Стереотипически считается, что в России, в отличие от Запада, теология не развила из себя философию. Это верно лишь отчасти. Действительно, в силу специфической мистики Богословие Восточной Церкви эволюционировало в себе, полностью удовлетворяя потребность верующего в целостном мировоззрении. Поэтому любомудрие надолго задержалось в российской парадигме в специфической форме общественной мысли, которая в католических и протестантских кругах рано стала уделом исключительно публицистики.
Мы видели, что уже на заре русской литературы она проявляла себя вполне активно. Немало ярких произведений вышло из-под пера ее авторов в период борьбы с татаро-монгольским игом и собирания земель вокруг Москвы. В царствование Ивана Грозного в литературе интенсивно обсуждалось соотношение роли закона и воли самодержца, Церкви и Царства. Иван IV утверждал, что он имеет право судить и карать не только за дела, но и за мысли: однако он неоднократно сталкивается с оппозицией. Далее воздвигается фигура Протопопа Аввакума. Не надо забывать и о масонской литературе XVIII в.
В XIX в. ту же тенденцию продолжают В.Г. Белинский и А.И. Герцен, Д.И. Писарев и Н.Г. Чернышевский, деятели охранительного крыла. Наконец, философами в обычном понимании
можно считать П.Я. Чаадаева, а также западников и славянофилов. Кружки и лидеры последних вели между собою диспут, вопреки расхожему мнению, не о судьбах России, а о пути Европы. Разговор шел о том, надо ли обогатить прогресс в промышленности и сельском хозяйстве, торговле и кредите и т.п. императивами внутренней свободы, основанной на совести и христианской морали; искать ли путь спасения человечества в возвращении в повседневную активность людей христианского мировоззрения и учитывать ли, что познанием и практической деятельностью должны руководить не одни только голые рационализм и прагматизм, но весь комплекс человеческих, романистических, качеств — чувства, разум, вера, воля и любовь. Именно поэтому славянофилы разрабатывали концепцию целостности духа, доказывая, что русское православие наиболее полно воплощает подлинно христианские начала. Этим обусловлена и их идея о мессианской роли России в спасении человечества.
Многие из этих размышлений были позднее, уже в период Серебряного века, развиты религиозными философами, перешедшими, после краткого периода увлечения марксизмом, на позиции либерализма. Лидеры русской культуры первыми осознали пагубность односторонней рассудочности, безрелигиозности и бездуховности для успешного мирового развития.
В тот период В.И. Вернадский выдвинул идею русского космизма. Он обосновал нерасторжимость человека и природы, которые, следовательно, должны рассматриваться в единстве. Вернадский был убежден, что, овладевая естественными законами и совершенствуя технику, т.е. преобразуя биосферу, человек принимает на себя ответственность за ее будущее. Согласно ему, развитие разума и человеческого общества превращает биосферу в ноосферу, которая непрерывно расширяется по мере реализации способности индивида освоить весь космос. Отсюда возникло его учение антропокосмизма, в котором человеческая и космическая (натуральная) составляющие эволюции науки в процессе своего взаимодействия должны слиться в единое целое.
Рассматривая аналогичные проблемы ранее, B.C. Соловьев сформулировал неизбежность для человека нравственной деятельности по совершенствованию природы, распространяя ее и на социальную, и на научно-техническую сферы. Он (в развитие идеи соборности) создал учение о всеединстве, о Божественной Софии, ведущей человечество к конечной победе единства и добра над враждой и распадом. Все находит себя в каждом, и каждый — во всех других. В представлении Соловьева высшей формой постижения и осуществления этого идеала призвано стать искусство, в котором, тем самым, выделяются две важнейшие социальные функции: познавательная — способствующая постижению идеала как цели развития всего сущего, и нравственно-воспитательная — совершенствование человека и его практическом деятельности.
Определяющим средством этого совершенствования он считает нравственное возвышение человека через веру. В обеспечении его и заключается главная задача искусства. В центр своей концепции философ поставил вопрос о реализации высших гуманистических общечеловеческих ценностей — истины, добра и красоты. При этом определяющая роль принадлежит красоте. Именно она оказывается тем активным началом, которое преображает действительность. Красоте, согласно Соловьеву, присуща теургическая, т.е. совместная с Богом, творческая функция.
В соответствии со своими убеждениями, он неустанно боролся против враждебного отношения интеллигенции к Церкви, за преодоление разрыва между ними, призывал обе стороны к скорейшему забвению взаимных обид и распрей и взаимному примирению ради реализации общенациональных целей возрождения страны.
Продолжая разрабатывать концепцию Соловьева о возрождении России на христианских основах, русские религиозные философы в поиске пути к решению проблем общественной жизни создают доктрину о личности, нашедшей себя в самосовершенствовании через ортодоксию и примирение с Православной
Церковью и, как следствие этого, индивидуально ответственной за происходящее. В обоснование своих взглядов они ссылаются на цивилизационный кризис Западной Европы, выразившийся в нарастающем пессимизме различных философских систем. Они видели его причину в том, что в жертву взрывному прогрессу материального комфорта было принесено совершенствование внутреннего мира человека, предано забвению и запустению развитие его души, что неизбежно повлекло за собой торжество атеизма, рационализма и материализма в его крайней форме утилитаризма.
Параллельно им входящая в противоположный лагерь левая интеллигенция сформировала в обществе стереотип ограниченного и корыстолюбивого предпринимателя. Капиталист воспринимался ею как эксплуататор, новый рабовладелец, заставляющий трудиться на себя армию неимущих и обогащающийся за их счет. Отношение к предпринимательству было основано ею на представлении о «неправде» денег. При этом надо правильно понимать, что идеализация нищеты имела у левой интеллигенции объективную основу, ибо практически вся она вышла из средних и бедных слоев русского общества. К тому же стремительное развитие жизни нарушало устроенный, привычный ее уклад, создавая в социуме ощущение неясного, но общего дискомфорта, подобно тому, как это и случилось с нами в конце XX в.