I Начало эпохи самураев. Хэйанская эра, отмеченная относительным спокойствием и высоким уровнем буддийской культуры, длилась около трех столетий 900-1200 . Конец ей положил приход к власти военных кланов, которые в течение последующих четырехсот лет поочередно оспаривали власть друг у друга, пока в 1600 году, с установлением режима Току-гава, в Японии не воцарились на последующие 250 лет мир, спокойствие и единство.
Поэтому неудивительно, что влияние воина на жизнь страны, на ее культуру и ценности оказалось столь значительным, тем более, что в период Токугава страна была практически изолирована от иностранного влияния.
Крушение эпохи Хэйан ускорила борьба между кланами Хэйкэ Тайра и Гэндзи Минамото. Оба они соперничали за власть и влияние при дворе Киото. Хэйкэ одержали верх и выдали дочерей из своего клана замуж за членов императорской семьи. Практически все лидеры клана Гэндзи были казнены. Спастись от мечей Хэйкэ смогли только двое мальчиков, бежавших на северо-восток. Однако, если у клана остается наследник, это означает, что вассалы сохранят свою верность. Двое малолетних Гэндзи, Ёритомо и Ёсицунэ, остались в живых, и данное обстоятельство оказалось впоследствии решающим.
Когда старший из них, Ёритомо, повзрослел, он сумел собрать вокруг себя родственников Гэндзи, преданных вассалов и кланы грубых варваров северо-восточных провинций, всегда державшихся обособленно от изнеженной аристократии Киото и ненавидевших ее. Они были готовы присоединиться к Ёритомо для того, чтобы покончить с ней, а заодно и с диктатурой Хэйкэ. Так началась борьба на уничтожение, которая вылилась в конечном счете в войну Гэнпэй Гэндзи-Хэйкэ. Хэйкэ потерпели в ней сокрушительное поражение и были уничтожены как клан, а в 1192 году император провозгласил Ёритомо сёгуном, полководцем, подавляющим варваров. Прежде чем перейти к описанию взимотношений императора и сёгуна, необходимо внести одну историческую поправку.
Длительное противостояние Гэндзи и Хэйкэ не было лишь борьбой между двумя могущественными и стремившимися к власти кланами.
Вот что говорит Сан-сом Весьма удобно описывать события тех лет, что последовали за неудавшимся мятежом Хогэн в 1156 году, в свете конфликта между двумя великими домами. Однако не следует полагать, что они только этим и исчерпывались. В течение второй половины, двенадцатого столетия власть постепенно переходила от двора и знати к народившемуся классу землевладельцев, которые жили в провинции и стремились к захвату новых владений и установлению контроля над армией.
Два клана находились по разные стороны баррикад, как того и требовал устав преданности господину, но по сути интересы их были одинаковыми, сумей они договориться и поделить предполагаемые дивиденды. Победа клана Гэндзи Минамото и его сторонников просто окончательно узаконила процесс, который шел уже в течение многих лет центральное правительство постепенно теряло контроль над страной. Чтобы стимулировать экспансию на север и восток, сопровождавшуюся вытеснением айну, и увеличить производство зерна, власти обещали завоевателям освобождение колонизованных земель от налогов.
Да и на уже давно обжитых землях они также шли на уступки. Тем временем кланы землевладельцев, удаленные от столицы, все меньше горели желанием платить правительству Киото налоги на содержание живущих в праздности ленивых аристократов, даже если некоторые из них и приходились им кровными родственниками. Кроме того, центральные власти уже не имели достаточно войск, чтобы поддерживать порядок в провинциях и собирать там налоги.
Они все больше зависели от воинов местных кланов. Так продолжалось в течение двух столетий или около того контроль за армией и местными ресурсами утекал из рук правительства в провинцию. Триумф клана Гэндзи и его союзников лишь подтвердил данное положение вещей и ускорил процесс перехода власти. Признание этой военно-политической ситуации нашло отражение в новой форме государственного устройства император назначил Ёритомо сёгуном.
С данным назначением начался этап удивительных взаимоотношений между троном и сёгунатом, которые оставались одной из основных черт политической системы страны на протяжении почти семи столетий. Когда одна сторона набиралась могущества и влияния, другая временно отступала, хотя в целом доминировал всегда сёгунат, за исключением немногочисленных и спорадических попыток отдельных императоров вернуть себе политическую власть. Случались за долгие века этого странного спектакля и такие периоды, когда и император, и сёгун бессильной хваткой цеплялись друг за друга, а реально страной управляли регенты какого-нибудь военного клана, что еще больше запутывало политическую обстановку.
И все-таки каждый участник представления нуждался в другом. Как мы помним, символической силой, связывавшей японские кланы в единую нацию, был миф о том, что японцы - народ божественного происхождения, а управляет ими уполномоченный на то богами император. Крушение мифа об императорском царствовании поставило бы под угрозу надежду на окончательное политическое объединение страны и подвергло бы сомнению легитимность веками освященных институтов власти.
Поэтому сёгуны искали императорского благословения на пост полководца для того, чтобы подтвердить обоснованность своих претензий на поддержание хотя бы видимости порядка, а бесправные в политическом отношении императоры вынуждены были волей-неволей даровать подобные благословения. Взаимоотношения императора и сёгуна имели и еще одну отличительную черту - поначалу сёгунское управление осуществлялось из удаленного от двора региона. Ёритомо сделал своей ставкой Камакура, что в нескольких днях пути на северо-восток от Киото. Отсюда он мог контролировать ситуацию в столице и стране, не утруж- ря себя придворными интригами и необходимостью приудерживаться дворцового этикета и моды. В конце концов, Простые манеры и одежда воина были до сих пор главной составляющей его образа жизни.
Почему он должен отказываться от них? Он и его помощники чувствовали себя уютнее в Камакура.
А новый порядок однозначно свидетельствовал помпезная и пышная жизнь является уделом двора, а реальная власть находится в Камакура, в руках сёгуна. После смерти Ёритомо номинально управляли его ротомки, но власть уже от его неумелых сыновей перешла К регентам Ходзё. Последние, тем не менее, продолжали придерживаться политики отстраненности от двора. Лишь в 1336 году спустя 140 лет после назначения Ёритомо сёгуном наследовавший Минамото сёгунат Асикага перенес свою ставку в Киото. Но и там сёгуны продолжали играть ведущую роль. ЯПОНСКИЙ ВОИН Каким же было новое сословие воинов, которое пришло к власти и удерживало ее в течение почти семи столетий? Классически их называли словом буси - японское про-Изношение китайского иероглифа, обозначающего человека меча и учености.
Точно так же именовалось воинское Сословие в целом и в последующем, но со временем в обиход вошло понятие самурай - человек, находящийся на военной службе, профессиональный воин. Первый полный портрет воина раннего Гэндзи-Хэйкэ периода рисует нам Хэйкэ моногатари, повествующая о борьбе за власть кланов Минамото и Тайра. Повесть о Хэйкэ была написана всего поколение спустя после окончания войны и победы Ёритомо.
Она представляет собой романтическое описание боевых подвигов воинов Той далекой эпохи, полной крови и славы, побед и поражений, жестокости и человеческого сострадания. Хэйкэ Моногатари удалось поистине обожествить воина и со-ОДать тот прекрасный идеал, к которому всеми силами яфемились самураи следующих поколений.
Особую лю- вовь и сочувствие вызывает Ёсицунэ, младший брат первого сёгуна Ёритомо, человек несчастной судьбы. Вот как ярко описывается в сочинении совсем еще юный всадник-самурай Асикага-но Тадацуна посыл оранжевый плащ из парчи с решетчатым узором, а поверх него - боевые доспехи, стянутые красными кожаными ремнями. Из его шлема торчали два длинных рога буйвола, а тесемки были крепко-накрепко завязаны под подбородком.
На поясе, обтягивающем талию, висел усыпанный золотом меч, а в колчане за спиной лежали стрелы с белым и черным оперением. Лук его был несколько раз обмотан листьями ротанга и покрыт лаком. Он ехал на гнедой лошади, и седло его сверкало золотом. Кроме того, на седле был родовой герб сова на ветке дуба. Нещадно погоняя лошадь, он привстал на стременах и закричал громоподобным голосом Эй, пусть те, кто далеко, послушают меня, а те, кто рядом, пусть посмотрят на меня! Я - семнадцатилетний Мататаро Тадацуна, сын Асикага-но Таро Тосицуна, который является потомком в десятом поколении Тавара-но Тота Хидэсато, воина, давным-давно заслужившего великую славу и почести в борьбе с врагами императора.
Человек, не имеющий титулов и рангов, как я, рискует навлечь на себя гнев богов, целясь из лука в принца из правящего дома. Однако пусть божество лука и рассудит, кто из нас прав. Быть может, оно выступит на стороне Хэйкэ! Я стою здесь и готов встретиться с любым из воинов нюдо третьего ранга Ёримаса.
Кто хочет сразиться со мной? Выходите и сражайтесь! Бросив вызов, Тадацуна, размахивая мечом, ворвался в ворота храма Бёдо-ин. Увидев дерзкий поступок Тадацуна, Томо-мори, начальник стражи Левых Императорских ворот и командующий армией Хэйкэ, закричал Переходите через реку! Переходите через реку! Конечно, воины-рыцари, закованные в великолепные доспехи и скачущие на хорошо тренированных лошадях, принадлежали к аристократии. Ведь только самые могущественные и богатые кланы могли обеспечивать и молодых как правило, шедших в бой уже в пятнадцать лет, и старых воинов первоклассным оружием.
Впрочем, Ц Яркие доспехи имели и несомненный недостаток носивший их человек в первую очередь становился мишенью для вражеских лучников. Боевой конь самурая заслуживает отдельного описания Лошадь настолько гармонировала со всадником, что, казалось, инстинктивно двигалась абсолютно синхронно с ним. Например, перед решающим броском она чуть отступала назад, приседая на задние ноги, чтобы потом привстать и дать всаднику преимущество удара сверху, или же бросалась в битву словно одержимый дикий зверь Лошадей также специально обучали форсировать водные преграды - реки, озера и потоки - которыми так изобилует Япония Ратти и Уэстбрук. Конница являлась главной ударной силой армий Гэндзи и Хэйкэ. Она всегда начинала фронтальную атаку. Противник же, в свою очередь, старался отразить нападение с помощью своей конницы.
Когда армия отступала, именно всадники составляли арьергард и старались уберечь основные силы от наседавшей конницы врага.
Минамото-но Ёсицунэ совершил все свои отчаянные вылазки в ходе войны Гэнпэй - подобные знаменитой атаке с горного склона в незащищенный тыл войск Тайра, укрывшихся в крепости - с отрядом всадников. В данном случае воины Ёсицунэ прошли оленьими тропами через горы и обрушились сверху на злополучных Тайра. Иногда копыта лошадей заматывали, чтобы избежать малейшего шума. Отметим, что абсолютно все воины всадники, лучники, пехотинцы и даже стрелки уже в шестнадцатом столетии в обязательном порядке носили одно оружие - меч. Конечно, меч всадника по своим боевым достоинствам и качеству намного превосходил меч лучника или, скажем, пехотинца. Но в любом случае, только меч делал воина воином.
Меч являлся его главным оружием, символом его Мужского начала и хранителем рыцарской чести. Самурай Не мог быть без меча, в каком бы роде войск он ни служил. Но что мы можем сказать о человеке, закованном в доспехи и орудующем мечом? См. Приложение 1 Воин, предстающий перед нами в самых разных описаниях, в некоторых отношениях вполне похож на любого представителя этой суровой профессии в других странах мира. Так, он любит хорошее оружие и находит удовольствие в мастерском владении им. Выше всего он ценит мужество и преданность своим товарищам по оружию.
И тем не менее, в характере его просматриваются специфически японские черты. Японский воин, по крайней мере, тот, которого мы видим на страницах написанной в начале тринадцатого века Хэйкэ моногатари, кажется просто-таки ненасытно жаждущим славы.
Что, впрочем, не покажется таким уж удивительным, если принять во внимание существовавшие в то время весьма привлекательные стимулы, побуждавшие стремиться к ней так, воин, захвативший в бою голову врага, особенно знатного, получал публичную благодарность и награду. По синтоистскому обычаю, воины протыкали кинжалами пучки волос на головах поверженных врагов и несли их так, дабы избежать оскверняющего соприкосновения с мертвым телом.
Но, пожалуй, еще более важным было то, что воин, проявивший в сражении отвагу и храбрость, покрывал великой славой не только себя, но и свою семью и свой клан. Многие молодые воины предпочитали славную смерть в битве долгой жизни труса, лишенной всякого смысла. В мирную эпоху Токугава 1600-1867 одной из главных проблем для самураев явился вынужденный отказ от веками утвержденных ценностей в пользу монотонного исполнения секретарских и управленческих обязанностей.
Честь превыше всего - это доказали многие японские солдаты в годы второй мировой войны. Главным достоинством японского воина была верность. Понятие верности в первую очередь соотносилось с главой клана. В преданности клану можно выделить три уровня воин был ревностно предан своей семье, семья - главе клана, а глава клана вместе с остальными вассалами - господину даймё. Преданная служба последнему порой продолжалась в течение многих поколений.
Более никаких обязательств воин не имел. Если в ходе войны господин менял предпочтения и сегодняшние союзники назавтра становились врагами, самурай без колебаний сражался с ними и убивал их. Интересным представляется и то, как воины раннего периода Камакура смотрели на самих себя. Самурай буси сёгуната Камакура, созданного Ёритомо, гордился своими воинскими качествами и презрительно относился к самодовольным воинам из придворных кругов, преуспевшим более в стихосложении, чем в битве. Его отнюдь не беспокоило то, что его считают некультурным и грубым.
Буси воин, самурай был по преимуществу выходцем из провинциальной аристократии, посвятившим себя делу оружия Его в первую очередь занимали вопросы, земли и меча Поэтому буси, в противоположность благовоспитанным кугэ землевладельцы, жившие при дворе, прежде всего ценил такие качества, как умение управлять лошадью, стрелять из лука, сражаться на мечах и вести за собой людей. Он превозносил преданность, честь, бесстрашие и скромность.
Причем скромность признавалась, пожалуй, самым главным достоинством, и не только потому, что буси жил на не столь уж обильные дары земли, но потому, что роскошь неотвратимо приводила к слабости и немощи. Вот почему он считал блага жизни при дворе бесполезными Ведь от него требовались жесткость, прямота и, прежде всего, действие Буси жил суровой и дисциплинированной жизнью, полностью подчиняя себя приказам и воле вышестоящих Холл.