Новгород, избежавший ужаса дикого татаро-монгольского разорения, стал жертвой разорения, ещё более яростного и губительного в своей обдуманной целеустремлённости, учиненного на нашей земле немецкими захватчиками во время Великой Отечественной войны. Ковалевская Спасо – Преображенская церковь держалась до конца. Академик Д.С. Лихачёв вспоминает: «В какой – то момент, когда верх церкви был снесён фашисткой артиллерией стрелявшей по церкви прямой наводкой, вышедшие на дневной свет лицом к врагу изображения воинов вдохновляли русских бойцов…»
Когда же наступил перелом и война откатились на запад, безжизненная мёртвая тишь опустилась на город и окрестности. Туманный рассвет обнажил руины шедевров архитектуры. Не был исключением и Ковалевский холм.
Там где некогда высился храм, теперь бесформенной грудой лежали обломки разрушенной церкви. Прошло 10 лет, и ещё столько же. Строительный мусор порос бурьяном, кустарниками….. Казалось, ни что не может возратить к жизни былую красоту храма. Но были найдены чертежи, фотографии, по которым удалось воссоздать архитектурный облик знаменитых на весь мир памятников древнерусского зодчества.
Памятники архитектуры по мере возможности были восстановлены. Любуясь ими теперь, мы преклоняемся перед упорным трудом, глубокими знаниями и пламенным энтузиазмом тех, кому мы обязаны их возрождением из пепла. Один из таких не- одинарных выдающихся людей - Александр Петрович Греков. Ему мы обязаны восстановлением фресок храма Спаса на Ковалеве.
3б. Развёрстка росписи северной стены храма Спасо-Преображения на Ковалеве.
Несмотря на пятиметровую высоту завалов, работали не лопатами и ломами, а пинцетами, скальпелями и кистями. Особое внимание уделили нижнему 80 – сантиметровому слою. Жизнь реставраторов порой в буквальном смысле висела на волоске. Находили не разорвавшиеся снаряды, вызывали саперов. Развалины были нашпигованы металлом. Только вот каким? Простым железом или начиненным взрывчаткой? Приборы этого не показывали. Узнать наверняка можно было, только продолжая раскопки – другого выхода не было. Приходилось работать медленно с предельной осторожностью.
Постепенно пустоты заполнялись вновь найденными фрагментами, шла сложная терпеливая работа, склеивание обломков – оливковый к оливковому, терракотовый к терракотовому, пока из мельчайших частиц штукатурки не появятся отдельные фрагменты: рука, плащ, диадема, которые, объединившись, в свою очередь должна превратиться в цельные композиции. Бывало и так: все основные детали вроде бы на месте, а для цельного восприятия всё равно чего- то не хватает. И поиск продолжается, пока не будет найдена та единственная, не- заменимая крупица, черточка, которая мгновенно оживляет образ, вдыхает в него жизнь. Именно так случилось с равноапостольной Еленой. Долго не мог закончить эту композицию А.П. Греков, и кто знает, «ожила» бы фреска или нет, если бы после месячного поиска не попался ему на глаза среди серых кусочков левкаса чёрный крохотный осколок – зрачок царицы.
Все, кто работали в мастерской вместе А. П. Грековым, кто нашёл хоть один стык, запомнил эти минуты навсегда. И слово «дисциплина» имеет смысл, если речь идёт о настоящем труде, а «стык» отныне означало всё истинное, действительно совпадающее. И пример этого подвижнического труда заставил многих иначе отнестись к своей работе.