Сегодня мы разберем эпизод второго сезона, он называется «Пилигрим». Если вы сравните его с эпизодами первого сезона, то, надеюсь, заметите, что качество явно выросло, формат стал понятнее. Эпизод лучше написан, увереннее выстроен, диалоги стали ярче, актеры давно освоились со своими персонажами.
Итак, начинается все с мелкой заурядной истории. Женщину бросает ее возлюбленный. И вдруг эта банальность, грустная повесть про разочарованную женщину перерастает в нечто более значительное. Типичный ход для многих детективов. Мы даем публике едва заметный намек на то, что будет дальше: эта надпись на стене не на арабском, а на арамейском языке. В любом случае зрители не знают, что это за надпись, они знают только, что это очень странно. И думают: возможно, это не просто история про женщину и ее любовника.
Вот нам рассказали про этот стих на арамейском языке. Он окажется ключом к решению загадки значительно позже, в четвертом акте. А появился он в сценарии так, как возникает множество сюжетных ходов: уже когда мы работали над четвертым действием, над мотивировками поступков самоубийцы, понадобилось усилить эту линию, связанную с предсмертной запиской. Для этого нам пришлось снова вернуться почти к самому началу и переписать эту часть, подробно рассказать о «Песне песней» по-арамейски. Нужно было сделать так, чтобы поначалу и впрямь казалось, что это мужчина воспевает прелести своей возлюбленной, как в «Песне песней», но под конец этого куска становится понятен совсем другой, истинный смысл стихотворения, не имеющий ничего общего с любовной историей.
Кроме того, в первых трех эпизодах с луковицы будто бы сняли три слоя кожуры. Сперва это стихотворение на арамейском языке, потом возлюбленный этой женщины, имя которого поначалу звучит как «Ал», оказывается на самом деле «аль-кем-то». У него арабское имя. Все. Смысл эпизода меняется. Это уже не история про женщину, которую бросил любовник. Это, оказывается, история совсем про другое. И происходит этот поворот в середине первого действия.
Что мы узнаем в самом конце первого действия? Что этот фильм, оказывается, про бомбу.
В сценарии последней сценой перед точкой выхода была та, которая идет здесь предпоследней. Но при монтаже мы решили, что лучше уйти на перерыв на сцене, где этот парень берет с полки подшипник и кладет в корзину крысиный яд. Так тайна становится еще непонятней. Ведь мы знаем, что речь идет о бомбе, мы знаем еще из пролога, что этот парень – злодей, но зачем ему подшипник и крысиный яд? Мы приняли решение поменять точку выхода на рекламу в результате бурных дискуссий. А я и сегодня считаю, что нужно было закончить действие на сцене, где выяснятся, что мы имеем дело с бомбой: корабль, ящик, собака и миг, когда мы осознаем: «Боже мой, это же бомба!».
С.Урушева: А не слишком ли рано ставить точку выхода именно здесь? Ведь зритель успеет про бомбу забыть?
Бальсе: Именно поэтому мы и переставили сцены местами – чтобы получить более ровную, линейную структуру. Так часто бывает: на бумаге все выглядит прекрасно и сбалансировано, а потом, когда все снято, кажется, что эта деталь не прозвучит, она малозаметна и зритель ее забудет. Может быть, важнее динамика действия, его максимально линейная структура? Вы как сценарист всегда остро ощущаете такие вещи.
Далее мы показываем – без излишних подробностей, но и не скороговоркой, как самоубийца мастерит себе бронежилет. Поначалу мы показываем отдельные его детали, и публика пока не может сообразить, что это такое, пока мы не покажем ей всю конструкцию целиком. Но это будет в третьем действии. В детективе вообще принято показывать части вместо целого, и только в конце – все целиком. Это как в знаменитой притче про пятерых слепцов, описывающих слона – один потрогал хобот, другой ухо, и в результате каждый рисует совершенно неверную картину слона. У нас трое детективов тоже будто прикасаются в темноте к разным частям загадки и пытаются понять, как она может выглядеть целиком. И ошибаются.
Эта сцена в середине третьего действия, и вдруг… До сих пор мы распутывали интересную, но вполне привычную историю террориста с бомбой. Смысл такой истории всегда прост: кто успеет раньше? Найдут ли полицейские злодея до того, как он взорвет бомбу? Таких историй в детективных фильмах, романах, сериалах немало. Как же нам выделиться из длинного ряда фильмов с тикающей бомбой? Ключ к этому дает личность террориста. В середине третьего действия мы вдруг узнаем, что здесь значительно больше психологии и социологии, чем нам поначалу казалось. Характер игры снова стал другим. Кроме того, эта сцена работает и на чисто детективном уровне – нужно понять, где скрывается террорист, как его заманить в ловушку, используя его мать в качестве наживки… Наконец, мы получаем массу информации о характере преступника, и вся эта информация будет в дальнейшем использована.
Нужно сказать, что я не был доволен последней сценой. В ней слишком много мелодрамы. К тому же она снималась глубокой ночью, в пятый или шестой день съемок, мы уже сильно отставали от графика, торопились, хотели все сделать побыстрее, а подобный материал требует неторопливого, тщательного подхода, долгих репетиций… Вместо этого пришлось снимать как можно больше перебивок, вставок, чтобы монтажеру хватило планов для работы. В результате мы даже не все успели снять. Это уже общая беда телевидения: мы написали замечательную сцену, она отлично работала в нашем воображении, а потом на бумаге. Когда дошло до того, чтобы ее снять, оказалось, что у нас на все полчаса и деньги уже закончились. Спасибо, что публика иной раз бывает очень доброй и склонна прощать даже явные ляпы.
Но так или иначе, это была точка выхода из третьего действия, и мы, пусть не без натяжки, сумели снова помахать нашей бомбой. Мы сказали – пусть даже мы распутали одну тайну, пусть мы поймали одного злодея, но где-то там с минуты на минуту рванет еще одна бомба! Тем самым мы подготовили все для четвертого действия, где все сведется к тому, сумеет Горен вовремя узнать, где вторая бомба, или нет. Будем надеяться, что это достаточно сильная приманка для публики.