Свирепый взгляд из-под мохнатых нависших бровей, круглые глаза, всклокоченные волосы и борода, грузное тело, закутанное в какую-то материю, мало напоминающую одежду, — таким обычно изображают этого человека. Итак, в 520 г. (называют и другие даты этого события — 486, 526, 527 гг.) в Китай из Индии пришёл XXVIII патриарх буддизма Бодхидхарма, чьё имя дословно означает «Закон Просветления». На китайском языке оно звучит как Пути-дамо или просто Дамо, по-японски — Дарума. Бодхидхарма пришёл из Южной Индии, предположительно из Мадраса. Легенды рассказывают, что он был сыном богатого индийского принца, однако решил оставить светскую жизнь, дабы посвятить себя распространению Дхармы — буддийского учения. В Китае Дамо прозвали Бородатым Варваром (иногда так называли и других миссионеров, приходивших с запада, т. е. из Индии). В те времена у китайских монахов ещё не существовало обычая носить бороды.
Что же привело патриарха в Китай? По его мнению, буддизм в Китае понимали неправильно, искажённо, подменяя духовную работу механическим ритуалом.
Искренность как высшее проявление внутреннего, невыразимого ритуала, «чистота сердца» были для Дамо критериями «заслуг и добродетелей». Достоин почитания лишь тот, кто обрёл будду в себе, пробудил «природу будды» (фоминъ) в своём сердце. Такой человек не нуждается в формальном самоутверждении; он истинно мудр, и за ним следуют люди. Тот же, кто лишь имитирует внутреннее озарение, или «освобождение» от цепей мира, как называли это состояние сами буддисты, — не более чем глупец. Сам Будда учил: «Не взращивай общество глупцов, но взращивай общество мудрых людей, поклоняйся лишь тому, кто достоин поклонения. В этом — высшая заслуга».
Деяние (вэй) в чань-буддизме обычно противопоставляется недеянию (увэй), т. е. следованию естественно-спонтанному ходу событий. Как говорилось в чань-буддизме, «надо позволить вещам проявляться в их таковости».
Дамо учил: «Умиротвори своё сердце в недеянии, и тогда все внешние формы естественно последуют за этим в своих проявлениях». А один из его последователей, чань-буддийский патриарх Хуэйнэн (638—713), продолжил эту мысль: «Следуй истинности своего сердца, а не внешним проявлениям дхарм» (т. е. миру видимых форм и явлений). Идеи о внутренне-спонтанном озарении благодаря следованию естественности мира и легли в основу чань-буддизма.
Но учение Дамо оказалось слишком парадоксальным, слишком непривычным, чтобы быть понятым. Разве можно отказаться от чтения сутр и многочисленных ритуалов, заменив их лишь «взиранием на собственную изначальную природу»?
Не встретив понимания при дворе правителя У государства Лян, Дамо отправился в соседнее царство Вэй. В одной из легенд рассказывается, что уже в это время он демонстрировал чудесное искусство «уменьшения веса тела», вошедшее позже в арсенал подготовки монахов-бойцов. Дамо якобы переправился через реку Янцзы верхом на тоненьком тростниковом шесте! Попутно заметим, что, по одной из версий его жизнеописания, буддийский патриарх прибыл из Индии в Китай, переплыв море в соломенной сандалии.
В городе Лояне, столице государства Вэй, Дамо привела в восхищение пагода монастыря Юннин (Вечного покоя). Патриарх даже сочинил короткое стихотворение: «Сколь прекрасно, стоя рядом с ней (пагодой) и молитвенно сложив руки, встречать день!». Но и это живописное место Дамо покинул. После долгих странствий он пришёл в небольшой монастырь Шаолинь на горе Суншань, издревле считавшийся местом магическим, где можно встретить духов и даже святых небожителей.
Как гласит легенда, монахи Шао-линя истощали себя долгим чтением сутр, механически заучивая их, уходя тем самым всё дальше и дальше от истинного Просветления. Прозрение собственной природы в её изначальной чистоте подменялось начётничеством, тонкое внутреннее распознавание — слепой верой в чужие слова. Человек не видел своей подлинной глубины, «не мог прозреть свой изначальный лик». Дамо объявил, что цель буддизма — «прозреть сердце Будды», т. е. реализовать будду внутри себя. Так как каждый в потенции является буддой, нужно лишь пробудить его в себе. Стать буддой можно было «здесь и сейчас», в акте непосредственного и интуитивного восприятия истины, свободно и полно открывающейся незамутнённому мыслями уму человека. Истина передаётся без всяких «посредников», она не нуждается в словах, письменных знаках и наставлениях, подобно огню, зажигающему светильник, она переходит от учителя к ученику.
Монахи так же, как ранее правители, не поняли наставлений Бодхидхармы, и тот удалился в пещеру, расположенную недалеко от монастыря. Здесь, обратившись лицом к стене, он провёл в позе сидячей медитации (цзочань) почти девять лет, а согласно некоторым хроникам — и все десять. Патриарх погрузился в состояние глубокого самосозерцания и лишь однажды, как рассказывают, заснул. Проснувшись, Дамо в гневе на самого себя вырвал свои ресницы и бросил на землю. Их подобрал сам Будда, посадил в землю, и из них выросли кусты ароматного чая, который стали пить буддисты во время долгой медитации, взбадривая сознание. Именно отсюда якобы берёт начало чайная церемония, пришедшая в XII в. из Китая в Японию вместе с чаньскими монахами.
За девять лет, проведённых Дамо в «созерцании стены», монахи прониклись уважением к силе его духа и к учению, которое он проповедовал. Облик патриарха был пронизан такой глубокой духовностью, такой сокровенной тайной бытия, что послушники приняли учение сурового наставника как единственно верное. Но лишь двоих согласился патриарх взять к себе в ученики — Даоюя и Хуэйкэ. Им он «передавал истину» в течение пяти лет. По легенде, Хуэйкэ, который позже стал преемником чаньского первопатриарха, отрубил себе руку и положил её перед Дамо, демонстрируя чистоту своих помыслов и решимость без страха постигать учение чань. Он перенял от учителя технику медитации и воспринял саму сущность чань. Многие современники считали Хуэйкэ необычным и малопонятным человеком. Так, буддийский учитель Даохэн, повстречавший его в 534 г., заметил, что речи этого святого человека «неясны, а слова — хаотичны».
После девятилетней медитации Дамо не смог подняться: его ноги потеряли способность двигаться. Но патриарх, используя особый комплекс упражнений, восстановил жизненную активность и предписал монахам сочетать практику молчаливого сидячего созерцания с физическими упражнениями. Считается, что эти упражнения якобы представляли собой различные психотехники, воздействующие как на психику, так и на физическое тело, в том числе комплексы кулачного боя, различных боевых искусств, способов владения оружием. Монахи активно принялись за тренировки, а первым мастером этой системы физических упражнений соответственно стал сам Дамо.
Дамо нашёл краткую формулу для духовного учения, которым должны были овладевать его последователи. Она выражалась в требовании — «два проникновения и четыре действия». «Два проникновения» — это два способа достижения Просветления: первый — путём созерцания своей истинной природы («духовное проникновение»), второй — путём совершения практических действий, т. е. «добрых дел» («проникновение посредством действия»). Вступление в состояние просветлённого сознания, которое уже не могут затронуть суетные дела и «загрязнить пыль мира», в основном базировалось на сидячей медитации, традиционно выполняемой лицом к стене, как это делал Бодхидхарма.
Методики «духовного проникновения» позволяли обрести «истинное состояние сознания», недоступное обычным людям, выйти на качественно иной уровень переживания мира и достичь таким образом высшего знания. Чань-буддисты говорили: «Нынешнее состояние человека — ложно, истинно лишь возвращение к собственной природе, к своему изначальному лику». Нужно лишь немногое: узреть за обыденными и монотонными событиями Великий Символ, за видимым многообразием форм — истинное единство. Тогда человек преодолеет незримую, но чрезвычайно плотную завесу, мешающую ему слиться с природной естественностью.
Способ медитации, который предложил монахам индийский миссионер, казался на первый взгляд очень простым. Необходимо полностью успокоиться, расслабиться, а затем, контролируя циркуляцию жизненной энергии (ци) в теле, обрести незамутнённое состояние сознания —«пустое», как называли его старые мастера. Считалось, что практика тренировки энергии (ци) «питает истинную природу», помогая человеку вернуться в изначальное состояние. Такое состояние часто уподоблялось в своей естественности и простоте состоянию ребёнка, которого ещё не затронули мощь культуры и устои общества.
Таким образом, основой «духовного проникновения» стали успокоение ума и очищение сознания путём регуляции собственного дыхания. Шаолиньские монахи, отвлёкшись наконец от бессмысленного заучивания и повторения сутр, занялись «безмолвным созерцанием перед стеной», регулировали свою энергию-ци, умиротворяли сердца и таким образом шли по пути достижения Просветления.
Вместе с этим Бодхидхарма предписал им «проникновение посредством действия», которое предусматривало четыре вида поступков — «четыре действия». Они включали отсутствие ненависти и мирских стремлений, служение дхарме, следование судьбе. Последнее позволяло прожить жизнь во всей её полноте, поскольку человек переставал метаться в тисках небесного предопределения, а полагался на истинный путь всех вещей — Дао.
Принцип отказа от ненависти подсказал монахам тот путь, по которому шло слияние боевых искусств и некоторых постулатов чань-буддизма.
Известный исследователь чань-буддизма Судзуки Дайсэцу так комментирует путь «проникновения посредством действия». Этот путь «означает отсутствие умственных колебаний и треволнений. Где бы вы ни находились, сохраняйте умственный покой и ни к чему не стремитесь. Подобно каменному утёсу, даже в самую страшную бурю оставайтесь непреклонны. Отбросив все эгоистические мысли и чувства, спасайте всех, помогая им перебраться на другой берег (т. е. обрести Просветление.).
Сведения о дальнейшей судьбе Бодхидхармы после его прихода в Шаолинь противоречивы и до конца не проясняются даже монастырскими хрониками. Одна из легенд утверждает, что после того, как Дамо открыл монахам «истинное учение сердца», он покинул монастырь, оставив знаменитый трактат по искусству самосовершенствования «Ицзиньцзин» — «Об изменениях в мышцах». Он долго скитался, а один из чиновников в своём отчёте написал, что встретил пепелище Бодхидхармы, где его тело было сожжено по буддийскому обычаю. Осталась лишь одна сандалия, которая была с почестями доставлена в Шаолиньский монастырь. Там её хранили 300 лет, потом она бесследно исчезла. Впрочем, через несколько лет после того, как было найдено место сожжения тела патриарха, другой чиновник повстречал Дамо в горах Туркестана. Тот был в добром здравии, правда в одной сандалии.
Существуют две «официальные» версии смерти Бодхидхармы, противоречащие, как и всё в китайских преданиях, друг другу. Трактат «Биографии известных монахов» рассказывает, что Дамо умер около 534 г. недалеко от Лояна, где находится монастырь Шаолинь, и был сожжён. Однако через 300 лет в исторических хрониках Лю Сюя «Книга династии Поздняя Тан», в разделе «Жития магов», говорилось, что Дамо «нашёл пристанище в Шаолиньском монастыре, что в горах Суншань. Он был случайно отравлен и умер».
Что касается реальной биографии основателя чань-буддизма, современные исследователи подтверждают лишь то, что Бодхидхарма действительно приходил в Китай и даже останавливался со своим первым учеником Хуэйкэ на какой-то горе, но чему конкретно учил великий странник — неизвестно.
Тем не менее сегодня в Шаолиньском монастыре всё дышит образом Бодхидхармы. В каждой монашеской келье его портрет соседствует с фотографией нынешнего старшего монаха монастыря, практически в каждом молельном зале можно встретить изображение Дамо.
Поднявшись на вершину горы по каменистой тропинке, можно и сейчас увидеть знаменитую пещеру Дамо, где великий патриарх провёл в неподвижной медитации девять лет. Внутри, на стене пещеры, висят его нетленные одежды — жёлтая ряса с красной накидкой.
Легенда гласит, что именно на этом месте простой дровосек Хуэйкэ отрубил себе правую руку и положил её перед Бодхидхармой, выразив тем самым искреннее желание следовать за патриархом. Как известно, он стал II патриархом чань-буддизма. Кстати, именно в память об этом подвиге преданности шаолиньские монахи кланяются, поднося к груди лишь одну ладонь (а не обе, как другие буддисты).