Начало формы

Начало формы

Конец формы

Красный террор в годы гражданской войны

по материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков  

Предисловие

 

Основу предлагаемого сборника документов составляют материалы Особой

следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков, которая

состояла при главнокомандующем Вооруженными Силами Юга России. Положение о

создании и деятельности этой комиссии было подписано главнокомандующим этими

Вооруженными Силами генерал-лейтенантом А.И. Деникиным 4 апреля 1919 г. в

Екатеринодаре. Ровно через год, когда Деникин сложил с себя полномочия,

Комиссия перешла в подчинение нового главнокомандующего белой армией

генерал-лейтенанта П.Н. Врангеля. Согласно Положению, Комиссия была создана

"для выявления перед лицом всего культурного мира разрушительной

деятельности организованного большевизма". Комиссия руководствовалась

последним Уставом уголовного судопроизводства Российской империи (1914). Она

имела право вызывать и допрашивать потерпевших и свидетелей, производить

осмотры, обыски, выемки, освидетельствования и другие следственные действия.

Протоколы Комиссии имели силу следственных актов.

Комиссия имела сравнительно широкую программу собирания информации. Ее

внимание сосредоточивалось на выявлении данных о политике и конкретных

мероприятиях большевистских властей и организаций, направленных на

уничтожение демократических организаций и органов и замену их насильственным

путем "советскими организациями, основанными на диктатуре меньшинства".

Внимание Комиссии привлекали действия большевиков, связанные с ликвидацией

"органов судебной власти, регулируемых законом", и подмену их

"безответственными трибуналами", руководимыми "революционной совестью",

порядок и последствия этой подмены, "уничтожение организованной, юридически

подготовленной" судебной защиты. Помимо этого, Особая Комиссия призвана была

заниматься расследованием деятельности большевиков в духовно-политической

сфере - ликвидацией принципа свободы совести и гонениями против церкви и ее

служителей, уничтожением свободы слова и собраний, ликвидацией

неприкосновенности личности и т.д. В сферу внимания включались и

социально-экономические вопросы, в том числе "национализации, конфискации,

реквизиции, контрибуции", "деморализация рабочего класса", "сокращение

производительности труда", "принудительные способы проведения

коммунистических начал вообще и диктатуры пролетариата, в частности",

"принуждение к унизительным и не в меру тяжелым работам, лишение

продовольственного пайка". Организаторы Комиссии считали необходимым

расследовать факты привлечения к управлению страной лиц с уголовным прошлым,

лиц, не имеющих даже элементарного образования, подчас алкоголиков и

наркоманов. В целом Комиссия должна была выявить характер как "общего

террора", так и "индивидуального террора как способа возмездия и

устрашения". Таким образом она должна была обосновать вывод о "противоречиях

между программными обещаниями коммунистов и действительным их

осуществлением".

Этой главной задаче должна была способствовать и деятельность

самостоятельной, хотя и безусловно связанной с Особой комиссией второй

комиссии, образованной для расследования крестьянской политики советской

власти, в частности деятельности созданных большевиками комитетов бедноты,

результатов насильственного создания коллективных хозяйств, конфискаций,

изъятий, реквизиций урожая и скота и т. д.

Разумеется, в условиях ожесточенной гражданской войны в России

деятельность Особой комиссии не могла не оказаться под глубоким влиянием

политических взглядов и настроений антибольшевистских деятелей Вооруженных

сил Юга России и связанных с деникинской армией гражданских лиц широкого

партийного спектра от правых монархистов до левых кадетов. Такой

политический настрой, означавший "презумпцию виновности" большевиков,

по-видимому предопределил некоторые неточности и преувеличения в описании

отдельных конкретных фактов большевистского террора. Обращает на себя

внимание, что в ряде документов Особой комиссии более или менее откровенно

прослеживаются нотки русского великодержавного шовинизма, в частности

антисемитские настроения ее членов, весьма распространенные в деникинской

армии.

Деникинская армия не блистала гуманностью. В фундаментальном

историко-мемуарном труде А.И. Деникина "Очерки русской смуты" есть

специальный раздел под названием "Моральный облик армии. Черные страницы".

"Армии понемного погрязали в больших и малых грехах, набросивших густую тень

на светлый облик освободительного движения", - сожалел Деникин. "Военная

добыча стала для некоторых снизу - одним из двигателей, для других сверху -

одним из демагогических способов привести в движение иногда инертную,

колеблющуюся массу"1. Наиболее отвратительными и зверскими были еврейские

погромы, творимые, как правило, по инициативе младших командиров белой армии

или же ее рядовых солдат.

Но между большевистским террором и "черными страницами" деникинцев были

огромные различия. Белой армии была присуща жестокость, свойственная войне.

Если эта жестокость и порой кровавые исступления круто не пресекались

начальниками, офицерами, генералами, штатскими политиками, то, во всяком

случае, носили они характер инцидентов. Об этом свидетельствуют весьма

ограниченная информация о зверствах белых против гражданского населения -

крестьян, рабочих, мелких ремесленников, встречающаяся в большевистской

прессе, но, как правило, не подтверждаемая достоверными источниками. В

качестве белого террора большевики обычно представляли издевательства и

кровавые расправы с попавшими в плен к антибольшевистским формированиям

партийными активистами, красноармейцами, командирами и т. п. В то же время

белые не создавали на территориях, занятых ими, организаций, подобных

советским Чрезвычайным комиссиям, революционным трибуналам и пр.

Руководители белых, хотя бы тот же Деникин, никогда не призывали к массовому

террору, к огульным расстрелам по социальному признаку, к взятию и расстрелу

заложников в случае невыполнения их требований. Белые не видели в массовом

терроре идеологической и практической необходимости, поскольку воевали не

против народа, не против определенных социальных классов, а против

небольшой, хотя и непрерывно увеличивавшей свою численность партии, которая

захватила власть, искусно использовав социально-экономическую и политическую

ситуацию, а также конъюнктурные изменения в настроениях общественных низов.

Хотя в идеологии белых были весьма серьезные расхождения, доминировали

настроения восстановления в России демократического, парламентского

политического устройства, частной собственности и рыночных отношений.

Принципиально иной характер носила террористическая политика

большевиков. Несмотря на все демагогические заявления и заверения

большевистских лидеров, советская власть воевала не за интересы народа, а

против народа. Насильнический курс проводился в отношении почти всего

крестьянства при опоре на сельских маргиналов - пьяниц, лентяев,

проходимцев, которые были украшены регалиями "сельского пролетариата".

Смертельным врагом объявлялась вся буржуазия, включая "буржуазную

интеллигенцию", то есть почти весь слой образованных, хозяйственно активных

людей, несших на себе бремя экономического прогресса страны и являвшихся

носителями ее культуры.

Впитав в себя наиболее неустроенную, неквалифицированную и подверженную

низменным чувствам часть промышленных рабочих, то есть тех же маргиналов, но

проживавших в городах и рабочих поселках, большевики именно в этом слое

фактически видели воплощение "пролетариата", когда переходили от голых

абстракций к реальному осуществлению своей политики. Собственно же рабочий

класс оказался в положении, намного худшем, чем при царизме. Той же его

части, то есть абсолютному большинству, которая не поддерживала новую

власть, относилась к ней равнодушно, или, тем более, тем, кто находился под

влиянием меньшевиков, была объявлена такая же смертельная война, как и

другим общественным слоям.

Именно в таком отчуждении от основных социальных структур общества, во

враждебности людям простого труда, знаний, общественной инициативы следует

видеть основную причину "красного террора", который по своим масштабам,

глубине, бесчеловечности никак не может быть уподоблен "белому террору",

являвшемуся вторичным, ответным и обусловленным перипетиями гражданской

войны.

Большевистский террор и связанные с ним акции получали "высочайшее

благословение" лидера партии и главы правительства В.И. Ленина.

Кровожадность этого "самого человечного человека" (В. Маяковский) и его

соратников и помощников становилась очевидной любому, кто брал на себя труд

непредвзято и внимательно прочитать тщательно просеянные тома собрания его

сочинений, относящихся ко времени после октября 1917 г. Ныне же, когда снят

покров секретности с ленинского архивного Фонда в Российском государственном

архиве социально-политической истории (РГАСПИ) и появились первые сборники

не публиковавшихся ранее рукописей и выступлений Ленина, становится еще

более очевидным, что хрестоматийный образ мудрого государственного

руководителя и мыслителя, который, якобы, только и думал о благе народа, был

прикрытием реального облика тоталитарного диктатора, заботившегося только об

упрочении власти своей партии и своей собственной власти, готового во имя

этой цели идти на любые преступления, неустанно и истерически повторявшего

призывы расстрелять, повесить, взять заложников и т. п. 2

О том, как осуществлялись указания большевистского лидера о массовом

"красном терроре" дают разностороннее представление акты о расследованиях,

справки, сводки и другие материалы Особой комиссии по расследованию

злодеяний большевиков. Достоверность приводимых в них фактов (учитывая,

повторяем, некоторые неизбежные преувеличения и неточности в конкретных

деталях) подтверждается многократностью аналогичных действий, о которых

свидетельствуют разные документы, огромным количеством фамилий и конкретных

данных о страданиях и гибели отдельных людей, в том числе видных военных

чинов царской армии и антибольшевистских формирований, бывших

государственных деятелей и т.п. Обстоятельства гибели, например, генералов

Л.Г. Корнилова, Радко Димитриева, П. К. Ренненкампфа, видного казачьего

деятеля М.П. Богаевского и ряда других лиц были полностью подтверждены в

дальнейшем. Точно так же дальнейшие расследования, свидетельства очевидцев,

воспоминания подтверждали имена большевистских функционеров, отличавшихся

особой изощренностью в запугивании и убийстве тех, кто каким-либо образом

оказались им неугодными.

Публикуемые ниже документы свидетельствуют, что для "красного террора"

были характерны не просто массовые бессудные убийства, но также массовый

извращенный садизм, насилия и надругательства над людьми. Чего стоит,

например, рассказ о том, как ученица одной из екатеринодарских гимназий

подвергалась многочисленным изнасилованим в течение двенадцати суток группой

красноармейцев, после чего ее привязали к дереву, жгли ее тело и, наконец,

расстреляли (дело No 18).

Документы полностью подтверждают уже проводившуюся в опубликованных в

последнее десятилетие в России других оригинальных материалах мысль о том,

что политическая преступность большевизма неизбежно порождала элементарную

уголовную преступность. Об этом сообщал писатель В.Г. Короленко председателю

Совнаркома Украины Х. Г. Раковскому, обращая внимание на бесчинства и пытки,

чинимые под руководством Г. И. Кулика (будущего маршала Советского Союза)3.

В актах Особой комиссии читатель встретит массу данных об обилии среди

большевиков бывших уголовных преступников (воров, грабителей, убийц), о

коррупции в правившем лагере, о пьянстве и разврате в его среде, о тенденции

покровительства большевиков "социально родственным" уголовникам.

Все это было началом того беззакония, тех ужасов и преступлений,

которые развивал достойный продолжатель ленинского дела И.В. Сталин на

следствии и в тюрьмах всей огромной страны, в ГУЛАГе, да и во всем

социалистическом лагере. Даже фразеология и эвфемизмы были подобными. Тогда,

в годы гражданской войны, фигурировали выражения "отправить в Москву" или

"отправить в Харьков", и это означало, что бедняга, о котором шла речь, уже

расстрелян (примеры такого рода, фигурирующие в публикуемых документах,

приводил и В.Г. Короленко4). Через 20 лет тот же зловещий смысл получил

оборот "десять лет без права переписки".

Результатами работы Особой комиссии явились не только акты

расследования и подобные им документы, но также многочисленные

документальные фотографии, которые особенно ярко и наглядно демонстрируют

зверства большевиков. Бльшая часть сохранившихся и публикуемых ниже

фотографий была сделана военным следователем Добровольческой армии в

присутствии членов военных миссий Великобритании и Франции летом 1919 г.

после занятия деникинцами Харькова. Жертвы на фотографиях - это в основном

заложники. К ним относились лица, занимавшие в России до октября 1917 г.

сколько-нибудь заметные посты, а также члены их семей; семьи офицеров

антибольшевистских военных формирований, включая малолетних детей;

священнослужители; рабочие и крестьяне из районов, подозреваемых в

нелояльном отношении к советской власти; все те, чье имущество, движимое и

недвижимое, оценивалось свыше 10 тыс. рублей.

Как видно на фотографиях, на большинстве извлеченных трупов остались

следы пыток. Харьковские хирурги и патологоанатомы, проводившие экспертизу,

высказали предположение, что к жертвам применялись традиционная китайская

пытка, по своей болезненности превышавшая все доступное человеческому

воображению. При расследовании были найдены и засняты куски кожы, содранные

с человеческих рук, перебитый шомполами крестец, отрезанные нос и губы,

надрезанные женские груди. На многих трупах остались следы пыток над

половыми органами. Фотографии поражают бессмысленной жестокостью, заставляют

глубже осознать те мучения, которые испытали перед смертью жертвы террора.

За сухой фразой "расстрел заложников" стояла намного более болезненная

смерть, чем можно было бы представить.

Документы и фотографии говорят сами за себя и не требуют обширных

объяснений. Однако нельзя не подчеркнуть еще раз, что жестокость, отраженная

ими, не была вынужденной жестокостью, свойственной войнам вообще, тем более

гражданскими. Это была во многих случаях садистская жестокость, бесцельная и

бесконтрольная, проистекавшая из преступной, мафиозной сущности той

тоталитарной системы, которая ее разжигала, и бандитского характера

конкретных носителей власти, подбиравшихся, как правило, из подонков

общества.

Публикуемая документация свидетельствует, что история большевистской

власти, которую в целом или, по крайней мере, начальные этапы которой

пытались и пытаются всячески приукрасить крайне левые, по существу дела

экстремистские силы в России и за ее рубежами, начиналась именно так -

отрубленными руками, проломанными черепами, вылущенными половыми органами,

морем человеческой крови.

Акты Особой комиссии полностью подтверждают, дополняют и иллюстрируют

вывод, к которому еще в 1924 г. пришел видный русский историк С.П. Мельгунов

- тоталитарный мир ужаса и безумия начался с захвата власти большевиками5.

Багаж накопленных к настоящему времени знаний о сущности и эволюции

тоталитарных режимов, прежде всего своего рода "классических" тоталитарных

структур - большевистской и нацистской, - знаний, которые, по нашему мнению,

существенно дополняет данная публикация, убедительно свидетельствует, что

существо тоталитаризма, в частности советского, не в провозглашаемой ими

идеологии, а в практике. Один из секретов тоталитаризма состоял в

утилитарном использовании внешне логичных и даже в каком-то смысле

возвышенных утопических идей для достижения низменных практических целей,

прежде всего захвата, сохранения и упрочнения политической, экономической и

духовной власти при помощи преступных, уголовно наказуемых в любом

нормальном обществе средств. "Тоталитаризм, прикрываясь идеей, скрывает свою

уголовную сущность, более того, приобретает как бы законные черты", - пишет

российский философ В.Кантор6.

Продолжением и развитием основного корпуса документов предлагаемого

сборника являются приложения, включающие материалы, прямо или косвенно

связанные с террором в советской России (СССР), фондообразователем которых

не была Особая комиссия по расследованию злодеяний большевиков и которые

хронологически выходят за пределы гражданской войны. Объединяет их то, что

все они касаются неизвестных или малоизвестных событий и хранятся в

зарубежных архивах.

Весьма любопытны, в частности, завершающие сборник "Инструкция всем

партийно-советским работникам и всем органам ОГПУ, суда и прокуратуры",

являющаяся фактически совместным секретным постановлением Политбюро ЦК

ВКП(б) и Совнаркома СССР от 8 мая 1933 г., и примыкающее к ней секретное

письмо совместного партийно-государственного органа - Центральной

контрольной комиссии ВКП(б) - Наркомата рабоче-крестьянской инспекции СССР

своим местным органам. Появившаяся в начале некоторого ослабления

террористического пресса и предшествовавшая, как оказалось, новой, еще более

кровавой и смертоносной волне насилий - "большому террору" 1936-1938 гг.,

"инструкция" поражает откровенным и циничным признанием беззаконных расправ,

чинимых в стране, и намерением сохранить насилия и произвол, лишь слегка

прикрывая их лживой завесой "социалистического правопорядка".

Вызванный комплексом причин, среди которых немаловажной был приход

нацистов к власти в Германии в январе 1933 г. и стремлением сталинской клики

представить свою власть в более благовидном свете для западной

либерально-демократической общественности, в чем советский диктатор

преуспел7, этот документ содержит многочисленные предостережения о том, что

классовая борьба будет неизбежно обостряться, что не может быть и речи о ее

ослаблении, что "наша бдительность должна быть всемерно заострена". Особую

пикантность инструкции придает то, что, судя по характерным для нее

фразеологическим оборотам и развязному тону, она была написана (или

продиктована), по крайней мере частично, самим "великим вождем и учителем"8.

Публикуемые в основном корпусе данного сборника документы

преимущественно хранятся в Архиве Народно-трудового союза (НТС) во

Франкфурте-на-Майне (Германия). Некоторые следственные акты в машинописных

копиях отложились также в Архиве Гуверовского Института войны, революции и

мира при Стенфордском университете (США, Калифорния) в коллекциях Б.И.

Николаевского и П.Н.Врангеля. Документы, публикуемые в приложении, которые

хронологически выходят за рамки гражданской войны за одним, оговоренным в

тексте исключением, заимствованы из Архива Гуверовского института (

коллекция Б.И.Николаевского ).

Материалы публикуются с любезного разрешения администрации архивов.

Первое издание настоящего сборника вышло в 1992 г.9 В данное издание

включены дополнительно два документа - "Краткая справка по делу о

насильственном захвате власти большевиками (коммунистами) в Ставропольской

губернии в 1918 году" и сводка сведений о злодеяниях большевиков отдела

пропаганды Особого совещания при Главнокомандующем Вооруженными Силами на

Юге России от 17 ноября 1919 г. Все документы публикуются полностью.

Встречающиеся отточия (...) принадлежат авторам документов. В текст внесены

незначительные уточнения в соответствии с современными нормами русского

правописания и пунктуации. Стилистические ошибки и неточности не

исправлялись. Внимание на наиболее существенные из них обращалось

примечанием "Так в тексте". В настоящее издание включено данное предисловие

(взамен краткого обращения "От редактора" в первом издании) и примечания, в

которых содержатся справки о лицах, событиях и других моментах, которые

могут оказаться непонятными читателям или требуют новой оценки. В

примечаниях не отражена широко фигурирующая в тексте терминология Русской

православной церкви, так как это значительно утяжелило бы справочный аппарат

сведениями, не имеющими прямого отношения к рассматриваемым в сборнике

вопросам.

Мы полагаем, что издание документов о красном терроре в России особенно

актуально в наши дни, когда стремящиеся к реваншу, к восстановлению

тоталитарного режима экстремистские коммунистические и прокоммунистические

силы оказываются в состоянии с помощью демагогии повести за собой не только

значительную часть парламента, но и измученные слои населения, с тоской

вспоминающие о том времени, когда они вовремя получали свою жалкую зарплату

и жили в отапливаемых зимой стандартных квартирах. Символом такого реванша

является решение Государственной Думы, рекомендующее восстановить на

Лубянской площади в Москве памятник Ф.Э. Дзержинскому - когда-то всесильному

руководителю карательной службы - ВЧК, одному из главных виновников

кровавого террора, которого теперь представляют как покровителя детей-сирот.

Памятник собираются восстанавливать как "символ борьбы с преступностью"10.

Поистине, надо обладать куриной памятью, чтобы забыть те зверства и

преступления, которые творило возглавлявшееся Дзержинским ведомство!

Преступления против человечности, как определил характер подобных

деяний Международный суд над главными немецкими военными преступниками -

"первый в истории суд победившей цивилизации над криминально-агрессивным

варварством"11,- не могут быть забыты.

Мы надеемся, что лежащий перед читателем сборник будет способствовать

не только дальнейшему научному познанию трагической современной истории

России и соседних с ней стран, но и восстановлению в памяти людей характера

преступного режима, опасность возрождения которого не так уж иллюзорна12.

 

ПРИМЕЧАНИЯ

 

Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т.4. Вооруженные Силы Юга России.

Берлин, 1925, с.93.

См., например, The Unknown Lenin: From the Secret Archives. Ed. By

Richard Pipes. New Haven and London, 1996.

Станчев М.Г., Чернявский Г.И. Фарс на крови. Харьков, 1997, с.37, 44 и

др.

Чернявский Г.И. Письма В.Г. Короленко Г.И. Петровскому. - Современное

общество, 1994, No 3.

Мельгунов С.П. Красный террор в России. 1918-1922. Берлин, 1924

(современное издание - М., 1990).

Кантор В. "...Есть европейская держава". Россия: Трудный путь к

цивилизации. М., 1997, с.176.

Небезынтересно, что большевики в ряде случаев успешно обманывали

западных либералов уже в первые годы своей власти. В приложениях

публикуется, например, документ, свидетельствующий о том, что выдающийся

общественный деятель и ученый Ф. Нансен, являвшийся после первой мировой

войны уполномоченным Лиги Наций по делам русских беженцев, высказался в

начале 20-х годов в том духе, что в России теперь правит свободный народ и

растет народное благосостояние. Последователями Нансена в этом смысле были

писатели Л. Фейхтвангер, Р. Роллан, Э.Синклер и другие, весьма благоприятные

высказывания которых о политике Советского Союза и лично Сталина во второй

половине 30-х годов, в разгар "большого террора", вряд ли могут служить

образцами человеческой глупости. Они, по нашему убеждению, яаляются яркими

примерами человеческого лицемерия.

Этот текст очень напоминает многие сталинские "труды", отражающие, по

мнению автора одного современного философского романа, "мыслительный процесс

дебила" или скорее руководство к действию "для совершенно невозможных

дебилов" (Яковлев Л. Корректор, или Молодые годы Лео Кранца. Харьков, 1997,

с. 128-129).

Красный террор в годы гражданской войны по материалам Особой

следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков. London, 1992.

Сегодня (Москва), 3 декабря 1998 г.

Кантор В. Указ. соч., с. 177.

Ценный системный анализ насилий и террора в 1917 и следующие годы дан в

сравнительно недавно появившейся книге В. Булдакова "Красная смута: Природа

и последствия революционного насилия" (М., 1997). Надо, однако, отметить,

что автор, весьма критически (хотя и далеко не всегда аргументированно)

подходящий к работам своих предшественников и пренебрежительно

отмахивающийся, например, от вполне обоснованной параллели

"сталинизм-нацизм", не проводит принципиального различия между "красным" и

"белым" террором, которое мы могли бы определить как разницу между

институционным (в первом случае) и инцидентным террором.

 

ДОКУМЕНТЫ

 

 

Главнокомандующий вооруженными силами

на Юге России

Генерал-лейтенант Деникин1

Утверждаю

4 апреля 1919 года

г. Екатеринодар

ПОЛОЖЕНИЕ

ОБ ОСОБОЙ КОМИССИИ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ЗЛОДЕЯНИЙ БОЛЬШЕВИКОВ, СОСТОЯЩЕЙ

ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ

1. При главнокомандующем вооруженными силами на Юге России состоит

Особая комиссия по расследованию злодеяний большевиков для выявления перед

лицом всего культурного мира разрушительной деятельности организованного

большевизма.

2. Особой комиссии предоставляется, руководствуясь Уставом уголовного

судопроизводства (изд[ания]1914 г.)2, вызывать и допрашивать потерпевших,

свидетелей и сведущих лиц и производить осмотры, обыски, выемки,

освидетельствования и другие следственные действия, а также пользоваться

правами, предоставленными следственным властям статьями 217, 272, 292 и 386

означенного Устава.

3. Все протоколы и акты, составляемые Особой комиссией или отдельными

ее членами с соблюдением Устава уголовного судопроизводства, имеют силу

следственных актов.

4. Особая комиссия действует в составе общего ее собрания и

следственного ее органа.

5. Общее собрание, равно как и следственный орган, состоят под

председательством председателя Особой комиссии, назначаемой

главнокомандующим вооруженными силами на Юге России, по представлению

начальника Управления юстиции3.

6. В общее собрание Особой комиссии, кроме председателя и двух

товарищей председателя и всего состава следственного органа, входят пять

членов из числа общественных деятелей, по одному члену от штаба

главнокомандующего вооруженными силами на Юге России, от части Генерального

штаба Военного управления4, от Военно-судной части5, от Управления

внутренних дел по государственной страже6, Иностранных дел7, Юстиции и от

Отдела пропаганды8.

7. Общее собрание Комиссии считается состоявшимся при наличии

председателя и не менее половины состава следственного органа (ст. 9).

8. Представителям союзных миссий при главнокомандующем вооруженными

силами на Юге России9 предоставляется право присутствовать на всех

заседаниях Особой комиссии.

9. В следственный орган, кроме председателя Особой комиссии, входят два

товарища председателя и девять членов, назначенных как лиц с высшим

юридическим образованием главнокомандующим вооруженными силами на Юге

России, по представлению начальника Управления юстиции и по соглашению с

председателем Особой комиссии.

10. Председателю Особой комиссии предоставляется право приглашать лица

соответствующих специальностей как для временного ее усиления, так и для

исполнения отдельных поручений. Такие лица, состоя в звании временных членов

Особой комиссии, могут, по усмотрению председателя ее, пользоваться всеми

правами, присвоенными постоянным членам Особой комиссии при условии, если

они удовлетворяют требованиям, указанным в статье 9. В отношении лиц,

приглашаемых в Особую комиссию из состоящих на государственной службе,

председатель Особой комиссии входит в соглашение с их начальством, коему

предоставляется откомандировывать их для занятий в Особую комиссию на срок

не свыше трех месяцев. Временные члены Особой комиссии, приглашаемые из

состоящих на государственной службе, сохраняют получаемое ими содержание и

могут оставаться при исполнении своих прямых служебных обязанностей.

11. Члены общего собрания Особой комиссии имеют право присутствовать

при производстве всех следственных действий.

12. При Особой комиссии состоит канцелярия в составе назначаемых

председателем сей Комиссии секретаря и других чинов по штату.

13. Отдел пропаганды и все его учреждения срочно сообщают Особой

комиссии весь осведомительный материал о злодеяниях большевиков.

14. Особая комиссия разрабатывает и систематизирует добытые данные в

виде актов следственного расследования и сводок осведомительного материала и

самостоятельно распубликовывает свои труды, причем материалы, представляющие

интересы за границей, а также для широкой массы публики, срочно сообщает

представителям союзных миссий, в Управление внутренних дел по

государственной страже, Иностранных дел, в Отдел пропаганды.

15. Все материалы, заключающие указания на преступные деяния и

виновность отдельных лиц, Особая комиссия сообщает подлежащим следственным и

судебным властям.

Управляющий делами Особого совещания

С. Безобразов

С подлинным верно:

За управляющего делами Особого совещания

(подпись) Копия с копии верна:

 

(подпись)

 

ПРОГРАММА

деятельности Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков,

Состоящей при главнокомандующем вооруженными силами на Юге России

общественных организаций и к водворению на их место, насильственным путем, советских организаций, основанных на диктатуре меньшинства. (Разгон органов … местных самоуправлений, избранных на основе всеобщего избирательного права.)

Список

 

заложников и лиц, арестованных большевиками, по приказу ЧСК No 6

(Известия, No 157) с указанием сведений, добытых расследованием Особой

комиссии

I.

Заложники (2-я часть приказа No 6)

NoNo, фамилия, имя, отчество и звание, прим[ечание], No гроба

Рузский Николай Владимирович, ген[ерал] от инф[антерии], опознан, No 6.

Кн[язь] Урусов Сергей Петрович, опознан No 5.

Кн[язь] Урусов Николай Петрович, чл[ен] Гос[ударственного] сов[ета],

опознан, No 47.

Кн[язь] Урусов Федор Михайлович, ген[ерал]-лейтен[ант], опознан.

Гр[аф] Капнист Алексей Павлович, контр-адм[ирал], опознан, No 42.

Барон Медем Николай Николаевич, сенатор, опознан, No 68.

Колосков Виктор Александрович, подъесаул, опознан, No 11.

Карганов Дмитрии Адамович, полковник, опознан, No 2.

Рубцов, полковник, был освоб[ожден].

Кн[язь] Шаховской Леонид Алексеевич, полк[овник], опознан, No 20.

Кн[язь] Шаховской Владимир Алексеевич, полк[овник], No 25.

Рухлов Сергей Васил[ьевич], бывш[ий] мин[истр] путей сооб[щения].

Добровольский Ник[олай] Алекс[андрович], бывш[ий ] мин[истр] юстиции,

опознан, No 64.

Бочаров, полковник.

Колзаков Яков, генерал.

Карташев Дмитрий Тимофеевич, полковник, опознан, No 45.

Пунякин Василий Васильевич, полковник.

Шевцов Александр Прохорович, ген[ерал] от инф[антерии], опознан, No 1.

Сакович Ромуальд Иванович, полковник.

Савельев Павел Федорович, полк[овник] в отст[авке], опознан, No 62.

Пирадов Константин Адреевич, ген[ерал]-лейтенант, опознан, No 25.

Тохателов, ген[ерал]-лейтенант.

Перфильев Сергей Аполлонович, ген[ерал]-лейт[енант], опознан, No 26.

Бойчевский Всеволод Петрович, ген[ерал]-майор, опознан, No 22.

Васильев Ростислав, полковник, опознан, No 7.

Смирнов Владимир Васильевич, генерал (бывший командир 2-й армии).

Слешкович Леонтий Иванович, ген[ерал]-майор, опознан, No 14.

Трубецкой Константин Семенович, полков[ник], опознан, No 21.

Николаев Иван, полковник.

Рудницкий, генерал-майор.

Власов Михаил Алексеевич, купец, опознан, No 89.

32. Федоров, подпоручик, был осв[обожден].

33. Федоров, казак.

Назименко Николай Иванович, ген[ерал]-майор, опознан, No 63.

Чижевский Николай Конст[антинович], ген[ерал]-майор, опознан No 57.

36. Русанов Николай Алексеевич, капитан, опознан, No 41.

37. Мельгунов Анатолий Ильич, генерал-майор, опознан, No 37.

38. Граф Бобринский Гавриил Алексеевич, вольноопределяющийся, опознан,

No 52.

39. Ефстафьев, жандармский генерал.

40. Радко-Дмитриев, генерал, опознан, No 72.

41. Игнатьев, генерал, опознан, No 75.

42. Железовский Константин Давыд[ович] , генерал.

43. Кашерининов, генерал, был осв[обожден].

44. Ушаков Сергей Леонидович, генерал-майор, опознан.

45. Тулин, полковник, свед[ений] нет.

46. Бобрищев, подъесаул, свед[ений] нет.

Князь Туманов Георгий Алексеевич, генерал от кавалерии, опознан, No 59.

48. Чичинадзе Петр Михайлович, полковник, опознан, No 67.

Бар[он] де Форжет Констан[тин] Петр[ович], подполков[ник], оппознан, No

18.

Князь Багратион-Мухранский Алексей Ираклиевич,

генерал-лейтенант,опознан, No 46.

Шведов Павел Константинович,полковник, был осв[обожден].

52. Малиновский, подпоручик.

53. Саратовкин, полковник.

54. Покотилов, генерал.

55. Рошковский Макар Аполлонович, полковник, опознан, No 56.

Дереглазова Валентина Петровна, дочь полковника, была осв[обождена].

57. Бархударов, полковник.

58. Беляев, техник, опознан, No 81.

Трешатный Константин Иосиф[ович], ген[ерал]-майор, опознан, No 73.

По 1-й части приказа No 6

Случевский Евгений Федорович, подполк[овник], опознан, No 83.

2. Кастерсон.

3. Волков Николай, фельдшер, опознан, No 80.

4. Шульман Рудольф Густав[ович], полк[овник], опознан, No 84.

5. Костич Борис Иванович, подпоручик, опознан, No 52.

Попов Алексей Михайлович, гвардии полк[овник], опознан, No 77.

Войтенко Георгий Матвеевич, подпоручик, был осв[обожден].

8. Шафоростов Александр Васильевич, поручик, опознан, No 79.

9. Иванов-Гутарев Павел, убит при побеге.

10. Шалин Антон.

Крашенниников Николай Сергеевич, член Государственного совета, опознан,

No 58.

12. Кузин Анатолий, поручик, опознан.

13. Пацук, жандарм, осв[обожден].

14. Князь Тамбиев 1-й.

15. Князь Тамбиев-Мурза-Бей, опознан, No 88.

16. Щербаков Алексей Иванович, делопроизводитель Пятого окружного

упр[авления], опознан.

17. Орлов Василий.

18. Прокофьев Николай Федорович.

19. Рябухин Иоанн, священник, опознан, No 27.

20. Андреев Михаил, был осв[обожден].

Махотадзе Георгий Алексеевич, полковник, опознан.

Полонская Эльза.

 

Не вошедшие в приказ No 6

1. Борисов Владимир Семенович, полковник, опознан, No 44

2. Софронов Николай Александрович, капитан, опознан, No 110

Вышеозначенный акт составлен на основании документальных данных. В

прилагаемой таблице указаны страницы настоящей книги и соответствующие им

листы дела Следственной комиссии, из которого извлечен материал26.

Дело No 2

ОСОБАЯ КОМИССИЯ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ЗЛОДЕЯНИЙ БОЛЬШЕВИКОВ, СОСТОЯЩАЯ ПРИ

ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ

по делу об избиении большевиками в лазаретах станицы Елизаветинской раненых и больных участников Добровольческой армии 31 марта 1918 года из станицы Елизаветинской, Екатеринодарского отдела,

ОСОБАЯ КОМИССИЯ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ЗЛОДЕЯНИЙ БОЛЬШЕВИКОВ, СОСТОЯЩАЯ ПРИ

ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ

об арестах, производившихся большевиками в Ставрополе (Кавказском) с 1 января по 8 июля 1918 года С 1 января по 8 июля 1918 года в Ставрополе-губернском (Кавказ) в

I.

 

При расследовании злодеяний в области гонений на религию, Церковь и

духовенство в Ставропольской епархии (Ставропольская губерния и Кубанская

область) установлено, что уже в 1917 году, вслед за февральской революций,

наблюдались случаи выступлений против Православной церкви и ее служителей,

выражавшихся в удалении икон из некоторых казарм, в грубом обращении с

лицами духовного звания, в намеренном проявлении неуважения к Церкви в виде

появления в храме в шапке, закуривания папирос от зажженной перед образом

свечи и т. п., однако тогда это были поступки отдельных лиц из наиболее

недоброкачественных элементов общества, из среды преступников, массами

освобождавшихся из мест заключения, и из среды деморализованных солдат, но

ни одного не было случая, чтобы такие поступки допускались или тем более

совершались представителями власти большевиков как нечто систематическое,

проводимое в жизнь с невероятной жестокостью и кощунством.

Захват власти большевиками в Ставрополе произошел лишь в январе 1918

года, и в первые месяцы после этого ставшие у власти представители

большевизма, занятые делом укрепления своей власти, мало уделяли внимания

Церкви; при том же эти первые представители большевистской власти были

сравнительно умеренные люди (комиссар Пономарев), пытавшиеся удержать

какой-нибудь порядок жизни. Однако, не находя поддержки в здоровых элементах

общества, эти лица очень скоро перестали удовлетворять те группы, на которые

они могли опираться -- деморализованную толпу черни, преступников и

дезертиров, провозгласивших себя представителями народа; были свергнуты этой

толпой и должны были искать спасения в бегстве; после этого, приблизительно

с апреля 1918 года, во главе власти в Ставрополе появляются бывшие

каторжники, матросы из карательных отрядов и т. п. лица, с переходом власти

к которым проведение в жизнь "новых большевистских" начал стало принимать

уродливые и приводящие в ужас формы.

В частности, по выражению одного священнослужителя, "духовенство

местного округа, как и везде на "святой" когда-то Руси, стало переживать

тяжкий период всевозможных над собой гонений и издевательств со стороны

людей, потерявших веру в Бога и совесть".

С весны 1918 года в городах и селениях епархии при производстве обысков

особенно тщательно таковые производятся у священнослужителей местных храмов,

причем эти обыски повторяются по много раз у одних и тех же лиц,

сопровождаются часто вымогательством денег, по большей части полным

разграблением имущества, вплоть до снимания вещей, надетых на обыскиваемых,

и всегда глумлением над священнослужителями и членами их семей и

уничтожением церковных книг, печатей, штемпелей и бланков. Объясняются эти

обыски обыкновенно розыском пулеметов или иного оружия или же производятся

без всякого объяснения причин и без предъявления каких-либо распоряжений

центральной власти. Являющиеся с обыском обычно требуют, чтобы их угощали,

иногда приносят с собой спиртные напитки и устраивают оргии, и все это

делается с угрозой пустить в ход оружие при малейшем сопротивлении. Обыски

эти производятся обычно проходящими большевистскими воинскими частями,

иногда с участием некоторых из местных жителей; отмечены случаи, когда

вместе с красноармейцами являлись на обыски и требовали выдачи им женского

платья большевистские сестры милосердия, по большей части, как показывают

свидетели, женщины совершенно непристойного вида и поведения.

Производятся обыски в самих храмах, монастырях, причем и тут

одновременно проявляются и цели грабительские, и стремление возможно больше

подорвать в народе чувство веры и почитания Церкви путем самого циничного

осквернения храмов и священных предметов богослужения. В городах Ставрополе

и Екатеринодаре и во многих селах Ставропольской губернии и Кубанской

области в период двукратного захвата этих местностей большевиками в первой

половине и затем в октябре 1919 года разграблена бoльшая часть церквей,

монастыри, архиерейские дома, ризницы и духовные семинарии и расхищено

всевозможное имущество большой ценности, начиная с запасов продовольствия и

дров, мебели, книг, платьев, экипажей, лошадей и скота и кончая церковными

облачениями, перешивавшимися на платье, на женские юбки и даже на попоны на

лошадей, и драгоценными предметами церковной утвари. В целом ряде случаев

после ухода красноармейцев возвращавшийся причт и прихожане находили

разбросанными по всему храму священные облачения, иконы и церковные книги из

архива; свечные ящики и кружки для сборов оказывались сломанными, масло

пролито, лампады разбиты, свечи истоптаны, кресты, евангелия и другие мелкие

предметы изломаны, исковерканы и свалены в груды по всему храму. Иконы в

нижнем ярусе иконостасов выбиты, очевидно, ногами.

Царские врата были растворены настежь, а в одном случае изрублены

(станица Прочноокопская, Лабинского округа), завесы с них сорваны, в алтарях

с престолов и жертвенников сняты священные одежды, изломаны ковчег, венцы,

рассыпаны святые дары, изрезаны плащаницы, даже антиминсы, похищены

дароносицы, наперсные кресты и многие другие ценные предметы.

Во многих случаях изрезанные плащаницы, облачения и тому подобные

предметы навешивались на лошадей в виде украшений. В частности, при

разгромлении красноармейцами в октябре 1918 года церкви на хуторе

Новокавказском, Кубанской области, ими были взяты из алтаря воздух, покров,

плащаница, покровцы и другие предметы и частью изрезаны, частью в целом виде

навешаны на лошадей; в это время началось наступление на этот хутор отрядов

Добровольческой армии, и бежавшие красноармейцы растеряли некоторые из

вышеупомянутых предметов, причем те из них, которые остались целыми,

возвращены в церковь для освещения, найденные же изрезанными плащаница и

покровцы представлены в комиссию и приобщены к производству ее как

вещественные доказательства.

Священнику Георгию Акимову в Ставрополе одна из прихожанок доставила

антиминс (из Николаевского храма села Надежда, в 9 верстах от Ставрополя) и

объяснила, что красноармейцы, которые были расквартированы в том доме, где

она жила, передали ей этот антиминс, требуя, чтобы она непременно из него

сшила им кисет для табака; по совету священника она передала антиминс ему, а

им сшила кисет из подходящей материи.

При разгроме Иоанно-Марьинского женского монастыря (близ города

Ставрополя) большевики открыли святые ворота, в которые обычно ходят только

крестным ходом, и, несмотря на то, что проезд в эти ворота крайне неудобен,

так как к ним ведет каменная лестница на три ступени, они проводили через

эти ворота все свои подводы с награбленным имуществом, исключительно с целью

надругательства над святыней.

Были слухи, что красноармейцы въезжали в церкви на лошадях, в шапках и

с папиросами во рту, с руганью (станица Новокорсунская, Кубанской области),

врывались в храмы, взламывая замки наружных дверей (станица Кирпильская,

Батуринская) и внутренних хранилищ для похищения денег и других ценностей.

Наконец, отмечен ряд насилий над священнослужителями, когда угрозами

мучений их заставляли совершать богослужения, требы и таинства с нарушением

установленных правил, как, например, венчать без истребования

соответствующих документов, свидетельствующих о безбрачии желающих

венчаться, или венчать недостигших брачного возраста без испрошения

разрешения архиерея и т. п. По свидетельству священника Троицкого собора в

Ставрополе, под 22 октября 1918 г. во время звонка к вечерне в собор

ворвались человек 70 красноармейцев, ведя перед собой невесту в фате и

жениха, и с бранью и криком "венчай сейчас, а то убьем" заставили обвенчать.

Иеромонаха из архиерейского дома в Ставрополе насильно увезли в штаб

какой-то красноармейской части для служения молебна, повсюду

священнослужителей требуют часто без всякой надобности "в народные управы",

грозя жестокою расправой за неповиновение, обращаются к священникам и даже

пишут им официальные бумаги "товарищу такому-то (фамилия)", отобрали во всех

причтах церковную землю, служившую подспорьем в жизни духовенства, в

большинстве случаев ничем этого лишения не возместив, а в некоторых местах

назначив ничтожное по нынешнему времени жалованье (100 рублей).

В иных селениях (село Нагуть) местный исполнительный комитет Совета

солдатских, крестьянских и рабочих депутатов присвоил себе право совершать

разводы браков и принуждал причт признавать эти разводы и разведенных таким

образом лиц венчать с другими. Запрещали звонить в церквах, запрещали

хоронить "контрреволюционеров", издевались над проходившими по улицам

церковными похоронными процессиями.

Наконец, представителями той же большевистской власти, провозгласившей

свободу совести, совершены многочисленные и часто бесчеловечные по своей

жестокости насилия над целым рядом лиц духовного звания, начиная с ареста их

на дому, при проходе по улицам, при случайном проезде через селения,

захваченные большевиками, и даже в церквах при совершении богослужения

(Иоанно-Марьинский монастырь и др.). При этом отмечен случай такого насилия

над священнослужителями не только православной, но и инословной Церквей;

так, в городе Ставрополе 22 июня, в день католического праздника "Тела

Господня", во время богослужения в местном римско-католическом костеле был

арестован настоятель его ксендз Крапивницкий, которого застали в то время,

когда он исповедовал прихожан, едва согласились дать ему возможность

окончить исповедь и причастить исповедовавшихся, причем красноармейцы в это

время стояли возле него с оружием, в шапках и с папиросами во рту, а затем,

не дав ему окончить богослужения, в облачении повели к коменданту, где едва

его не убили, хотя ни в чем он не обвинялся, и спасти его удалось только

польскому консулу, которого известили прихожане.

Аресты священнослужителей православных церквей производились почти

везде, где появлялись и задерживались хотя бы на несколько дней

красноармейские части. Аресты эти никогда не оканчивались так благополучно,

как в вышеописанном случае с ксендзом римско-католического костела. За

православных священников некому было заступиться, и их аресты в лучшем

случае кончались заключением в тюрьму, а в худшем -- смертью, причем и в

том, и в другом случае священнослужители подвергались беспримерным

оскорблениям и издевательству. Обычно предъявлялись обвинения в

"контрреволюционности", в приверженности "к кадетам" и "буржуям", в

произнесении проповедей, осуждающих советскую власть, в служении

напутственных молебнов проходившим частям Добровольческой армии, в

погребении "кадетов" и т. п., и этого было достаточно для того, чтобы

предать служителей Церкви смерти с жестокими мучениями.

Так, в станице Барсуковской весной 1918 года священник Григорий

Златорунский, 40 лет, был убит красноармейцами за то, что служил молебен по

просьбе казаков об избавлении от красноармейцев.

В станице Попутной протоиерей Павел Васильевич Иванов, 60 лет,

прослуживший в этой станице 36 лет, был заколот красноармейцами за то, что в

проповедях указывал, что они ведут Россию к гибели.

В станице Вознесенской священник Троицкой церкви Алексей Ивлев, 60 с

лишним лет, был убит на площади за то, что сам происходил из казаков и

когда-то служил в гвардии.

Священник станицы Владимирской Александр Подольский, 50 с лишним лет,

окончивший университет по юридическому факультету, был зверски убит за то,

что служил молебен перед выступлениями своих прихожан-казаков против

красноармейцев. Перед тем, как его убили, его долго водили по станице,

глумились и били его, и потом вывели за село, изрубили его и бросили на

свалочных местах, запретив кому бы то ни было его хоронить. Один пожилой

прихожанин, желая оградить тело покойного от растерзания его собаками, ночью

прошел туда и стал его закапывать, но был замечен пьяными красноармейцами,

был тут же изрублен и брошен там же.

В станице Удобной священник Федор Березовский, более 50 лет, убит

красноармейцами также с запрещением погребать его тело за то, что он

отзывался неодобрительно о большевиках.

Священник станицы Усть-Лабинской Михаил Лисицын, около 50 лет, убит,

причем перед убийством ему накинули на шею петлю и водили по станице,

глумились и били его, так что под конец он уже сам, падая на колени, молил

поскорее с ним покончить. Жене его пришлось заплатить 600 рублей, чтобы ей

разрешили его похоронить.

Священник станицы Должанской Иоанн Краснов, 40 лет, убит за служение

молебна перед выступлением прихожан против большевиков.

Священник станицы Новощербиновской Алексей Малютинский, 50 лет, убит за

осуждение красноармейцев в том, что они ведут Россию к гибели, и служил

молебен перед выступлением казаков-прихожан.

Священник станицы Георго-Афонской Александр Флегинский, 50 лет с

лишним, после того как был избит, с бесконечным глумлением выведен за

станицу и убит. Тело его было найдено много времени спустя.

Священник станицы Незамаевской Иван Пригорский, 40 лет, направления

крайне левого, в великую субботу выведен из храма на церковную площадь, где

с руганью набросились на него красноармейцы, избили его, изуродовали лицо,

окровавленного и полуживого вытащили за станицу и там убили, запретив

хоронить.

В селе Бешнагырь красноармейцы явились в дом священника Дмитрия

Семенова, потребовали еды и после угощения обещали, что священник будет цел,

и ушли, но затем прислали за ним, после чего на утро его тело было найдено

брошенным за селом.

Таких и более ужасных по подробностям случаев запротоколировано очень

много, но изложить их в краткой записке не представляется возможности.

В настоящее время, благодаря расстройству способов сообщения с

отдаленными местностями обследуемой епархии, благодаря страшной

терроризованности населения и опасений с его стороны нового прихода

большевиков, нет возможности собрать сведений о всех случаях насилия и

убийствах священнослужителей, но уже теперь в распоряжении комиссии имеется

материал об убийствах в пределах этой сравнительно небольшой территории 32

священников, 4 дьяконов, 3 псаломщиков и 1 ктитора, и есть полное основание

утверждать, что общее число погибших значительно больше.

Все вышеописанные тяжкие гонения на Церковь и ее служителей, так

противоречащие провозглашенному официально большевистской властью принципу

свободы вероисповеданий и так возмущающие душу не только верующих, но вообще

людей, уважающих чужие мнения и верования, побудили екатеринодарскую Церковь

составить обращение к христианским церквам всего мира, указывая на огромную

опасность для христианства со стороны большевизма, обольщающего темные массы

обещанием земного рая, с одной стороны, а с другой -- по справедливым словам

этого обращения - являющегося лютым врагом Спасителя и всего христианства.

Копия этого обращения при сем прилагается.

 

Обращение

Церкви Екатеринодарской к христианским Церквам всего мира

Благодать Вам и Мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа

Возлюбленные во Христе братья! В минуты небывалого потрясения и грозной опасности, переживаемой чадами Российской Православной церкви, в эпоху, когда перед христианами всего мира

II

 

Большевистская власть официально провозгласила свободу вероисповеданий.

На деле же эта свобода обратилась в систематическое и беспощадное гонение на

православную веру и на служителей Православной церкви и в сплошное

расхищение церковного достояния. Православная вера поставлена под строгий

контроль: церкви объявлены собственностью государства и вместе со всем

имуществом признаны подлежащими безвозмездной передаче через комиссаров

отдельным группам лиц, которые бы пожелали принять на себя управление

Церковью, при условии принятия на себя ответственности перед властью за все

то, что говорится с церковной кафедры или что пишется от имени Церкви --

словом, за все направление церковной деятельности. Ясно, что в основу такой

своеобразной общины положено не удовлетворение церковных нужд, а всяческое

стеснение в деятельности Церкви.

Одновременно с этим новая власть стала всячески стеснять проявление и

воспитание религиозного чувства вне церкви: преподавание Закона Божьего в

школах запрещено, и священнослужители от школ отстранены окончательно; из

школ удалены иконы, установлен налог на ношение священнических наперсных

крестов, церковные браки признаны недействительными и пр., -- одним словом,

Церковь не только взята под подозрение, но приняты все меры к

дискредитированию ее авторитета в народных массах и к вселению в этих массах

убеждения в том, что религия не только не нужна, но и вредна, так как она

является для народа тем опиумом, который только одурманивает народное

сознание. Началось глумление над духовенством и над священными предметами

богослужения. Духовенство стали истязать и избивать до смерти; алтари и

предметы богослужения подвергнуты осквернению. Убиты четырнадцать высших

представителей духовенства, и среди них: митрополит Киевский Владимир,

архиепископ Пермский Андроник и бывший Черниговский Василий, епископ

Тобольский Гермоген, затем епископы Макарий и Ефрем, викарий Новгородский

Варсанофий и Вятские викарии Амвросий и Исидор. Особенно жестоким истязаниям

был подвергнут архиепископ Андроник, которому были вырезаны щеки, выколоты

глаза и обрезаны нос и уши; в таком изувеченном виде его водили по городу

Перми, а затем сбросили в реку. Гермоген Тобольский был зимой прошлого года

отправлен на окопные работы, а затем также потоплен. Число замученных

священников не поддается в настоящее время учету, но во всяком случае их

надо считать тысячами, и истребляются не только священники, но и их семьи.

Мученический венец приемлется несчастными подчас с величайшим смирением и

героизмом. Протоиерей Восторгов, приговоренный вместе с другими лицами к

расстрелу, запретил завязывать ему глаза и просил расстреливать его

последним, чтобы иметь возможность напутствовать в новую жизнь всех других

расстреливаемых.

Некоторым сдерживающим моментом в репрессивной деятельности большевиков

является их боязнь народного гнева, они не могли и не могут не считаться со

все усиливающимся проявлением в народе религиозного чувства. Особенно

показательны в этом отношении те грандиозные крестные ходы, которые имели

место в Москве из всех ее многочисленных церквей на Красную площадь и к

древнему Кремлю. По улицам со всех сторон вливались на площадь живые потоки

народа, над которым колыхались многочисленные хоругви, предшествуемые всем

столичным духовенством. Могучие звуки церковных песнопений оглашали воздух:

пели не церковные хоры, пел весь народ. Никого не сдерживала опасность быть

расстрелянным при первом же провокационном выступлении; все были

преисполнены одним лишь чувством молитвенного настроения. И вот, под

покровом этого настроения, патриарх Тихон, вручив свою судьбу Богу, открыто

и бесстрашно выступил против большевистской власти: он заклеймил анафемой

эту преступную власть, он произнес в Казанском соборе в Москве грозную

проповедь, он издал к годовщине владычества большевиков послание к Совету

народных комиссаров, приглашая их прекратить грабеж и уйти33. Каждое слово

этого послания грозило патриарху смертью, но он бесстрашно отправил его

Ленину и принял все меры к широкому его распространению. И несмотря на все

это, большевики, по имеющимся сведениям, ограничились пока в отношении

патриарха Тихона домашним арестом. Но таких исключений, конечно, мало. К ним

можно было бы еще причислить отношение к митрополиту Петроградскому, который

один только освобожден от общественных работ, к коим привлечено все

петроградское духовенство, не исключая епископов.

Иначе было в городе Туле, где весною 1918 года большевики расстреляли

крестный ход из пулеметов, причем были убиты и ранены священник и несколько

молящихся.

Наряду с насилиями над служителями Церкви чинится и разграбление

церковного имущества. Еще в январе 1918 года большевики ограбили всю кассу

Святейшего синода, потребовав от его казначея выдачи всех денег и процентных

бумаг, всего на 43 миллиона рублей34. В сентябре того же года большевики

забрали последние синодские деньги в количестве 3--4 миллионов. Во многих

епархиях захватываются свечные заводы, дающие главный источник существования

епархии и окончательно разграбляются епархиальные кассы. До основания

разграблена Троицко-Сергиевская лавра с ее знаменитой ризницей35. Ограбление

храмов в большинстве случаев сопровождается невероятными кощунствами, так,

из священных облачений грабители-большевики шьют себе и своим подругам по

кутежам штаны и юбки, шьют и попоны для лошадей, причем кресты облачений

приходятся на задние части тела. На иконах выкалываются глаза, у рта

делается отверстие, в которое вставляется папироса и под иконой делается

подпись: "Кури, товарищ, пока мы тут; уйдем -- не позволят". Престолы

обращаются в отхожие места, а алтари -- в места для попоек и разврата.

Все изложенные факты основаны на твердых проверенных данных.

СВЕДЕНИЯ

о гонениях большевиков на Православную церковь в Москве

Отрывочными сведениями, поступающими о гонениях на Церковь в пределах

советской России, установлены, между прочим, нижеизложенные краткие данные о

положении Церкви в Москве. Архимандрит Антоний, командированный в Москву и

вернувшийся оттуда в январе сего года, рисует положение в следующем виде.

Патриарх Москвы и всей России Тихон находится под домашним арестом; в

столовой патриарха круглые сутки дежурят посменно китайцы, латыши и русские

красноармейцы, неоднократно оскорблявшие патриарха и хозяйничающие в его

помещении, как у себя дома. "Чрезвычайка" (большевистская Чрезвычайная

комиссия по борьбе с контрреволюцией) почти ежедневно чинит допросы

патриарха; продовольственного пайка он лишен, и близкие его из своих скудных

запасов уделяют патриарху четверть фунта хлеба в день.

Церковь в Москве обложена контрибуцией: на патриарха наложено 100 тысяч

рублей; на Троицкую Лавру -- 17 миллионов; на Афонскую Пантелеймоновскую

часовню -- 100 тысяч и т. д. Около часовни особо чтимой народом иконы

Иверской Божьей Матери36, на здании Городской думы сорван вделанный в стену

большой образ Св. Александра Невского и на его место вделана большая красная

пятиконечная звезда с расположенной вокруг нее надписью большими буквами:

"Религия -- опиум для народа"; кремлевский образ Святителя Николая завешен

красной тряпкой. Новоспасский мужской монастырь обращен в тюрьму, и первым

заключенным в ней был настоятель этого же монастыря епископ Серафим, с

ужасом говоривший свидетелю об условиях этого заключения. В прочих

монастырях живут комиссары, следящие за всем, что происходит в монастырях и

фактически ими управляющие. В Кремль доступа нет, но слухи по Москве ходят,

что Кремль разграблен, что Чудов монастырь37 обращен в казарму, в Успенском

соборе38 происходят оргии. Церковных служб в Кремле не совершается.

 

Дело No 7

ОСОБАЯ КОМИССИЯ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ЗЛОДЕЯНИЙ БОЛЬШЕВИКОВ, СОСТОЯЩАЯ ПРИ

ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ

СВЕДЕНИЯ О МАССОВЫХ УБИЙСТВАХ,

совершенных большевиками (коммунистами) в июне-июле 1918 года в городе

Ставрополе (Кавказском)

Большевистская власть организовалась в городе Ставрополе в январе 1918

года. Не имея поддержки в здоровой части общества, а опираясь исключительно

на хулиганские и преступные элементы черни, власть эта вынуждена была

потворствовать грабительским и кровожадным инстинктам этой толпы и

постепенно, но очень быстро пришла, как и везде, к проведению в жизнь

жестокого террора, разыгравшегося в полной мере в конце июня и начале июля

1918 года. Подготовкой к этому явились обыски и реквизиции; первоначально

было объявлено об обязательной регистрации оружия, якобы для выдачи

разрешений на право его иметь. Когда же соответствующие сведения поступили,

то все оружие [было конфисковано], причем отбиралось все, не исключая

охотничьих ружей, кинжалов и т. п.; обыски эти были использованы

производившими их красноармейцами и матросами в целях безудержного и

повального у всех обыскиваемых грабежа. Одновременно был применен и

общепринятый большевиками прием -- наложение контрибуции на "буржуев" с

взятием заложников и заключением их в тюрьму. Вслед за этим распространились

по городу слухи о предстоящем избиении "буржуев", под каковое понятие и

здесь, как и везде, подводятся прежде всего офицеры, затем состоятельные

люди и, наконец, интеллигенция. Наибольшая опасность угрожала офицерам,

которые в числе до 900 человек все были зарегистрированы. Слухи эти были

основаны на том, что красноармейцы открыто угрожали таким избиением.

Некоторых же обывателей предупреждали об этом, советуя уехать или принять

иные меры предосторожности. В городе создалось напряженное, тревожное

состояние; выходить на улицу после 10 часов вечера было запрещено; с

наступлением этого часа на улицах воцарялась жуткая тишина, в домах же люди

не спали в ожидании надвигающихся ужасов, по улицам мчались автомобили с

черными флагами, с сидящими в них людьми, вооруженными с ног до головы,

возбужденными, кровожадными и в то же время полными страха от кажущихся им

всюду врагов и заговоров. Одновременно по квартирам бродили шайки

красноармейцев и вооруженных рабочих, часто пьяных.

Обыски, в которых принимали непосредственное участие и высшие

представители советской власти, уже не ограничивались одним грабежом, а

часто заканчивались арестами обыскиваемых, производившимися по усмотрению

любой кучки красноармейцев.

Кровавый террор начался в ночь с 19 на 20 июня; с этого числа все

последующие дни и ночи комиссариат был переполнен арестованными и конвойными

красноармейцами. Из этих арестованных многим не суждено было больше

вернуться на свободу, так как эти несчастные, по циничному выражению

палачей-большевиков, "пускались в расход", т[о] е[cть] были убиваемы самым

бесчеловечным образом. Первым был убит в ночь с 19 на 20 июня А. А.

Чернышев, педагог, гласный Городской думы, социалист-революционер39,

арестованный 16 июня на вечеринке за то, что неодобрительно отзывался о

большевиках. 20 июня труп его был обнаружен и опознан в Мамайском лесу, близ

города, причем на трупе были следы многочисленных шашечных и штыковых

ударов, нанесенных, главным образом, в грудь, в голову, в частности, в висок

и в лицо; пулевая рана в спину между лопаток, отрублен указательный палец,

раздроблена голова, выбит глаз, вывихнута кисть руки. 20 июня был арестован

и на следующий день убит отставной генерал И. А. Мачканин, 80 лет, участник

Крымской кампании40, покорения Кавказа и Турецкой войны41, который уже по

возрасту своему не мог представлять для большевиков никакой опасности; тем

не менее убит он с исключительной жестокостью: труп его был найден в так

называемом "Холодном роднике", в овраге, под несколькими другими трупами.

Весь окровавленный, труп престарелого генерала был в одном нижнем белье и в

носках, залитых кровью; в области груди и спины оказалось до 24 колотых ран,

голова почти была отделена от шеи ударом шашки сзади. Трупы, из-под которых

было извлечено тело генерала, оказались трупами домовладельца города

Ставрополя В.Г.Жукова, его сына, Ивана Бедрика и офицера Мирзоева. Жуков и

Бедрик были убиты поселенными в их доме красноармейцами, которые вывели их

на улицу, тут же зарубили их и, вернувшись вслед за этим в их квартиру,

пьянствовали там и плясали, заставив проживавшего в квартире Жукова

англичанина Бейера играть им на рояле и танцевать, причем предварительно его

ограбили.

Вслед за этим были убиты старший советник Ставропольского губернского

правления Барабаш; сын генерала Мачканина штабс-капитан Н. И. Мачканин -- за

то, что осмелился похоронить труп своего отца; генерал-майор в отставке С.

А. Акулов, полковник Никольский, 72 лет, офицеры Газиев, Яковлев и многие

другие. Убивали людей повсюду: около их домов, близ вокзала, в казармах,

трупы находились на улицах, в канавах, в лесу под городом и т. д.; среди

зарубленных были офицеры, частные лица, старики, подростки-гимназисты; все

найденные трупы оказались в одном нижнем белье, одежда и обувь отбирались

красноармейцами; на всех трупах обнаружены многочисленные ранения и

огнестрельным, и холодным оружием, преимущественно по голове, по лицу, по

глазам, следы побоев, вывихов и даже удушения, у многих головы раздроблены,

лица изрублены, все это свидетельствует о невероятной жестокости убийц,

наносивших своим жертвам, раньше чем с ними покончить, возможно больше

мучений.

Все возраставший террор большевиков, многочисленные аресты и убийства

офицеров и мирных граждан привели остававшихся еще в Ставрополе офицеров к

сознанию, что всех их ждет неминуемая смерть; вследствие этого в

существовавшую задолго до этого небольшую офицерскую организацию стали

поступать новые члены, и участникам этой организации стало ясно, что

единственная надежда на спасение заключается в немедленном выступлении

против большевиков. Выступление это состоялось 27 июня, но вследствие

крайней малочисленности фактически принявших в нем участие, вследствие

полной неподготовленности окончилось неудачей: почти все участники восстания

были перебиты еще в неравном бою нескольких десятков человек с тысячами

красноармейцев и вооруженных ими рабочих. Вождь восстания полковник Ртищев с

братом были доставлены в город и здесь расстреляны на Ярмарочной площади, а

наиболее жестокая участь постигла тех, кто был пойман и посажен в тюрьму;

таковых было 12 человек: Дмитрий Иванович Новиков, Георгий Иванович Новиков,

Валентин Иванович Руднев, Сергей Поспелов, Николай Шереметьев, Александр

Ангаров, Александр Цыпин, Борис Еремеев, Василий Бибер, Аразам Аролод

Белоусов, Сергей Иванович Васильев и Леонид Михайлович Михайлов.

Яркую картину патологической жестокости казней-убийств на дворе тюрьмы

рисуют очевидцы -- чины тюремной администрации. Все указанные лица были

доставлены в тюрьму как кадеты42 толпой красноармейцев и рабочих, которые

стали требовать немедленной казни заключенных; ворвались в тюрьму и

заставили надзирателей открыть камеры; в это же время приехал в тюрьму

большевистский комендант города Прокомедов, который и приказал казнить всех

приведенных "кадет". Были выведены на секретный двор трое: братья Новиковы и

Руднев, которые тут же самым зверским образом были зарублены шашкой одним из

красноармейцев -- Коваленко, с остервенением наносившим удары куда попало.

Зрелище было настолько потрясающее, что даже озверевшие рабочие не могли

вынести этого, и по их требованию казнь остальных девяти была

приостановлена, а один из зарубленных -- Георгий Новиков, чудом оставшийся в

живых, несмотря на нанесенные ему по шее, груди и рукам 13 ран, был отнесен

в тюремную больницу, вопреки протестам рубившего его красноармейца

Коваленко, члена малой коллегии комиссаров Лапина и некоторых других,

требовавших, чтобы Коваленко было предоставлено добить Новикова, причем сам

Коваленко метался по тюрьме с окровавленной шашкой, ругаясь самыми

непристойными словами и грозя перебить всю тюремную администрацию. Позднее

приехал в тюрьму начальник Красной армии в Ставрополе Шпак, по приказанию

которого были выведены во двор остальные девять заключенных и, за

исключением двух -- Михайлова и Цыпина, относительно которых кем-то было

заявлено, что они рабочие, все были убиты тем же Коваленко и другими

красноармейцами, рубившими их шашками и коловшими штыками. Один из

казненных, Еремеев, с вытаращенными глазами и ужасным криком вырвался от

палачей и побежал вокруг тюрьмы. За ним с шашками гнались какой-то

красноармеец и рабочий. Еремеев, маленький и юркий, вскочил на погреб и

хотел перелезть через забор, но его стащили со стены за ноги. Тогда он

вырвался и спрятался в погреб, но его вытащили и оттуда; он опять вырвался и

бежал, но споткнулся о камень и упал, причем перевернулся на спину и стал

отбиваться руками и ногами. Его тут стали рубить шашками, причем порубили

ему руки и ноги.

Одновременно с этими трагическими событиями в тюрьме и в последующие

дни происходило избиение людей и во многих других пунктах города.

Арестованные большевиками офицеры и частные лица, многие из которых не имели

никакого отношения к выступлению офицерской организации, группами избивались

и на улицах и площадях города, и на городских свалках, и в стенах

правительственных советских учреждений. Но главным местом казней был двор

бывшего юнкерского училища -- громадное место в центре города, огороженное с

трех сторон высокой каменной стеной, а с четвертой замыкаемое зданием, в

котором помещался комиссариат, куда и приводили всех арестованных.

Оттуда этих несчастных проводили внутрь двора, где загоняли в тесные,

полные мусора камеры в полуразвалившейся башне, и там они ждали своей

мученической смерти; некоторые были замучены внутри этой же башни,

большинство же были выведены в конец двора, где растут большие деревья, и

тут изрублены. Долго на стволах этих деревьев сохранялись следы шашечных

ударов, кровь, прилипшие волосы. Здесь люди избивались десятками, и трупы их

частью закапывались тут же в саду, частью вывозились на дрогах за город и

там сбрасывались где-нибудь в канавах. Здесь были убиты генерал

Л.А.Росляков, 64 лет, полковник Пенковский, 63 лет, братья Пашковские, 14 и

17 лет, и многие другие. Выстрелы, крики и стоны избиваемых и ругань палачей

днем и ночью оглашали участки смежных владельцев и наводили ужас на весь

город.

Террор этот грозил гибелью всему населению, никто не мог быть спокоен

за свою жизнь и за жизнь близких, и прекратился только благодаря приближению

отрядов Добровольческой армии, занявшей город 8 июля 1918 года.

С приходом их было приступлено к расследованию всех этих злодеяний

большевиков, были разрыты десять могил, которые удалось обнаружить в разных

местах, и было извлечено 96 трупов, из которых 65 опознаны родными и

близкими. Эти жертвы торжественно погребены в братской могиле в ограде

архиерейской Андреевской церкви в городе Ставрополе, но указанной цифрой

далеко не исчерпываются все погибшие за кровавые дни июня и июля 1918 года

-- много жителей пропало без вести, и нет другого объяснения этому, как то,

что они были убиты и вывезены и закопаны неизвестно где.

Все вышеизложенное основано на данных, добытых Особой комиссией в

судебно-следственном порядке.

Дело No 9

ОСОБАЯ КОМИССИЯ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ЗЛОДЕЯНИЙ БОЛЬШЕВИКОВ, СОСТОЯЩАЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ АКТ РАССЛЕДОВАНИЯ

Дело No 18

ОСОБАЯ КОМИССИЯ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ЗЛОДЕЯНИЙ БОЛЬШЕВИКОВ, СОСТОЯЩАЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ АКТ РАССЛЕДОВАНИЯ

Дело No 40

ОСОБАЯ КОМИССИЯ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ЗЛОДЕЯНИЙ БОЛЬШЕВИКОВ, СОСТОЯЩАЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ СВЕДЕНИЯ

Особой комиссии по расследованию злодеянии большевиков при

Главнокомандующем вооруженными силами на Юге России.

31 марта 1918 года под гор. Екатеринодаром, занятом большевиками, был убит командующий Добровольческой армией, народный герой генерал Корнилов. Тело его было отвезено за 40 верст от города в колонию Гнадау, где оно

Дело No 116

АРХИВ РОССИЙСКОГО ВОЕННОГО АГЕНТА В КОНСТАНТИНОПОЛЕ 1) Некоторые материалы Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков на Юге России за 1918 год.

Копия с подлинным верна, что подписью с приложением печати удостоверяю.

Товарищ председателя Донского войскового круга станичный атаман Белградской

Станицы и председатель сбора станичных и хуторских атаманов.

Г. Янов От президиума съезда станичных и хуторских казачьих атаманов в Югославии

Секретно No 3751/Срочно

 

ВСЕМ РЕСПУБЛИКАНСКИМ И КРАЕВЫМ (ОБЛ[АСТНЫМ]) КК РКИ

Копии: НКЮ союзных республик и ОГПУ

Постановление ЦК и СНК от 8 мая о карательной политике247 констатирует, что три последних года "борьбы за ликвидацию кулачества и победу… привели к разгрому сил наших классовых врагов в деревне, к окончательному