Присущий раннехристианским общинам коллективизм не стоит, как то теперь иногда делают, возводить в сакральное предписание на все времена и ситуации. Чтобы избежать этого, надо лучше разбираться в его истоках.
Ссамого начала коллективизм был результатом восточного происхождения сторонников проповеди. Якобы «коммунистические» обычаи учеников и первых последователей Иисуса объясняются тем, что они были евреями, в среде которых традиции групповой солидарности в различных сложных обстоятельствах всегда были сильны. Отчасти это было вызвано трудностями ведения сельского хозяйства в Палестине и нашло свое отражение в религиозных нормах. Недаром единственный успешный пример реализации колхозной мечты большевиков мы находим в современном Израиле, где в кибуце обобществлено практически все, кроме семейной жизни его членов.
Сохранение тех же порядков в течение некоторого времени в дальнейшем объясняется бедностью и преследованием адептов новой веры. Мы часто забываем, что несколько веков христиане оставались довольно немногочисленной и презираемой сектой. Наши духовные предки тоже были гонимы, а потому мы сами не должны обращаться в притеснителей, но терпимее относиться к нынешним неизуверским сектантам, ибо это есть необходимый этап становления любой доктрины. Да и поругаемая проповедь всегда легче свободной привлекает к себе сторонников.
Сдержанное отношение древнейших христиан к благам материального мира проистекало от скорого ожидания ими конца света и воздаяния людям по их грехам. Такие представления настраивали искренне верящих христиан на молитвенный подвиг и самоограничение лишь самым необходимым. Поскольку считалось, что все земное не сегодня-завтра больше не понадобит-
ся, приверженность ему в рамках подобных представлений была попросту нерациональной. Этим же объясняются и крайности в умерщвлении плоти и даже коллективные, в том числе семейные, самоубийства, время от времени практиковавшиеся то одной; то другой общиной в начале христианской эры.
Когда с наступлением II тысячелетия нл, стало окончательно ясно, что утверждение Царства Божия на земле не произойдет в ранее предполагавшиеся сроки, требование добровольного строгого аскетизма было ограничено рамками института монашества, которое задумывалось как братство (и сестричество) духовной чистоты и всеобъемлющего воздержания.
Христианство сразу стало завоевывать себе многочисленных сторонников в силу двух обстоятельств. Во-первых, сыграл свою роль высокий моральный идеал, проповеданный Иисусом на основе тысячелетней традиции Израиля. Во-вторых, с того момента, как Апостолы были посланы учить неевреев, оно было намного более открытым, чем иудаизм.
Бели христианский прозелит (новообращенный) признавался полноправным членом общины с момента принятия вероучения, то полноценным иудеем становится лишь правнук новообращенного, при условии, что и он сам, и его сыновья и внуки женаты на еврейках (некий пережиток данного обычая находим в делении паствы на «оглашенных», только решивших креститься, но еще не прошедших процедуру, и «верных»).
Именно это обстоятельство, по одной из легенд, не устроило Мухаммада, поначалу подумывавшего принять иудаизм и потому даже изучавшего Тору. Благодаря названному препятствию он продолжил уже самостоятельный духовный поиск. А результатом его упорства на избранном пути стало полученное им собственное Откровение.
Из предыдущего изложения ясно, что культурный идеал раннего христианина находился вне обыденности. Мир он оценивал через призму символа Веры, который постулирует богодан-ность всего сущего, а значит, и культуры. Раз так, то и высшую ценность в ней имеют только непосредственно божественные ус-