Затем, если выделить только брачное поведение — ими будут элементы его регуляционной структуры: потребность в браке и брачном партнере каждого из супругов, степень согласованности индивидуальных потребностей, оценка возникающих жизненных ситуаций не с позиции отдельного Я, а исходя из супружеского МЫ, и наконец, результаты поведения брачной диады, воплощающие в себе реализацию парных или же эгоцентристских решений. Чем больше в брачном поведении признаков того, что супружеское ядро действует как нечто целое, тем более оно оказывается брачно-семейным, а не «индивидным». Несогласованность индивидуальных линий поведения супругов, разъединение их характеризуют дезинтеграцию брачного поведения, поведения брачной пары: сведение или редукцию к индивидуалистическим траекториям, т. е. исчезновение брачного поведения как такового, как подлинного объекта микросоциологического исследования супружества.
Семья и семейное поведение не есть сумма индивидуальных линий поведения, и если социолога интересует семейный индивид, то в качестве члена семьи, семейного МЫ, элемента семейных взаимодействий. Вопрос о соотношении семьи и личности в социологии семьи имеет смысл, когда объектом изучения является семья, а не индивид, — в последнем случае исчезает то, что собственно исследуется социологией семьи.
Подобная подмена объекта часто наблюдается не только в социологии семьи. Это происходит и в других социологических отраслях, когда вольно или невольно поведение групп, разного рода общностей и организаций редуцируется к индивидуальному поведению. По свидетельству французских социологов Д. Берто и И. Берто-Вьям, «первые социологи, которые стали конкретно работать над вопросами социальной стратификации, в качестве базового элемента выделяли не индивида, а семейную ячейку. Однако с введением техники репрезентативной выборки, основу которой составлял индивид, этот социологический подход был забыт. Можно лишь сожалеть, что таким образом техническая детерминированность предала забвению целое теоретическое направление»11.
Конечно, в выборочном исследовании технически удобнее работать с индивидом и как с единицей отбора, и как с первоэлементом социальности в смысле типизации, формирования разного рода социальных категорий — по профессии, образованию, доходу, месту жительства или работы и т. д. Подобная социография, объединяющая людей по избранным признакам в зависимости от целей ученого, может
11 Берто Д.. Берто-Вьям И Наследство и род // Вопросы социологии. Т. 1. 1992 № 2. С 106.
«кромсать» социальную реальность как угодно, конструируя агрегаты любителей пива, болельщиков «Спартака», членов профсоюза, владельцев овчарок и т. п.
Однако это классифицирование было облегчено долгой историей дробления общества на части, социальной дифференциацией на многочисленные институты, общности и организации, разделением труда, быта и отдыха. Именно такая тенденция дифференциации в средние века приблизилась к порогу расширенного семейного домохозяйства, когда завязалась борьба между семейной экономикой и нарождающейся рыночно-наемной индустриализацией. Борьба, которая усугублялась ожесточенной конкуренцией государства и церкви за влияние на индивида, все более и более эмансипируемого от семьи1-. Прежнее центральное положение семьи как базовой единицы общества пошатнулось, стало слабеть влияние на отдельную семью семейного родства и рода. Резко усилилось влияние на семью крепнущих новых институтов образования, здравоохранения и др., причем первоначальная концентрация внешних по отношению к семье институтов на главе семьи постепенно расщеплялась, сменяясь воздействием отдельно и на мужа и на жену, и на их детей, затем уже в современную эпоху обнаружилось мощное воздействие на отдельное ЭГО со стороны государства.
Смешение внимания с традиционной семьи на семью нуклеарную и в конечном счете на индивида представлено на схеме 1.3, построенной на основе разработок английского культуролога Джона Дэвиса13. На рис. 1.3.1 показано первоначальное внешнее воздействие на расширенную семью, осуществляемое через ее главу; затем процесс нуклеаризации делает объектом влияния главу нуклеарной семьи — мужа (поэтому система родства на рис. 1.3.2 отнесена к внешним воздействиям, а на остальных рисунках устранена как потерявшая свое значение вообще). На рисунке 1.3.3 все воздействия на нуклеарную семью в индустриальном обществе идут уже через пару «муж-жена». На четвертом рисунке социальные воздействия направлены на отдельное ЭГО, т. е. отдельно на мужей, на жен и на ребенка. Следует обратить внимание, что на первых двух рисунках влияние общества в целом является ведущим, а на двух последних воздействие государства становится самым важным.
В схеме Дж. Девиса выделяется ориентация современного государства (выражающего преимущественно интересы наемно-индустриального производства) не на «равноправную пару», а на мать с ребенком. Причем произошедшее на наших глазах «выманивание» матери из се-
12 См.:Carlson A. Fromcottage to work station San Fiancisco, 1993 15 Davies J. /ed./The Family: isit just another lifestyle choice? London, 1993. P 100.
мейно-домашнего производства в рыночную систему с индивидуальной оплатой труда заложило основы конкуренции жен и мужей, создало материальную базу для разводов и для распространения после- и внебрачных матерей-одиночек. Компенсируя некоторым образом занятость жен вне дома и частично же облегчая совмещение работы с материнством, подобная «охрана материнства» стимулировала внесемейные ориентации и установки на рождение одного-двух детей, на малодетную семью. Вся эта «забота» о матерях и детях подспудно. имплитцитно оттесняла отца от отцовских функций. Фактически государство, беря эти функции на себя, разрушало мужскую роль семьянина. Подобная склонность к государственному патернализму, замещающему фигуру отца, граничит с вмешательством в приватный мир семьи.
Ориентация в современных условиях всех социальных институтов и всего строя жизни на индивида-одиночку в связи с системой индивидуальной зарплаты ведет к тенденции рассматривать семью не в целом, а по агрегативным категориям. Отдельно от семьи классифицируются дети, но не как сыновья-дочери, а как дети вообще, при этом часто употребляется понятие «ребенок» (по типам: больной — здоровый, благополучный — неблагополучный и т. д.); также отдельно рассматриваются мужья, но типологизируемые не как «отцы», а просто как «мужчины»; и наконец, отдельно от семьи классифицируются матери, жены (но уже как «женщины»: занятые — незанятые, работающие — неработающие и т. п.). Другими словами, социально значимая занятость в семье исключается при агрегативно-индивидном подходе из понятия «работа», стаж работы по дому исключается из «трудового стажа», родительский труд не подпадает под категории найма, не учитывается при исчислении пенсий.
Подобная «индивидуализация» объекта исследования в социологии семьи совершенно неприемлема, ведь данные о категориях мужчин или женщин используются для обобщений о семье и браке в целом. Подмена семьи индивидом искажает информацию о семье, нельзя судить о семейном положении по мнениям отдельных категорий людей, т. к. за скобки выносятся феномен взаимодействия, специфика семейных интеракций. По этому поводу основатель социометрии Якоб Морено писал, что «социальный атом — это наименьший социальный элемент, но это не индивид»14.
Человеческое существование и общение — всегда «со-человеческое». Обособленный индивид — это социальная фикция, поскольку соци-
14 Цит по: Лейти Г. Психодрама, теория и практика. Классическая психодрама Морено Я Л. М., 1994. С. 38-39
альный «атом» человека включает все многообразие отношений с окружающими. Если продолжить эту физическую метафору, то семья окажется своеобразной молекулой — системой систем межличностных взаимоотношений. Поэтому редукция семьи к социальному атому индивида, и тем более к личности как агрегативной единице (понимаемой в качестве элементарной части какого-либо агрегата, конгломерата произвольно соединенных элементов), и впрямь лишает микросоциологию ее объекта изучения.
Склонность к подмене объекта «семья» индивидом вызывается не только удобством проведения исследований — построением выборки, обработки данных и прочее. Расширяется практика социальной работы, социальной заботы и помощи, психотерапии, т. е. «медикализации» в связи с этим брака и семьи. Социальная работа, возникающая в индустриальном обществе в целях налаживания «человеческих отношений» прежде всего на производстве, по-видимому, направлена на компенсацию исчезнувших человеческих качеств этих отношений, которые были присуши экономике на стадии семейного производства. Не случайно основоположник теории человеческих отношений американский психолог Элтон Мейо пытался анализ производственных отношений строить по образцу семейных15. Однако свелось все это на промышленном производстве к психотерапии, направленной на индивида. Как сказано в профессиональном кодексе Национальной ассоциации социальных работников США — «индивид является объектом первостепенной заботы общества».
Социальная работа с семьей, или семейная терапия, является составной частью этого вида деятельности, но чаще всего сводится к материальной помощи отдельным категориям индивидов. Исследования в разных странах показывают, что с уменьшением доходов и распространением бедности происходит обострение семейной дезорганизации. Иногда бедность считают причиной «основных семейных проблем — безработицы, дезорганизации семейных отношений, роста разводов и неполных семей, инцеста, депрессии, насилия, алкоголизма, наркомании и токсикомании, финансового стресса...». В соответствии «с индивидно-разъединительной методологией» объявляется, что эти проблемы затрагивают не семью в целом, а «больше всего детей, и всю тяжесть ответственности несут обычно женщины»16.
i5 Цит по : Эпштейн С И. Индустриальная социология в США. М., 1972 С 20.
1Ь Саппс М., Уэллс К Опыт социальной работы Введение в профессию. М , 1994. С. 81. Авторы в соответствии с феминистской ориентацией делают акцент наухудшение положения женщин (а не семьи в целом) и потому приводят цифры среднегодового дохода мужчин, превышающие на 10
Здесь не место полемизировать с вышеприведенными мнениями, преувеличивающими роль бедности, особенно «бедности женщин», в социальной патологии разного рода. Важно другое — какова ориентация социальной работы с семьей, призванной в идеале активизировать потенциал самой семьи в решении острых вопросов? Налицо «индивидная ориентация» на заботу о детях разных категорий и о женщинах, находящихся в различных жизненных обстоятельствах и классифицируемых в соответствии с ситуациями, характерными для одиночек, а не для семей. В подобных условиях необходимость теоретических обоснований практики социальной работы с семьями, имеющими ребенка-инвалида, подростка-правонарушителя, наркомана и т. п., усиливает «медикализацию» самой социологии семьи.
Терапевтический подход, усиливающий апелляцию к индивиду и ведущий к типологизации семей по категориям индивидов, нуждающихся в заботе и лечении, не просто расширяет «медикализацию» социальной работы с семьей. При этом индивидуальная терапия помещается в центр интересов социологии семьи, превращая ее в социальную психологию личности, которая попеременно то обретает семейный статус, то отказывается от него.
Английский социолог Д. Н. Морган из Манчестерского университета понимает под «медикализацией» семьи «широкий процесс усвоения медицинской модели в отношении к институту брака и семьи». Фамилистская ориентация заменяется ориентацией на те или иные категории индивидов, теряющих к тому же свойство целостной полноценной личности в связи с реификацией (овеществлением, материализацией) болезни и нездоровья в разного рода административно-технологических средствах (мистифицирующих значимость медицинских профессий, специализирующихся на лечении в ущерб остальным медицинским службам охраны и профилактики здоровья).
тыс. долл доход работающих женщин Однако интереснее сравнить доходы семей с двумя работающими супругами и семей, где жена не занята в наемном труде В 1987 году превышение на 14 тыс. долл. было в пользу «двухгендернои» зарплаты: в 1992 году эта цифра выросла до 1965S, а пропорция доходов двух- и однозарплатных семей была 1,65. Ожидается рост этого индекса в США к 2000 г до 1,75 (в соответствии с темпами роста в 60-е — 80-е гг обусловившими падение брачности и рождаемости). Максимальное значение 2,0 характеризует двойное превышение доходов в семьях с двумя работающими супругами над семьями с одним работником. См. об этом подробнее: Карлсон А Семья в России. № 3-4 1995. С. 140-141. Таким образом, в США семья с 2 работающими супругами и с меньшим числом детей оказывается в привилегированном положении по сравнению с однодоходной семьей, имеющей большее число детей.
Рост популярности слова «терапия» говорит не просто о модном увлечении медициной, а о качественном изменении общественной атмосферы, отражающейся и на научных исследованиях. Сосредоточенность на «семейной терапии», на медицинских аспектах брачно-семейных отношений отдаляет понимание межличностных процессов в семье от широкого социального контекста. Все это ведет к деполитизации проблем семьи и принимаемых в связи с этим решений, к смещению интереса с семейной политики, изменяющей положение семьи среди других социальных институтов, на интерес к манипулированию «внутренними изменениями», межличностными взаимодействиями в семье с помощью социальной работы разного рода17.
Схема «общество — семья», при которой семья выступает в двух ипостасях социального института и малой социальной группы, в случае смещения исследовательских акцентов с семейного МЫ на отдельное Я превращается в схему «общество-индивид, диада, неполная семья». Растворение семейного в индивидуальном, разумеется, обусловлено историческим ослаблением посреднической роли семьи15. Однако важно отметить с точки зрения методологической, что при фокусировке на индивиде и его семейном окружении появляется риск потерять определенность предмета социологии семьи.
Социологический подход к семье реализуется, когда удается через посредничество семьи проследить, как индивиды мотивируются к удовлетворению потребностей общества и как одновременно государство становится восприимчивым к запросам личности. При обоюдной заинтересованности личности в семье и детях, а также общества и государства в укреплении института семьи достигается взаимная респонсивность (отзывчивость) личности и общества. Предполагается, что социологические данные на макроуровне отношений семьи с государством и другими социальными институтами, свидетельствующие о подчиненном положении семьи среди институтов, об ущемлении ее нужд и интересов, должны коррелировать с данными о невыполнении семьей социетальных функций по рождению, содержанию и воспитанию новых поколений.
На микрогрупповом уровне семьи следует ожидать проявления ее макроинституционального неблагополучия с помощью социологических данных о сокращении полноты и длительности жизненного цикла, о деформации семейных взаимоотношений и о том, что семья и дети перестают быть объектом удовлетворения потребностей индивида. Эмпирические данные о снижении личной ценности брака и родства, среднедетного родительства (3-4 детей в семье) показывают
i7 Morgan D. H. J. The Family, Politics and Social Theory. London, 1985. P. 34. IS См. подробнее об этом. Антонов А. И. Социология рождаемости. М., 1984 С. 211.
появление других, более значимых, чем семья, посредников, ведущих к взаимной респонсивности личности и общества. Отсутствие таких посредников, впрочем, как и самой этой респонсивности, говорит о том, что взаимная невосприимчивость индивидов и государства при прочих равных условиях обусловлена крахом ценности семьи, детей и родительства.
Конечно, трактовка предмета социологии семьи сквозь призму соотношения интересов семьи с противоборствующими интересами личности и общества (соотношения, изменяющегося по своей силе в разные эпохи и в разных типах общественных систем) может вызвать возражения. Однако вышеизложенная версия19 конструктивна, т. к. позволяет заняться понятийно-концептуальным аппаратом, соединяющим микроисследование с макроисследованием семьи. Четкая определенность макро- и микрообъектов изучения семьи позволяет избежать подмены институционального исследования семьи групповым, а семейно-группового — индивидно-агрегатным.
Чтобы навести методологический мост между уровнями исследования семьи, недостаточно создания познавательных средств, отслеживающих на общенациональном уровне результаты семейного поведения и на микросоциальном уровне фиксирующих воздействия общества на жизненные ситуации семьи, их восприятие и оценку. Крайне важно придерживаться определения семьи как малой группы с присущими ей свойствами, не сводимыми к свойствам индивидов или пар. Если считать, как и Ян Щепаньский и многие социальные психологи, группой лишь такую, которая характеризуется определенной насыщенностью взаимных контактов, наблюдающихся начиная с трех человек20 (в паре всегда всего одна интеракиия), тогда нельзя будет удовлетвориться дефинициями семьи, прокламируемыми некоторыми экономистами, включающими в нее домохозяйства одиночек. Также неприемлемы дефиниции семьи, где два индивида, — один из которых зависим от другого и в социальном и в экономическом смысле (например, мать с ребенком), считаются минимальной границей семьи. Таков подход американского социолога Д. Попеное31, который стремится выделить (после краха расширенной семьи в ее преемнице — нуклеарной семье) минимальный остаток, разрушение которого, в свою очередь, позволяет говорить уже и об упадке нуклеарной семьи. Подобные попытки могут предприниматься и далее, по мере обострения институциональ-
19 Антонов А. И., Медков В. М. Социология семьи. М., 1996. С. 34 20Щепаньский Я Элементарные понятия социологии. М., 1969. С. 118. 21 Попеное Д. Упадок американской семьи (1960—1990): обзор и оценка. Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология. № 3. 1996. С. 61, 65.
ного кризиса семьи, т. е. невыполнения ее специфических функций. Массовое распространение однодетности, рост разводимое™ и падение брачности ведут к преобладанию осколочных форм семьи над основной формой нуклеарной однодетной семьи. Об этом можно точно судить по числу нуклеарных позиций: если их меньше трех (отец — муж, мать — жена, ребенок — сын или дочь), то это означает крах нуклеарной семьи. Отсюда следует ожидать в дальнейшем поиска новых, смягченных критериев определения семьи во имя ее «спасения», объявления семьями тех «осколков», которые состоят из двух нуклеарных позиций.
Методологическое требование четкого проведения различий между макрообъектом и микрообъектом исследования позволяет избежать отождествления семьи как института с семьей как малой группой, а также с индивидами или парными формированиями индивидов, остающихся после распада полной семьи. Может возникнуть вопрос, а достаточно ли микросоциологию отличать лишь по объекту и не следует ли иметь в виду уровень обобщения анализа? Что, если микросоциология семьи всего лишь описание данных исследования, тогда как макросоциология дает объяснение?
По мнению Г. М. Андреевой, тут правилен ответ «нет», даже если связывать микроисследование с объяснением фактов, а макроисследование с объяснением законов. Объяснение фактов — результатов выборочных исследований требует апелляции к законам, установления места социологического факта в рамках той или иной теории, имеющей дело с социологическими законами, раскрываемыми на уровне макрообъектов. Научное объяснение есть процесс перехода от объяснения фактов к объяснению закона. Включение социального факта в систему социологического знания не может быть осуществлено без его интерпретации на основе теории. Описание фактов дает лишь эмпирические обобщения, нуждающиеся в теоретическом объяснении. Различение макро- и микросоциологии по уровню объекта предполагает и иерархию соответствующих методов познания. Переход от микрообъекта исследования к макрообъекту «в конечном счете соответствует переходу от объяснения, построенного на основе эмпирического обобщения, к объяснению в рамках теории»-2.
Андреева Г М. Указ. соч. С. 13.