АЛЛЕГОРИЯ

Метафора должна быть нова и неожиданна. По мере ее употребления она «стирается», т.е. в слове развивается новое ос­новное значение, соответствующее первоначальному «переносно­му» значению. Слово «очаровательный» является простым обо­значением высоких качеств чего-либо, без всякой мысли о «ча­рах» и колдовстве.

От таких «стершихся» метафор следует отличать метафоры, происходящие от условного связывания явлений, выражающегося не только в словесном употреблении. Так, сердце выражает лю­бовь в ряде условных изображений (вера — крест, надежда — якорь), которые могут быть представлены в живописи, скульптуре и т.д. Известны аллегории мифологического происхождения (Амур — любовь, Фемида — справедливость и т.п.). Аллегориями и будем называть условные предметы или явления, употребляемые для выражения иных понятий.

Аллегория обычно конвенциональна (условна), т.е. предпола­гает какое-то заранее известное соотношение между двумя сопо­ставляемыми явлениями, в то время как метафора может быть со­вершенно нова и неожиданна.

В аллегории (иносказании) слова имеют свое первоначальное значение, и лишь явление, ими означаемое, в свою очередь озна­чает то, к чему в конечном итоге направлена мысль говорящего. Таковы аллегорические апологи (басни), где под видом условной темы «подразумевается» нечто иное.

К аллегорической системе высказывания, почти всегда разви­той и пространной, приближается и продленная, или развернутая,

* Для таких сопоставлений характерна форма, когда метафора получает в ка­честве определения слово, в своем первоначальном значении обозначающее то же самое, что значит (в переносном значении) определяемое, например: «змея сер­дечных угрызений». Здесь словами «сердечные угрьиения» уточняется метафори­ческое значение слова «змея». Ср «жемчуг зубов», «янтарь и яхонт винограда» (Пушкин)

метафора. В развернутой метафоре слова сочетаются по их прямо­му значению, благодаря чему создается контекст, осмысленный и в своем прямом значении, и лишь отдельные слова, вводимые в контекст, равно как и общее значение связной речи, показывают, что мы имеем дело с речью переносного значения. Так как кон­текст поддерживает понимание слов в их основном, прямом зна­чении, то в сознании проходят параллельно два ряда понятий и представлений — по прямому и по переносному значению слов, между которыми устанавливается некоторая связь. Вот пример развернутой метафоры:

МОГИЛА ЛЮБВИ

В груди у юноши есть гибельный вулкан.

Он пышет. Мир любви под пламенем построен.

Потом — прошли года: Везувий успокоен

И в пепле погребен сердечный Геркулан;

Под грудой лавы спят мечты, любовь и ревность;

Кипевший жизнью мир теперь — седая древность.

И память, наконец, как хладный рудокоп,

Врываясь в глубину, средь тех развалин бродит,

Могилу шевелит, откапывает гроб

И мумию любви нетленную находит;

У мертвой на челе оттенки грез лежат,

Есть прелести еще в чертах оцепенелых,

В очах угаснувших блестят

Остатки слез окаменелых. Из двух венков, ей брошенных в удел, Один давно исчез, другой все свеж, как новый:

Венок из роз давно истлел,

И лишь один венок терновый

На вечных язвах уцелел.

(В. Б е н е д и к т о в.)

Стихотворение это построено на метафорах. Слова «в груди», «мир любви», «мечты, любовь и ревность» разъясняют нам дейст­вительное (вторичное) значение метафорических слов. Но соче­таются слова по их первичному значению, и в результате получа­ется «картина» остывшей лавы, в которой рудокоп производит раскопки. Во второй части стихотворения — уже явная аллегория «тернового венца», заимствованная из евангельских тем. Таким образом, здесь мы имеем не простую метафору (называние вещей необычным словом), а аллегорическое изображение любви в виде вулкана.

Ср. аллегория (развернутая метафора) у Маяковского:

Небывалей не было у истории в аннале факта:

вчера,

сквозь иней, звеня в интернационале, Смольный

ринулся

к рабочим в Берлине. И вдруг

увидели

деятели сыска —

все эти завсегдатаи баров и опер — триэтажный

призрак

со стороны Российской: Поднялся.

Шагает по Европе.

Обедающие не успели кончить обед — в место это грохнулся,

и над Аллеей Побед — знамя

«Власть Совета».

Напрасно пухлые руки взмолены, — не остановить в его неслышном карьере. Раздавил

и дальше ринулся Смольный, республик и царств беря барьеры. И уже

из лоска

тротуарного глянца Брюсселя,

натягивая нерв, росла легенда

про «Летучего Голландца», «Голландца» революционеров.

Здесь аллегория (революция — призрак) заимствована из пер­вых строк Коммунистического Манифеста: «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма».

Развернутая метафора — обычный прием развития лирической темы.