…Научная речь – выкованное из повседневного языка орудие, при помощи которого овладеваем мы предметом познания. Суть науки – в построении или, точнее, в устроении терминологии.Слово ходячее и неопределенное, выковать в удачный термин – это и значит решить поставленную проблему. Всякая наука – система терминов. Поэтому жизнь терминов и есть история науки, все равно какой, естествознания ли, юриспруденции или математики. Изучить историю науки – это значит изучить историю терминологии, то есть историю овладения умом предлежащего ему предмета знания. Не ищите в науке ничего, кроме терминов, данных в их соотношениях: все содержание науки, как таковой, сводится именно к терминам в их связях, которые (связи) первично даются определениями терминов…
Техническиевыражения и обобщающие формулы,словесные или символические, например, алгебраические, – такова первая пара соответственно связанных и взаимно превращаемых ступеней на пути мысли. Всякое техническое наименование, в какой угодно области знания, вводится определением, а это последнее предполагает за собою некоторое экзистенциальное суждение – суждение о существованиитого комплекса признаков, который связывается воедино выставляемым определением; это экзистенциальное суждение или эта экзистенциальная интуиция свидетельствует о возможности этого комплекса – возможности внутренней, отнюдь не формально-логической, но связанной со всемстроением данной области познаваемого, возможности, приемлемой всеми закономерностями этой области… Если определение лишено экзистенциальности, так понимаемой, то оно есть лишь пустое притязание, видимость слова,но неслово, ибо мыслится только в качестве звука, сопровождаемого случайными ассоциациями, но не как определенное содержание мысли, и потому беспредметное…
…Обиходный язык имеет, в большинстве случаев, известную степень вялости или двусмысленности, подобно тому, как ходячее знание обычно заключает в себе нечто расплывчатое и неопределенное. Это знание имеет дело обычно не с одним только разумом, но обращение более или менее к какой-либо заинтересованности или возбуждает фантазию; на службе такому знанию и обиходный язык всегда содержит, следовательно, окраску заинтересованности или воображения. Однако, по мере того как наше познание становится вполне точным и чисто разумным, мы требуем также точного и разумного языка…
Флоренский П. Термин // Материалы и сообщения по славяноведению. – М., 1986. – С. 244-247.
…Гений – это сохраненное детство, а талант – сохраненная юность… (191)
Флоренский П. Ближе к жизни мира // Советская культура. – 1988. – 3 нояб.
…Я стал на твердую почву, и когда огляделся, то оказалось, что эта твердая почва есть та самая, на которой я стоял с раннего детства…
Флоренский П. Воспоминания // Литературная учеба. – 1988. – № 6. – С. 117.
…Я сказал слово “рай”, ибо так именно понимаю своего отца – на чистом поле семейной жизни возрастить рай, которому не была бы страшна ни внешняя непогода, ни холод и грязь общественных отношений, ни, кажется, сама смерть…
Флоренский П. Воспоминания // Литературная учеба. – 1988. – №2. – С. 147.
…Александр.Это имя соответствует, в основе своей, сангвистическому темпераменту, с уклоном к холерическому. Благородство, открытость настроения, легкость обращения с людьми характерны для этого имени…
…Ум Александров четкий и трезвый, слегка иронический, быстр и многосторонен. Но это ум самоудовлетворенный своей гармоничностью, и он боится вопросов, раскрывающих недра…
…Благородство этого духовного склада, рыцарственность не есть в нем вспышка и порыв, а склонность, оформленная вроде правила…
…Имя Александрхочет быть микрокосмом, и когда получает достаточный питательный материал для оформления, то становится таковым: гений…
…Самая программность Александров … имеет источником отсутствие достаточно плотного соприкосновения с космосом… Он монада, не имеющая окон…
Флоренский П. Имена // Социологические исследования. – 1988. – № 6. – С. 65 – 67.
…Но вдруг меня пробудило что-то, какой-то внутренний толчок. Это не был какой-либо образ, не была какая-либо мысль. Может быть, наиболее подходящим было бы сравнить его с электрическим ударом, однако, с тою существенною разницею, что электрический удар ощущается телом, а этот к телу никакого отношения не имел… Это было ощущение, словно сильная воля, безмерно превосходящая мою и безмерно более моей авторитетная, действует на меня раньше, чем сам я успею не только выполнить ее требования, но и сообразить… Этот духовный толчок мгновенно и вполне пробудил меня, причем такое пробуждение похоже, как если бы свалиться с крыши. Таким же порядком он выбросил меня из постели во двор…
…Я стоял во дворе, залитом лунным светом. Над огромными акациями, прямо в зените, висел серебряный диск луны, совсем небольшой и до жуткости отчетливый. Казалось, он падает на голову, и от него хотелось скрыться в тень, но властная сила удерживала на месте… Мало-помалу я стал приходить в себя. Тут-то и произошло то, ради чего был я вызван наружу. В воздухе раздался (192) совершенно отчетливый и громкий голос, назвавший дважды мое имя: “Павел! Павел!”…Именно зов, – в мажорном ладе, без каких-либо косвенных оттенков. Он выражал прямо и точно именно и только то, что хотел выразить – призыв… Я хорошо помню и тембр его, не мужской и не женский, упруго звонкий и очень чистый…
Флоренский П. Воспоминания // Литературная учеба. -1988, – № 6. – С. 145 – 147 .