Весть, принесенная в мир Иисусом, в противовес традиционному формализованному учению фарисеев, утратившему духовный заряд, делает упор на этической позиции. Изначально она, естественно, была направлена на социальную и моральную реформу иудаизма. Соответственно в ее родной среде ее предвосхищала деятельность Пророков и Сынов пророческих.
Круг сторонников Иисуса, с обыденной точки зрения, представлял собой типичную группу последователей одного из религиозных толков, объединенную вокруг своего раввина. Кстати так — рабби (в среднегреческом и церковнославянском получается равви, теперь говорят ребе — «учитель») — к нему традиционно и обращались, ибо он получил в земной жизни богословское образование и степень. Счет сектам в тогдашнем Израиле, по разным оценкам, шел на тысячи (к слову, сейчас тоже каж-
дым выбирает себе синагогу и церковь, а значит, раввина и духовенство, по нраву). Однако дальнейшая история последователей Иисуса пошла по совершенно иному пути.
В первое время после своего Вознесения Христос довольно часто представал перед учениками в своем прежнем облике. Во время одного из таких Явлений он направил их проповедовать племенам (вспомним: «несть пророка в отчестве своем*), точнее, в языческие страны, ибо раннехристианские общины и там сперва состояли главным образом из евреев. Но в них очень быстро стали допускать жаждущих избавления иноэтничных представителей социальных низов. Постепенно бывшие идолопоклонники полностью возобладали и поглотили иудейский элемент.
Этой-то миссии, несмотря на презрение и гонения вначале, был сужден ошеломительный успех — особенно у обездоленных в восточных провинциях Римской Империи, откуда новая вера проникла и на запад. Ведь, хотя Апостол Петр начал свою миссию в Вечном городе одним из первых, шла она труднее, и преследований в Италии было больше, чем на Востоке (если они там и случались, то происходили по указке из центра).
Для подобной эволюции имелись свои причины. Как мы знаем, уже древнейшая эллинская мифология содержит сюжет о сыне небесного божества, погибшем от сил земли. Начиная с поздней классики, данное настроение укрепляли культы, нередко экстатические и анимистические, основанные на хамитском, анатолийском или балканском субстратах: египетский Осирис, переднеазиатский Аттис, фракийские Дионис Загрей и Сабазий. Знакомство с почитанием Исиды упрощало понимание образа Богородицы. Восприятие вселенского характера христианства подготовили космополитизм и концепция всеобщего равенства людей, разработанные Средней Стоей. Орфизм и метафизические искания Пифагора и Платона, особенно в поздних рецепциях неоплатонизма и неопифагореизма, адаптировали античное сознание к мистике Христовой Церкви. Наконец, накануне прихода Мессии, мы во многих местах, прежде всего на пери-
ферми ойкумены, сталкиваемся с параиудейскими адептами безымянного и единого бога, носящего эпиклезы Высочайшего и Внемлющего. Перечисленные факторы облегчили миссионерство Апостолов в Греции и на эллинизованном Востоке.