимое совместное движение от того, что есть, - к тому, что может и должно быть, от истины к идеалу.

В религии иудаизма считается, что главная задача каждого человека в жизни – самоисправление, связанное с преобразованием эгоизма в альтруизм. Это не просто одна из целей, но прямая обязанность каждого человека, так как это предусмотрено Творцом, даровавшим избранному народу Тору. Избранность заключается в том, что иудеи должны показывать всем народам пример в следовании Торе. Есть два пути достижения цели: добровольный, связанный с осознанным выполнением предписанных Торой правил, и путь страданий. Страдания – это неизбежное следствие попытки уклониться от выполнения Закона. Страдания вынуждают человека, рано или поздно, вернуться на первый путь, по существу подчеркивая бессмысленность следования эгоистическим целям, и создают предпосылки для работы над собой. В Торе сказано: «все миры созданы ради человека». Все существа в мире тесно связаны с человеком, либо духовно возвышаясь, либо опускаясь вместе с ним. У Творца нет вещей хороших и плохих, таковыми их делают люди в своей практике. Мир может достичь своей цели – совершенства только вместе с человечеством. Конечная цель, описываемая как состояние «воскрешения мертвых», - достигается только после полного искоренения эгоизма, приобретения альтруизма и постижения Торы в масштабах всего человечества без единого исключения.

В христианской антропологии (Апостол Павел, Г. Нисский) возникает идея душичеловека как находящейся в состоянии мучительного выбора в жизни между духовным и плотским, что привело к идее троичности не только в «составе» Бога, но и созданного «по его образу и подобию» человека. Бытие в мире действительности, с христианской точки зрения, ставит каждого человека перед проблемой нравственного выбора, обретения веры, и проблемой реализации этого выбора в действиях, «ибо вера без дел мертва». Мир действительности содержит соблазны, провоцирующие человека забыть в текущих делах и заботах о своем высоком предназначении.

В христианской философии развитие человека понималось как его самотрансформация, направленная на умалениев себе плотского и душевногов пользу роста духовного. Это развитие определяется общим представлением о вершинах жизни человека, акме, и цели каждого человека, благомсовершенстве (в античной философии - арете), воплощенном в христианских представлениях о Царствии небесном: «Будьте совершенны как совершен Отец наш небесный!». Философов интересовали пути к акме и арете, и то, в какой мере значимы усилия человека на этом пути: спасает ли только благодать, или же собственные усилия человека тоже имеют значение. В средние века, в промежутке между Возрождением и Просвещением, представление о благом совершенстве - арете как едином всеобщем ориентире, который направляет развитие и становление индивида в направлении своего личного акме, возможном только как «элемент» во всеобщем благе, в философии было утеряно. Более того, многие традиционные представления о том, что может быть благом для индивида, субъекта, души, - во многом изменились на противоположные.