Мережковский ощущал себя эсхатологической личностью, а свое поколение – эсхатологическим поколением. Он был убежден, что от того, как современники его распорядятся свободой выбора, зависит метафизически будущее человечества.
В романах, посвященных русской истории, Мережковский предстает как антимонархист. Он находит и теологическую базу для оправдания своих политических настроений. В результате долгих размышлений он приходит к категорическому выводу: самодержавие – от Антихриста. Дьявол для Мережковского вполне реальная личность. Уже в ходе работы над романом "Петр и Алексей" Мережковский выражает симпатии жертвам самодержавия: царевичу Алексею, раскольникам, патриархальной России.
Резко отрицательное отношение к самодержавию было свойственно символизму в целом. Мережковский изображает русских самодержцев, особенно Павла, как автоматов, злых кукол, наделенных безграничной властью и гибнущих под грузом собственных деяний.
Из антимонархических настроений рождалась увлеченность революцией. Мережковский верил в ее стихийную религиозность. Но в своих симпатиях он жестоко просчитался: "Грядущий Хам" объявился, наконец, не в царской бюрократии, но в "босячестве" пролетарской культуры, в диктатуре большевизма. Трагический опыт России заслонил ожидаемое светлое эсхатологическое царство, и на первый план выступают апокалипсические катастрофы, среди них – всеобщая уничтожительная война. Отсюда уверенность Мережковского в том, что второе человечество, Европа, погибнет также как погибла Атлантида – человечество первое, ибо люди не научились управлять свободой. Третье же, обетованное человечество, придет лишь тогда, когда люди обратят сердца к Тому, Кто был распят за грехи наши и воскрес. Мережковский провозглашает Второе Пришествие, которое восстановит утраченную гармонию, утвердит светлое царство.