Онтология как учение о бытии

В словаре русского языка XIX в. В. Даля нет категории бытия, а в глаголе «бывать» различаются самостоятельное (как присутствие, наличность – «я был там-то») и вспомогательное (зависящее от другого глагола и близкое к глаголу «стать» – «я стал тем-то») значения. С.И. Ожегов в своем словаре в XX в. определяет бытие как само существование, условия жизни, а глагол быть – как «иметь место», наличествовать, присутствовать.

Парменида считают основателем онтологии – учения о бытии, и первым метафизиком, поскольку он рассуждал о недоступном чувственному восприятию и его возможных свойствах. Бытие только мыслимо, но не воспринимаемо, оно есть то, что о нем мыслит человек, и его мысль и есть это бытие; так впервые в философии появляется принцип тождества бытия и мышления. Атомисты Левкипп и его ученик Демокрит говорили об атомах – неделимых твердых частицах, из которых все состоит, и пустоте, в которой атомы двигаются. Платон, основатель учения об идеях-эйдосах, первым в древнегреческой философии противопоставил мир вещей – материальный и изменчивый, миру идей – вечных и неизменных сущностей, обладающих подлинным существованием. Аристотель, ученик Платона, в каждом существующем объекте различал форму и вещество и пришел к идее первоформы и первовещества.

В древнеиндийской мифологии представлена чрезвычайно слож-ная и запутанная картина сотворения мира, в этом мире нет ничего постоянного, все изменчиво и перетекает друг в друга, даже боги могут иметь разные имена и обличья. Тем самым как-бы утверждалось, что истина не известна никому, даже богам. Началом этого мира является асат – небытие, бытие в потенции, которое переходит в сат – бытие («Ригведа»). В религиозно-философских системах понимание бытия определялись кастовой структурой древнеиндийского общества, которая делала невозможной всякую социальную революцию, устранившую бы несправедливость. Поэтому философы Древней Индии реальный физический мир и общество объявляли неподлинным, мнимым, иллюзией, а настоящим бытием обладали, по их мнению, или верховное божество (Бхагавата или другие), или каждый, кто достиг состояния нирваны. Нирвана – состояние угасания, затухания всяких желаний, эмоций, мыслей, освобождения от всего, что связывает человека с материальным миром.

В Древнем Китае, в отличие от древнеиндийского общества, философия вышла из простой и стройной мифологической картины мира. Началом всего китайские философы считали пять первоэлементов – землю, огонь, воду, дерево и металл. Затем появилась теория ци – материальной субстанции, напоминающей воздух или эфир, в движение она приводилась противоположными силами ян и инь – темным и светлым, теплом и холодом, твердым и мягким и т.д. В даосизме (основатель Лао-Цзы, VII–VI вв.) началом всего объявлялось дао, которое невозможно назвать, увидеть, которое есть везде и нигде одновременно. Дао – некая пустота, из которой появилось все: оно породило одно (хаос), одно породило два (ян и инь), два породило три (ян, инь и гармонию), три породило все. Пустота делает вещи пригодными к употреблению – пустота внутри кувшина или в центре колеса и т.п. Иероглиф, передающий дао, состоит из двух частей, означающих дорогу и человека, смысл его в том, что дао – это путь, по которому идут люди. Его смысл сближает дао с древнегреческим логосом Гераклита.

Средневековая философская мысль, в условиях господства религиозного мировоззрения, обладающим истинным бытием считала бога, а неистинным – сотворенный им мир.

В Новое время в Европе развивается, в противовес господствовавшему религиозному мировоззрению, материалистическое учение. Возникает понятие материи – вечно существующей материальной субстанции. Всякое же иное существование могло быть только идеальным, что не вписывалось в материализм, поэтому фактически из лексикона философов-материалистов исчезает категория бытия. Среди философов-материалистов XVIII в. следует назвать имена Ламетри, Гельвеция, Гольбаха. Они заложили основу материалистического понимания бытия, получившего развитие в философии марксизма.

Рене Декарт (1596–1650) в своем знаменитом тезисе «ego cogito, ergo sum – я мыслю, следовательно, существую», фактически выступил против идеи божественного сотворения человека и мира. Согласно этому тезису, человек своим существованием обязан только акту своей мысли, и первая мысль, начинающая его существование, является самой простой – «я есть», она не содержит ничего, кроме самополагающего чистого, без каких-либо свойств, существования.

Лейбниц, немецкий математик и философ, в своей теории монад – первоначал, утверждал, что они не содержат частей, не имеют протяженности и формы. Изменяться они могут только из внутреннего принципа, поэтому они должны обладать стремлением; они должны в себе объединять все многообразие существующего, поэтому их состояния могут быть названы восприятиями, в которых, как и в человеческом восприятии, отражается весь мир.

Бытие в идеалистических системах, прежде всего – философии Гегеля, приобрело фундаментальное значение начала как всякого существования, так и познания. С Гегелем фактически заканчиваются попытки построения субстанциальной онтологии. Уже в XX в. Н. Гартман (1882–1950) создает не субстанциальную, а процессуальную онтологию. В своем докладе на философском конгрессе 1949 г. в Испании он излагает концепцию, согласно которой подлинным существованием обладает не субстанция, а причина и следствие. Объекты и процессы существуют здесь вместе в процессе становления. В органических образованиях длительность существования сохраняется не через субстанциальность (клетки человеческого организма, отметим, меняются полностью за 9–11 лет), а через внутреннее равновесие, регулирование; такое существование мож-но назвать консистенцией. Ее каузальность – не имманентная, а передающаяся, то есть мы наблюдаем не развитие того, что есть в причине, а производительное созидание.

Выделяются слои реального мира: физически-материальный, органически-живой, душевный, исторически-духовный. То, что можно установить о них – это закономерности строения. Само бытие определить и объяснить невозможно, но можно отличить его виды и анализировать их модусы – возможного, действительного и необходимого. Модальный анализ – ядро новой онтологии. Остальное относится к учению о категориях. Реальность связана с временностью, процессностью, индивидуальностью. В учении о категориях Гартманом выделяются совместные и специальные принципы отдельных слоев: пространство, субстанция и математическая структура завершаются на органическом уровне, а время, процессность, каузальность продолжаются внутри духовного бытия. Новые принципы возникают на границе слоев: органическая природа подчиняется саморегулированию, самовоссозданию. Прибавляется (исходя из задатков) надкаузальная форма детерминации – процесс самообразования. Душевный мир – это замкнутые внутренние сферы, выход из них – через акты хотения, действия, познания, любви и ненависти. Далее – духовность: язык, право, нравственность, мораль, религия, техника, искусство; здесь нет актов, сознания, наследственности, все безлично. Индивид, охваченный ими – не просто субъект, но личность.

Слои накладываются друг на друга. Органическая жизнь носима неживой природой и переоформляет ее, душевная поднимается над ними и надстраивается (она не меняет структуру органической жизни). Появление (der Einschag) категориального novum (новизны) основано на автономии от нижних слоев. Основной онтологический закон формулируется Гартманом так: 1) более низкие принципы являются более сильными, всеносящими и не могут быть сняты более высокой формой; 2) высокие слабее, но в своем novum самостоятельны и воздействуют на низкие. Свобода имеется на каждой ступени, более высокой по отношению к более низкой. Свобода воли как моральной личности – лишь специальный случай, ее можно понять лишь из онтологического закона. Свобода – не снятие существующей определенности, а начало более высокой, поэтому индетерминизм как теория не нужен.

Быть или иметь, быть или существовать – в подобных фразах люди выражают свое понимание отличия разных способов человеческого существования: как независимое от мира вещей, как способность противостоять обстоятельствам, а не плыть по течению. В противном случае человек растворяется в мире вещей или становится их рабом.

У М. Хайдеггера (1889–1976) это называется растворением человека в сущем, забвением бытия, а именно созерцательного – отстраненного – отношения к миру, присущего античному человеку. Хайдеггер разделяет существование объектов материального мира и су-ществование человеческое – сущего и бытия, онтического и онтологического соответственно. Переход от сущего к бытию человек осу-ществляет благодаря трансценденции – вынесению себя за пределы сущего, он выступает в просвет бытия, в терминологии Хайдеггера – в здесь-бытие. Тем самым человек освобождается от своей захваченности сущим и может определять свое отношение к нему – экзистировать. На это определяющим образом влияет осознание человеком собственной смертности. Именно осознание собственной конечности, или – бытие-к-смерти, заставляет его понять главную за-боту своей жизни. Забота является модусом бытия, как и другие виды настроения, например, радость, любовь и прочее. Бытие, таким образом, имеет единственное измерение – время, а фундировано (основано) оно языком – «язык – дом бытия».

Ж.-П. Сартр (1905–1980) различает бытие-в-себе, как способ существования материальных объектов, и бытие-для-себя, присущее только человеку. Бытие-в-себе означает, что бытие есть то, что оно есть (стол есть стол). Человек начинает свое существование с бытия-в-себе, но в какой-то момент он начинает осознавать себя, и это ведет к прекращению бытия-в-себе, к его ничтожению (неантизации), человек перестает быть частью сущего и выступает в ничто. Это ничто человек и заполняет своей будущей сущностью, своим способом существования, и он для него является подлинным.

Религиозное направление (К. Ясперс, Г. Марсель и др.) в экзистенциализме связывает подлинное существование с богом, а задача человека определяется в приближении к нему.

В общем, бытие экзистенциалисты определяют как потенциальное, в форме замысла, проекта существования, а реализация превращает его в часть сущего, вынуждая человека постоянно проектировать свое будущее и возвращать тем самым бытие. Поэтому у Хайдеггера забота непреходяща, а у Сартра человеческие качества существуют, только когда они проявляются.