ЯЗЫК КРАСОК В.КАНДИНСКОГО. В разделе Действие красок В. Кандинский писал Если блуждать взглядом по палитре красок, то возникает два главных последствия - рождается чисто физическое воздействие и психическое воздействие. Под первым Кандинский понимал известные феномены физиологии цветового зрения, например, индукции, контраста и т.д. Психическое воздействие, по Кандинскому, рождает вибрацию души. Как и Гете, Кандинский подходил к изучению цвета субъективно.
Чтобы понять, как действует цвет, Кандинский советовал сначала сконцентрировать внимание на изолированной краске.
Центральным положением концепции Кандинского можно считать утверждение о двух факторах, определяющих психологическое воздействие цвета тепло-холод и светлота-темнота. В результате рождаются четыре возможных звука красок. Первый фактор связан с отношением желтый - синий.
Оба этих цвета, в терминологии Кандинского, связаны с т.н. горизонтальным движением желтый движется навстречу зрителю, а синий - от него. Второй фактор - это отношение белого и черного. Здесь Кандинский также говорит о движении, но о статической его форме. Кроме горизонтального движения, у желтого с синим есть еще центробежное желтый и центростремительное синий. Кандинский образно сравнивает синий с домиком улитки. Вслед за Гете, Кандинский связывает с красками активной стороны желтым, красным и оранжевым идеи радости, торжества и богатства.
Основную роль, при этом, он отводит желтому. Однако, если желтый сделать холоднее прибавлением синего, краска становится зеленоватой и теряет в двух своих движениях. Рождается болезненное ощущение повышенной чувствительности. Кандинский сравнивает такой цвет с раздраженным человеком, которому мешают. Интенсивная желтая краска беспокоит человека, колет, возбуждает, действует на душу нагло и навязчиво. Его желтый можно сравнить со звуком трубы.
Через охлаждение желтый становится болезненным и является красочным выражением символом безумия, но не меланхолии, а припадка яркого безумия, слепого бешенства. Это подобно безумной расточительности последних летних сил в яркой осенней листве, рождающей краски безумной мощи. Желтый, по выражению Кандинского, земная краска т.к. его нельзя углубить. Синий - небесная краска, зовет человека к бесконечному. Здесь мы наблюдаем движение от человека и к центру. Очень углубленный синий выражает покой, а опущенный еще один термин Кандинского до черного - печаль.
Светлое синее становится равнодушным и безразличным к человеку. Чем светлее синий, тем он беззвучнее. В то же время, средне-синий, по Кандинскому, символизирует звук флейты, темно-синий - виолончель, а наиболее углубленный - орган. Из смешивания желтого и синего рождается зеленая краска. В ней как бы сокрыты, парализованы силы желтого и синего. Это самая покойная краска. Здесь нет движения, нет звучания ни радости, ни печали, ни страсти.
Зеленый цвет никуда не зовет. Благотворно действует на уставшего человека, но может и быстро прискучить ср. выражение тоска зеленая. Главное значение абсолютно зеленого - пассивность. В духе политической символики, Кандинский связывает зеленый с буржуазией пассивной, обывательской ее частью. Зеленый - это нечто жирное и самодовольное. Как главный тон лета, зеленый - символ природы, погруженной в самодовольный покой. При добавлении желтого, зеленый оживляется, становится моложе, веселее. И, наоборот, вместе с синим он приобретает серьезность, вдумчивость.
При усветлении добавлении белого или утемнении черного зеленый сохраняет свой элементарный характер равнодушия и покоя с. 48 . Белый усиливает аспект равнодушия, а черный - покоя. Средние тона скрипки, по Кандинскому, выражаются зеленым цветом. Белый для Кандинского - символ мира, где исчезли все краски, все материальные свойства и субстанции. Этот мир стоит так высоко над человеком, что ни один звук не доходит оттуда.
Белый - это великое молчание, холодная, бесконечная стена, музыкальная пауза, временное, но не окончательное завершение. Это молчание не мертво, но полно возможностей и может быть понято как ничто, предшествующее началу и рождению ср. значение белого у Ндембу, как символа нового рождения. В отличие от белого, черный - ничто без возможностей, мертвое ничто, вечное молчание без будущего, законченная пауза и развитие. За этим следует рождение нового мира. Черный - окончание, погасший костер, нечто бездвижное, как труп, молчание тела после смерти, самая беззвучная краска.
Белые одежды выражают чистую радость и непорочную чистоту, а черные - величайшую, глубочайшую печаль и смерть. Белый и черный находят как и желтый с синим равновесие между собой в сером. Это также беззвучная и бездвижная краска. Кандинский называет серый безутешной неподвижностью. Особенно это касается темно-серого, который действует еще более безутешно и удушающе.
Говоря о красном, Кандинский характеризует его, как живой, жизненный, беспокойный цвет, но, в отличие желтого, не легкомысленный. Красный выражает мужественную зрелость, силу, энергию, решимость, триумф, радость особенно светло-красный и ему соответствует звук фанфар. Киноварь - равномерно пламенеющая страсть, уверенная в себе сила, пылает внутри себя. Здесь нет безумия желтого. Цвет, особо любимый народом. Углубление красного приводит к снижению его активности. Но остается внутренняя раскаленность, предчувствие будущей активности.
Охлажденный красный - фиолетовый, характеризуется Кандинским как болезненный звук, нечто погашенное и печальное, и связывается со звучанием фагота и свирели. Соединение красного с желтым оранжевый сохраняет серьезность красного. Красный с зеленым и фиолетовый с оранжевым составляют третью и четвертую цветовые пары, вслед за желтым - синим и белым с черным. В другой своей книге Текст художника. Ступени Кандинский связывает свой интерес к краскам с ранними детскими впечатлениями от цвета.
В возрасте 3-х лет первыми впечатлившими цветами для него были светло-сочно зеленый, белый, кармин, черный и желтое охры. Интересно, что у Гете, как он сам отмечает, также решающую роль сыграли детские впечатления в том, что он в зрелые годы начал изучать психологию цветового воздействия.