АКТ РАССЛЕДОВАНИЯ
по делу об избиении большевиками в лазаретах станицы Елизаветинской
раненых и больных участников Добровольческой армии
31 марта 1918 года из станицы Елизаветинской, Екатеринодарского отдела,
Кубанской области, началась эвакуация раненых и больных участников
Добровольческой армии вследствие отхода ее под давлением превосходящих сил
большевиков из-под Екатеринодара. Всех вывезти не удалось, и тяжело раненные
и больные вместе с несколькими врачами и сестрами милосердия были оставлены
в станице во временных лазаретах, под которые были приспособлены местные
училища и школы.
1 апреля в станицу Елизаветинскую вступили передовые конные
большевистские отряды, которые отнеслись терпимо к оставшимся раненым, но
затем по мере подхода других частей, особенно пехоты, раненые подверглись
глумлению и избиению, и у них были отобраны деньги.
1-го же апреля начались единичные случаи убийства. Так, за несколько
минут до прихода большевиков в двухклассное училище туда прибежал больной
мальчик, назвавшийся кадетом 3-го класса Новочеркасского кадетского корпуса
и просил жену заведывающего училищем спрятать его, но та не успела этого
сделать, и мальчик остался на дворе среди детей казаков. По приходе
большевиков кто-то из иногородних сказал им, что среди детей казаков
находится кадет. Тогда один большевистский солдат подошел к этому мальчику и
спросил, кадет ли он. Мальчик ответил утвердительно, после чего солдат этот
тут же, на глазах у всех присутствовавших, заколол мальчика штыком.
2 апреля в станицу Елизаветинскую пришел большевистский карательный
отряд, который обошел все училища и школы станицы, приспособленные под
лазареты, и во всех них перебил оставленных раненых и больных. Допрошенный
комиссией один из участников Добровольческой армии, подпоручик 1-го
офицерского полка генерала Маркова, Кром, лежавший в женском училище, будучи
тяжело ранен в правую ногу с раздроблением бедра выше колена, показал по
поводу избиения раненых в названном училище следующее.
В полдень к училищу подошел карательный отряд, который, выгнав всех
посторонних людей, вошел туда. Вместе с этим отрядом в училище вбежал
какой-то большевик, бывший там до прихода карательного отряда, и, указав на
трех раненых, сказал, что они офицеры.
Большевики, поговорив немного с этими ранеными, начали затем
расстреливать и рубить всех подряд с левого фланга, причем один из них
достал топор и рубил им.
Некоторые из раненых просили не рубить, а расстреливать их, на что
неизменно получался один ответ: "Собаке собачья смерть".
Рядом с подпоручиком Кромом лежал полковник Ланковский. Расстреляв его,
один из большевиков прицелился в Крома, но в это время в училище вбежал
какой-то матрос и сказал, что нескольких приказано оставить на развод, чтобы
рассказать потомству, как большевики поступают с теми, кто идет против
народа. Вследствие этого подпоручик Кром, один донской казак и еще несколько
человек были оставлены в живых.
Об этом же избиении раненых учительница женского училища показала, что
большевики запретили находившимся при оставшихся раненых двум врачам и
сестре милосердия подавать им медицинскую помощь, а когда она тем не менее
стала ухаживать за ранеными, то большевики сказали ей: "Поухаживай,
поухаживай, завтра будешь с ними лежать".
Произведенным комиссией осмотром помещения женского училища было
установлено, что в зале училища и классе 3-го отделения во многих местах в
стене на высоте 3--5 вершков от пола и в полу у карниза имеются дыры, частью
замазанные штукатуркой, происшедшие, по словам училищного сторожа, от
проникших в стену винтовочных и револьверных пуль; под подоконником одного
из окон в классе третьего отделения на стене были обнаружены 11
поверхностных отметин диаметром в серебряную пятикопеечную монету и меньше,
получившиеся, по-видимому, от потерявших свою первоначальную силу ударов
штыка или револьверных пуль.
Такое же избиение произошло с ранеными и больными, лежавшими в
двухклассном Елизаветинском училище. Заведывающий этим училищем, жена его и
несколько местных казаков, живших напротив, удостоверили комиссии, что
большевики, придя туда, также сначала выгнали всех "вольных" со двора и из
помещения училища, а затем, поставив к дверям и воротам стражу, вошли в
училище, откуда вслед за входом большевиков послышались стоны и крики
раненых.
Через некоторое время большевики начали выходить из училища все
измазанные кровью и обмывали себя и свое оружие, топоры и лопаты от залившей
их крови в стоявших на дворе корытах, а затем снова возвращались в училище
продолжать свое кровавое дело.
2-го же апреля вечером большевики приказали местным казакам убрать из
всех лазаретов тела убитых ими раненых и больных и свезти их "на гной" в
камыши, т[о] е[сть] выбросить их, чтобы они сгнили в камыше. Однако казаки
отвезли трупы убитых на кладбище и зарыли там в общую могилу.
Лица, входившие в школы, где находились лазареты, после ухода оттуда
большевиков показали, что вид лежавших там трупов был нестерпимо ужасен.
Тела убитых валялись по всем комнатам в изуродованном виде. Так, один офицер
лежал, держа в закостеневших руках свою же отрубленную ногу, у другого были
выколоты оба глаза, у некоторых были срублены головы и разрублены лица, у
других же вся грудь и лицо были исколоты штыковыми ранами и т. д.
Тут же среди трупов лежали стонавшие недобитые раненые.
Пол был залит огромными лужами крови, а солома, служившая подстилкой
раненым, была насквозь пропитана кровью. Крови было так много, что ходить по
полу, по словам очевидцев, было очень скользко.
Священник, случайно находившийся на кладбище, и казаки, зарывавшие
могилу, показали, что большинство тел было настолько изуродовано и
изрублено, что представляли собой прямо отдельные куски человеческого мяса.
При осмотре комиссией здания двухклассного Елизаветинского училища в
классе 5-го отделения, где лежали раненые, на полукруглой печке, покрытой
железом, расположенной выступом в углу класса, были обнаружены на высоте
10--20 вершков от пола б отверстий и 9 вдавлений железа, все одинаково
круглой формы, произошедшие, по-видимому, от отскочивших и проникших в толщу
печки пуль. В глубине же двух таких отверстий оказались куски свинца.
Кроме того, на печке на той же высоте и на высоте 25-30 вершков были
найдены вдавления характерной линейной формы, получившиеся, очевидно, от
ударов топорами, лопатой или каким-либо другим острорежущим и довольно
тяжелым орудием.
Вдавления, расположенные более высоко, рассматривая их сверху вниз, шли
справа налево, т[о] е[сть] как раз по направлению удара, нанесенного правой
рукой.
Описанная печка, по-видимому, была местом убийства лежавших в этом
училище раненых, так как человеку, прислоненному к печке на коленях и сидя,
описанные отверстия и вдавления приходились на уровне головы и груди.
Выяснить точное число и все имена убитых большевиками в лазаретах
станицы Елизаветинской раненых и больных участников Добровольческой армии не
удалось, но по показанию одного казака, закапывавшего трупы, он насчитал
положенных в могилу 69 тел.
Кроме того, тогда же были убиты и две сестры милосердия, из которых
одну большевики бросили в Кубань, а другую, совсем молодую девушку,
институтку 6 кл[асса] Веру Пархоменко, расстреляли за кладбищем станицы.
3 апреля оставленных в живых раненых и больных большевики нагрузили на
подводы и отправили в Екатеринодар27, причем по дороге раненые подвергались
разным гнусным издевательствам, ругани и побоям.
В городе раненых сначала привезли в Войсковую больницу, где, однако, их
не приняли, угрожая, что в случае оставления их там они будут перебиты,
лазаретные же няньки "науськивали" местных больных не впускать в больницу
привезенных раненых и тут же добить их.
Из Войсковой больницы раненых повезли в 44-й лазарет, помещавшийся в
Епархиальном училище, где их, однако, тоже не приняли и там они опять
подверглись жестокому избиению и издевательствам.
Оттуда раненых повезли к Атаманскому дворцу, здесь снова произошло
избиение их, причем подпоручику Крому перебили прикладом кисть руки и так
сильно ударили его по животу, что, несмотря на раздробленное бедро, он
"привскочил на аршин" из телеги. Во время одной из остановок по дороге к
дворцу большевиками была произведена следующая "забава" с ранеными, во время
которой двое из них были добиты. Когда подводы вереницей остановились
вплотную друг к другу, то большевики начали стегать сзади стоявших лошадей,
пока они, встав на дыбы, прыгали передними ногами на впереди стоявшую
подводу и топтали копытами лежавших в ней раненых.
Около Атаманского дворца раненые провели без всякой помощи в подводах
всю ночь, и только на следующий день их поместили в наскоро приготовленный
лазарет в Учительской семинарии.
В большевистских лазаретах раненые пробыли под стражей 4 месяца, т[о]
е[сть] до взятия Екатеринодара Добровольческой армией, последовавшего 4
августа 1918 г., будучи переводимые из одного лазарета в другой, постоянно
подвергаясь разным издевательствам и угрозам "быть выпущенными в расход" и
не получая сколько-нибудь элементарной медицинской помощи, отчего часть их
перемерла, а часть, как, например, подпоручик Кром, до сего времени не
поправились.
Настоящий акт расследования основан на данных, добытых Особой комиссией
с соблюдением правил, установленных в Уставе уголовного судопроизводства.
20 марта 1919 года г. Екатеринодар
Дело No 4