Всем им свойственно иное колористическое решение, чем у Феофана. Здесь отсутствует характерные для Феофана белые блики. Но иконопись отличается и от манеры Прохора с Городца, которому свойственна некоторая сумрачность. Иконы Рублева объединены в цельный живописный ансамбль, где красный цвет то напряжен, как в сцене «Воскресения Лазаря» то становится праздничным, как в «Рождестве» или «Сретении». Цвет столь тонко нюансирован, что краски кажутся эмалевым сплавом. Переходы от света к тени постепенны. Голубые пробела появляются как неотъемлемый признак рублевского письма. В рублевском ряду «благовещенских» икон над живописной трактовкой преобладает линеарная, что станет основной чертой живописи всего будущего ХV столетия.Но главное, что характерно именно для кисти Рублева, — это одухотворенность образов, сочетающаяся с мягкостью и покоем. Всему ряду рублевских икон свойственен некий единый ритм, все находится в теснейшей взаимосвязи, что свидетельствует о монументальном даре, о чувстве ансамбля.
Полной творческой зрелости Рублев достигает работая с другим творчески близким ему художником Даниилом Черным во Владимирском Успенском соборе (1408), бывшем главным собором в то время, когда возводили на великокняжеский стол князей из дома Калиты. Москва во всем подчеркивала свою преемственность от Владимира и в 1408 г. было решено украсить этот храм росписями и иконостасом.