В заключение рассмотрим отличие диалектико-мате-риалистической концепции истины и заблуждения от упоминавшейся нами в первой главе попперовской теории правдоподобия. В этой теории, которой в настоящее время уделяется много внимания в западной философской литературе, К. Поппер стремится доказать «нереалистичность» точки зрения на науку как на совокупность одних только истин. То, с чем имеет дело реальная наука, представляет, по его мнению, сочетание истины и элементов заблуждения. Возникает естественный вопрос: не приближается ли К. Поппер, допуская в науку заблуждение, к диалектическому пониманию научного познания?
' М. Борн. Эйнштейновская теория относительности. М., 1972, стр. 200.
Рассмотрим теорию правдоподобия несколько подробнее. Как отмечает К. Поппер, логическое понятие правдоподобия (verisimilitude) вводится путем объединения двух понятий, которые в свое время были предложены А. Тарским,— семантического понятия истины и понятия логического содержания высказываний. Последнее характеризуется классом всех следствий, вытекающих из данного высказывания. Каждое высказывание имеет логическое содержание в вышеуказанном смысле, т. е. класс следствий, вытекающих из него. Класс всех истинных следствий данного высказывания, которые вместе с тем не являются логическими тавтологиями (т. е. тождественно-истинными высказываниями), Поппер называет истинным содержанием этого высказывания (truth content), а класс ложных следствий—его ложным содержанием (falsity content).
Правдоподобие — это определенное сочетание истинного и ложного содержаний высказывания или теории в целом. Данное понятие применяется для характеристики перехода от одного высказывания или теории к другому высказыванию или теории. Поппер пишет: «...теория Т 1 менее правдоподобна, чем теория Т 2, если и только если (а) их истинные и ложные содержания... сравнимы, а также или (Ь) истинное, но не ложное, содержание Т i меньше, чем у Т а, или (с) истинное содержание Т i не больше, чем у Т а, а ложное содержание Т i больше, чем у Т 2. Короче, мы говорим, что Т ч ближе к истине или более похожа на истину, чем Т i, если и только если из нее следует больше истинных, но не ложных, высказываний или, по крайней мере, столь же истинных высказываний, но меньше ложных» 1.
К. Поппер считает, что его концепция правдоподобия может быть эффективно применена для оценки тенденций в развитии физического знания. Смена одной физической теории другой означает, по его мнению, рост правдоподобия. Так, гравитационная теория Ньютона имеет большее правдоподобие, чем теория Кеплера, а общая теория относительности Эйнштейна более правдоподобна, чем теория Ньютона.
Смысл своей теории Поппер усматривает в том, чтобы укрепить позиции «здравого смысла» и «реализма», утверждающих, что цель науки состоит в стремлении
1 К. Popper. Objective knowledge, p. 52.
к истине. Он 'проводит следующую аналогию между теорией правдоподобия и семантической теорией истины А. Тарского: подобно тому как теория Тарского реабилитировала классическое понятие истины, теория правдоподобия дает возможность говорить о том, что наука стремится к истине в ее классическом понимании.
По сравнению с неопозитивизмом, упразднившим классическое понятие истины в науках, и некоторыми разновидностями постпозитивизма, пытающицися утвердить в науке иррационализм, концепция Поппера, по крайней мере с точки зрения ее замысла, выглядит как явление, заслуживающее более или менее благожелательной оценки. То, что сделал Поппер, можно рассматривать как попытку подойти к понятию относительной истины. Но эта попытка, как нам представляется, не увенчалась успехом вследствие метафизических установок Поппера и его негативного отношения к диалектике.
Не ставя перед собой задачу подвергнуть всестороннему критическому анализу теорию правдоподобия (ввиду ее логического характера здесь важно мнение логиков), мы ограничимся двумя замечаниями в ее адрес. Во-первых, следует отметить, что Поппер ошибочно отождествляет понятия «истина» и «абсолютная истина». Отсюда он приходит к выводу, что истина принципиально недостижима. «...Идея истины,— пишет он,— является абсолютистской; однако нельзя требовать абсолютной достоверности: мы являемся искателями истины, но не ее обладателями» '. Такое понимание истины ставит теорию правдоподобия в весьма затруднительное положение. Если истина, считающаяся синонимом абсолютной истины, недостижима, то, спрашивается, что может означать истинное содержание данной теории? Поппер в конечном счете вынужден признать, что все высказывания являются, строго говоря, ложными. Однако из двух ложных высказываний одно может быть ближе к истине, чем другое2. В результате этого истинные ингредиенты правдоподобия «испаряются», а сама истина приобретает статус лишь трансцендентной по отношению к реальному знанию и недостижимой цели.
Во-вторых, если даже признать, что правдоподобие — это конгломерат истинных и ложных высказываний, то
' К. Popper. Objective knowledge, p. 46—47.
2 Ibid, p. 55-57.
применение данного понятия к научным теориям приводит к двум выводам, в равной мере неприятным для концепции Поппера: либо а) теория, состоящая как из истинных, так и ложных высказываний, внутренне противоречива; либо б) теория, будучи сама по себе логически непротиворечивой, экстраполируется за рамки своей применимости, что и приводит к появлению противоречащих фактам утверждений. Первая возможность сталкивается со следующей трудностью: поскольку существуют физические теории, логическая непротиворечивость которых не вызывает сомнений, например, классическая механика, специальная и общая теории относительности и т. д., постольку теория правдоподобия не универсальна. Ее применимость ограничена только противоречивыми теориями.
Поппер стремится исключить первую возможность. Он указывает, что понятия «истина» и «ложь» употребляются им не в связи с процедурой дедуктивного вывода в рамках самой теории, а для характеристики применения теории к эмпирическому материалу'. Но в таком случае возникает следующий вопрос: насколько правомерно приписывать теории ложное содержание на том основании, что она экстраполируется за рамки ее применимости?
Этот вопрос затрагивает основу всей попперовской концепции правдоподобия. Поппер исходит из того, что законы научных теорий представляют собой теоретические схемы, сформулированные с точностью до определенных погрешностей, которые допускаются при измерениях. Основа законов науки коренится не в объективной природе вещей, а в уровне точности измерений, которой придается субъективный оттенок.
Эта точка зрения философски неудовлетворительна. Физические измерения действительно лежат в основе формулировки законов научных теорий. Но их следует рассматривать не только в субъективном плане — как деятельность экспериментатора, но и в объективном аспекте — как систему материальных взаимодействий прибора и объекта исследования. Если мы подойдем к измерениям с &той точки зрения, то выявим совершенно новую их функцию в процессе познания. Исследуемый объект задан не сам по себе, а через систему материальных взаимодействий, которые составляют содержание измерительной процеду-
' К.. Popper, Objective knowledge, p. 48.
ры. Эти взаимодействия выявляют у объектов природы определенные свойства и объективные регулярности, которые и составляют реальный предмет научного познания. Именно на описание этого предмета, а не объекта «самого по себе» ориентирована научная теория. Если теория соответствует этому предмету, то она истинна.
Когда говорят, что старая теория верна с точностью до определенной погрешности, за этим нередко скрывается следующий смысл: теория верна в определенных объективных границах. За большей точностью измерения могут скрываться новые свойства, новые объективные регулярности, т.е. новые законы. Это можно проиллюстрировать на многих примерах. Например, закон Ломоносова — Лавуазье утверждает, что сумма масс веществ, вступающих в химическую реакцию, равна сумме масс продуктов реакции. Этот закон не учитывает дефекта массы, который имеет место не только в ядерных, но и в химических реакциях. При сгорании 3000 т угля этот дефект равен 1 г. Чтобы заметить его, нужно произвести взвешивание с точностью 3*10^-8%. Но было бы неверно считать, что этот закон имеет своей основой только неточность измерений. Он объективен в определенных границах — в границах той области явлений и взаимодействий, для которой дефект массы практически равен нулю.
То же самое следует сказать и о других физических законах. Различие законов классической механики и квантовой механики, классической механики и релятивистской механики, классической теории тяготения и общей теории относительности кроется не просто в точности измерений. Было бы, конечно, неверно считать, что подлинно реальный характер имеют только законы квантовой и релятивистской физики, а законы классической механики суть всего лишь аппроксимации последних, связанные с неточностью измерений. Объективными являются все перечисленные законы. Но они относятся к разным уровням объективной реальности.
Таким образом, приближенный характер научной теории нельзя квалифицировать как чисто субъективное явление. В нем находит свое выражение не просто уровень точности. Приближенность указывает на объективные границы применимости теории. Конечно, если данную теорию экстраполировать за рамки ее применимости, перенести ее на другую область, где действуют совершенно иные законы, то она окажется ошибочной. Однако ато
ни в коей мере не означает, что она лишена истинности или включает в себя в качестве элемента «ложное содержание» в смысле Поппера. Это говорит лишь о том, что ее истинность носит относительный характер, что теория верна в определенных объективных границах. Экстраполяция ее за эти границы действительно приводит к ошибкам и заблуждениям. Но заблуждения не разрушают истинности теории, а указывают лишь на относительность ее истинности.
Все сказанное свидетельствует о принципиальном различии между попперовской теорией правдоподобия и диа-лектико-материалистической концепцией истины.