Когда однажды Раневскую спросили, была ли она когда‑нибудь влюблена, актриса рассказала произошедший с ней трагикомический случай, который напрочь отбил у нее охоту не только влюбляться, но даже и смотреть на «этих гадов и мерзавцев» мужчин. История эта относится ко временам начала ее артистической карьеры. Лет в девятнадцать‑двадцать она поступила в труппу какого‑то провинциального театра. И тут же влюбилась. И не в кого‑нибудь, а в первого красавца труппы, по которому сохла вся женская половина творческого коллектива! Разумеется, он был невозможным бабником, как и положено актеру с амплуа «герой‑любовник». Она же, по ее признанию, даже в молодости сторонилась мужчин, поскольку была «страшна, как смертный грех». Фаина влюбилась как кошка: тенью ходила за красавцем, таращила на него глаза… А он, понятно, обращал на нее ноль внимания… Но однажды герой‑любовник вдруг подошел к Раневской и нежно прошептал на ушко: «Милашечка, вы ведь возле театра комнату снимаете? Так ждите меня сегодня вечером: буду к вам часиков в семь».
Ликующая Раневская тут же побежала к антрепренеру, заняла денег в счет жалования, отпросилась домой, накупила вина, всякой вкусной еды, надела свое любимое зеленое платье (к рыжим волосам), накрасилась, напудрилась… Сидит и ждет… Час ждет, другой…
Наконец, часов около десяти вечера, заявился наш герой‑любовник, в дымину пьяный, потрепанный, в обнимку с какой‑то крашеной шлюхой.
– Милочка, – заикаясь, сказал он Фаине, – погуляйте где‑нибудь пару часиков…
«Вот это была моя первая и последняя любовь», – утверждала Раневская.