Право – это условность, игра. "Любая игра, – как пишет об этом Й.Хейзинга, – может быть состязанием, представлением либо совмещать в себе черты того и другого" (например, конкурс красоты). Игровое начало свойственно не только человеческой культуре, но и животному миру, эту загадку еще предстоит разгадать. Нам же проще назвать очевидные признаки игры:
– игра не диктуется необходимостью, в нее вступают свободно, к ней не обязывают;
– игра протекает в определенных рамках пространства и времени; она начинается и прекращается;
– внутри игрового пространства внешние значения, нормы и правила утрачивают силу. Игра творит новый порядок и наделяет своих участников не свойственными им в обыденной жизни ролями; в игре все ненастоящее, не соответствующее обычной жизни.
Игровой характер правовых процедур очевиден. Правосудие, деятельность парламента, заключение сделки – все они содержат признаки игры. Так, судебное разбирательство – это состязание сторон, где временно упраздняется социальное подразделение людей соответственно их месту в жизни и действуют фигуры, неизвестные нам за пределами этой процедуры. Необычность этих взаимоотношений подчеркивается внешним видом (мантии, парики, знаки почитания, клятвы, торжественность, своеобразный язык), все это в совокупности являет нам игру, результат которой никем не предрешен. Расстрел на месте преступления отличается от смертной казни тем, что в первом случае нет игры, а есть лишь жестокая необходимость классового подавления или борьбы с мятежниками. Но как только преступника отдают под суд, начинается игра.
Результат, достигнутый в игре, меняет человека: победивший на выборах становится президентом, победивший в ходе военного переворота – диктатором, заключивший сделку становится собственником, а взявший вещь – лишь ненадежным ее обладателем.
Разрушение игрового начала в праве во многом означает уничтожение права как такового. Достаточно лишь принять постановку вопроса о том, например, что для интересов правосудия отдельные доказательства могут быть добыты без процессуальных гарантий, как вся правовая конструкция сразу же теряет опору и грозит рухнуть. Достаточно предрешить телефонным звонком судьбу иска, склонив судью на чью-либо сторону, и право становится излишним.
Игра восстанавливает и поддерживает бытие человека, она может быть расценена как механизм перемен, когда выигрыш создает иллюзию превосходства, утверждает человека в желаемом им качестве, предоставляет ему возможность участвовать в диалоге с собственной судьбой. Убийца, нанявший превосходного адвоката, освобождается из-под стражи после оглашения оправдательного приговора, и теперь уже никто не вправе на законных основаниях лишать его свободы. Судьба оказалась милостива к нему, в этом исходе по правилам игры надо не досадовать на неумелые действия прокурора, а усмотреть перст судьбы, непредсказуемый и непонятный.