Определение философии. Разброс значений

 

Существует масса определений философии: от попыток, отлучающих ее от корпуса наук, до признания философии наукой наук.

Распространено убеждение (и не только по причине предубеждений), что философия не наука. В этом особенно упорствует позитивизм, лидеры которого вот уже более полутора столетий ведут контрфилософское наступление. По их мнению, настоящее, положительное (позитивное) знание приносят лишь специальные, конкретные науки, философия же уводит исследователя в область бесплодных абстракций и «полупьяной фантазии» типа гегелевской абсолютной идеи, кантовской вещи в себе, шеллингианского «ставшего Я» («das werdende Ich»). Потому философия в качестве особой науки не нужна. Легче сказать, пишет, например, немецкий представитель этого течения В. Вейсман, не чем является философия, а чем она не является. В ней нет ни доказательств, ни теорем, ни вопросов, которые могли бы быть решены.

Положим, это взгляд со стороны, поскольку позитивисты, как правило, естествоиспытатели, по преимуществу физики. Но сходные позиции разделяют порой и сами философы. Специалист в области теории познания, эстетики, культурологии наш соотечественник М. Бахтин заявляет: «Философия начинается там, где кончается научность и начинается инонаучность».

6

 

Это констатации. А какова аргументация?

Согласно современным представлениям, утвердившимся также благодаря разработкам позитивистов, все научные высказывания можно разбить на два класса – осмысленные и бессмысленные. В свою очередь, первые делятся на истинные и ложные, что определяется процедурами верификации (проверяемости) на основе экспериментальных, наблюдательных и т.п. операций. Бессмысленные же – такие предложения, относительно которых невозможно утверждать ни то, что они истинны, но также и ни то, что они ложны (рис. 1).

 

 

К числу бессмысленных относятся следующие высказывания. Квазионтологические, то есть говорящие о якобы объективном существовании явления. Такие суждения, включая в состав невери-фицируемую компоненту, и оказываются бессмысленными. Второй вид – квазисинтаксические. Они хотя и содержат верифицируемые компоненты, но само их соединение в одном высказывании делает последние бессмысленными, например «Цезарь есть простое число». И третьи — синтаксически неверные, скажем «Петр выше», «Воронеж севернее».

Предложения философии как раз и квалифицируются как бессмысленные, ибо невозможно подыскать или создать эмпирическую ситуацию, в которой могли бы быть верифицированы типичные философские тезисы типа «материя первична, сознание вторично», «мир бесконечен», «сущность неисчерпаема» и т. п.

Есть и другие аргументы в пользу вненаучности философии. Один из них – слишком общий характер ее утверждений. Это делает их, по существу, безадресными и оттого бесполезными, так как теории, которые претендуют на то, что могут объяснить любой факт, на самом деле не объясняют ни одного. Как заметил однажды

7

 

Т. Эдисон, ему не нужна кислота, которая растворяет все: ее негде хранить.

Говорят, что пока проблема еще не очень внятно освоена наукой, неопределенна, она оказывается предметом внимания философов, но стоит ей обрести четкость, как она отходит к разряду научных, где философия уже сказать что-то ценное не способна. Вот мнение Д. Деннета, одного из лидеров модернизма: «У меня есть ощущение, что траектория философии состоит в том, чтобы работать с очень фундаментальными вопросами, которые еще не превратились в научные вопросы. Как только вы достигаете ясности относительно содержания вопроса и того, что можно посчитать за ответы, это уже наука. Философии здесь делать нечего»¹.

Обращают внимание и на то, что в философии нет смены парадигм, как это характерно для естествознания и обществоведения. Более того, в течение веков могут сосуществовать разные, в том числе альтернативные философские парадигмы, и конца им не видно...

И все же есть основания признать за философией статус научной дисциплины, пусть особой, конечно, особой, отличной от остальных дисциплин, впрочем, как и в случае с математикой, также занимающей специфические позиции в мире знаний. В качестве науки философия оперирует понятиями и суждениями, в ней фигурируют доказательства, содержание ее теорий строится как цепь логических следований, где вывод каждого n-го умозаключения становится одной из посылок (n+1)-го умозаключения и т.д. Вообще, структура философской теории сохраняет все компоненты теории доказательства – тезис, аргументы и демонстрация, соблюдая те правила, которые предъявляются логикой к каждому из этих компонентов.

Но, если даже философия и не наука, здесь нет трагедии. Как заметил однажды Р. Фейнман, математика, поскольку ее объекты лишены природных, вещественно-материальных свойств, не является естествознанием, и в этом смысле она не выступает наукой. Однако это вовсе не значит, что с нею что-то неладно. Любовь, например, тоже не наука, но разве это плохо? Одним словом, когда о какой-то вещи говорят, что она – не наука, из этого не следует вывод о ее ущербности. Не наука она – вот и все.

_______________

¹ Цит. по: Blume H. Conversation with Daniel Dennett (Digital Culture). Internet. P. 5.

8

 

Другая крайность – философия есть наука наук. Однако, вглядевшись пристальнее, мы обнаружим, что на ее долю в этом случае падает руководство наукой, управление и организация исследований либо классификация научных дисциплин, их распределение по шкале значимости в жизни общества. Еще хуже, когда философию используют в качестве идеологического средства обработки ученых и навязывания соответствующих мировоззренческих установок, что особенно присуще тоталитарным и авторитарным режимам. Естественно, что при подобном понимании философия также выпадает из числа наук. Крайности сходятся. В связи с этим австрийский физик XX в., позитивист М. Шлик бросил следующую реплику. Иные называют философию королевой наук, но нигде же не сказано, что сама королева должна быть ученым, ибо управлять государством можно и не будучи научным исследователем.

Между указанными полярностями – «философия не наука» и «философия наука наук» — еще немало определений, характеризующихся разночтениями в понимании философии как науки.

Широко обсуждается тема философии как науки о человеке. Еще И. Кант писал: «Если и существует наука, действительно нужная человеку, то это та, которой я учу, – а именно понять свое место в мире и научиться тому, каким надо быть, чтобы быть человеком». То есть Кант выделяет нравственный аспект, его ценность, а китами ценности называет благо, счастье, достоинство. Подобное понимание в той или иной форме поддерживается многими другими философами и не философами до Канта и после Канта. В наши дни, например, ее отстаивает В. Келле, подчеркивая, что человек – сквозная проблема всей философии, а Г. Арефьева утверждает сверхзадачей философии объяснить человеку его самого, научить сознательно действовать в мире, внушить ответственность, долг, добро, чувство гуманизма.

Нередко философию определяют как мысль о мысли на том основании, что она не имеет собственной, философской реальности, которую бы ей предстояло изучить подобно тому, как существуют физическая, биологическая, социальная, даже математическая (хотя и особая) реальности, познаваемые соответствующими науками. В этих условиях философии и остается размышлять о том, как реализуется деятельность мысли вообще, то есть представлять собой мысль о мысли, или, как полагает М. Эпштейн, задача философии – выявлять и производить «формы мыслимости».

9

 

В ряду определений пользуется большой популярностью понимание философии как науки об общих (наиболее общих) законах природы, общества и мышления. Оно особенно последовательно отстаивается в марксизме. В свое время даже было у нас официальным, входило обязательной нормой в программы курсов лекций, в учебники, монографии.

Рассмотренные определения, безусловно, схватывают важные стороны философской науки, однако это еще не вся правда о философии. Признавая их правомерность, стоит отметить одно обстоятельство. Так или иначе, но выделенные характеристики пересекаются с определениями других, специальных дисциплин, что лишает философию статуса самостоятельной науки, не накладываемой на другие области знания. Определенно, проблема человека столь же предмет для других наук, как естественных (биология, медицина, психология), так и общественных (история, социология, этика). Равно как и область мысли о мысли интересует не только философию, но также логику, литературоведение, историографию, вообще науки, изучающие филиацию идей, по сути дела, в любой конкретной отрасли, где прослеживается история науки. Так же обстоит дело с определением философии как науки об общих законах бытия и мышления. Математику занимали не менее общие вопросы – количественные отношения и пространственные формы, также и физику – структура вещества и материи, есть и всеобщий химический, геологический и т. п. срез природы.

Все это способно сделать философию при подобном наполнении ее предмета (как науки о человеке, мысли о мысли, учения об общем) избыточной. Л. Витгенштейн, видный австрийский, а затем британский философ, в связи с этим пишет: «Правильный метод философии состоял бы в следующем: ничего не говорить, кроме того, что может быть сказано, то есть кроме высказываний науки, следовательно, чего-то такого, что не имеет ничего общего с философией»¹. Ибо, по его же словам, все, что может быть сказано, может быть сказано ясно, а о чем невозможно говорить, о том следует молчать.

Итак, предъявляется достаточно широкий разброс определений философии. Возможно, это не совсем хорошо. Но вот к чему пришли Р. Курант и Г. Роббинс в исследовании «Что такое математика?». Перечислив многие из определений, они заявили, что будут

__________

¹ Витгенштейн Л. Философские работы. М.: Гнозис, 1994. С. 72.

 

под математикой понимать то, что написано в этой книге. Возьмем на себя смелость объявить: станем принимать философией то истолкование, как оно изложено в предлагаемой монографии.