Характерной чертой объективизма является то, что он остается на почве предданного мира, воспринимаемого в опыте как нечто само собой разумеющееся, и спрашивает лишь о его “объективной истинности”, о безусловной значимости мира для себя, для каждого разумного существа, о том, что же есть мир сам по себе. Действовать универсально — такова суть эпистемы, рациональности (Ratio) и соответственно философии. Тем самым приходят к предельно сущему, об основаниях которого спрашивать лишено смысла.
Вопреки этому трансцендентализм говорит: бытийственный смысл предданного жизненного мира — это субъективное образование, достижение опытной и донаучной жизни. В ней коренится смысл и бытийственная значимость мира, строится мир, действительно значимый для опыта наших современников. Что же касается “объективно истинного мира”, то это образование более высокого уровня, создаваемое наукой на базе донаучного опыта и мышления и соответственно на базе их значимых успехов (Geltungleistungen). Лишь радикальное возвращение к вопросу (Rьckfragen) о субъективности, а именно о предельной субъективности, которая осуществляет во всех донаучных и научных способах мысли оценку значимости мира и его содержания, осмысление вопросов “Что?” и “Как?” относительно действий разума, позволяет понять объективную истину и постичь предельный смысл бытия мира. Итак, исходной точкой не является бытие мира как что-то само собой разумеющееся. Поэтому нельзя ставить пустой вопрос о том, что же объективно принадлежит миру. Исходной точкой является субъективность, а именно субъективность, которая является истоком наивной предданности бытия мира, позднее рационализирующая или, что тождественно, объективирующая бытие мира.
Однако сразу же мы сталкиваемся с опасной бессмыслицей, которая поначалу кажется чем-то само собой разумеющимся, а именно, что эта субъективность — субъективность отдельного человека. Следовательно, она — психологическая субъективность. Зрелый трансцендентализм не приемлет психологического идеализма и притязает на то, что он прокладывает путь совершенно новой научности — трансцендентальной научности и вместе с тем, будучи философией, он подвергает критике объективную науку. Вся прошлая философия не имела никакого понятия о субъективизме этого трансцендентального способа мысли (Stiles). В ней отсутствовали движущие мотивы для соответствующего изменения установки, хотя в античном скептицизме она, возможно, и допускалась в его антропологическом релятивизме.
Вся история философии, начиная с появления “теории познания” вплоть до серьезных попыток создания трансцендентальной философии — это история громадного напряжения между объективистской и трансцендентальной философиями, история непрерывных попыток, с одной стороны, сохранить объективизм и развить его в новых формах, а с другой стороны, преодолеть трудности трансцендентализма, которые связаны с идеей трансцендентальной субъективности и с методом, необходимым для этого. Крайне важно объяснить истоки этого внутреннего раскола в развитии философии и проанализировать основные движущие силы этого радикальнейшего изменения идеи философии. Это позволяет постичь нагруженность глубоким единым смыслом всего историко-философского процесса становления нового времени — смысловое единство воли, связующей воедино все поколения философов, коренящуюся в нем направленность всех индивидуальных и групповых устремлений. Как мы попытаемся показать, эта направленность есть направленность на последнюю форму трансцендентальной философии — на феноменологию, в которой в качестве снятого момента заключена и последняя форма психологии, отвергнувшая натуралистический смысл психологии нового времени.