Когда человек узнает, что движет
мирами, Сфинкс засмеется, и жизнь
на Земле иссякнет.
Надпись на стелле
РЕФЛЕКСИЯ Я
Откуда я знаю то, что знаю? Более того: откуда я знаю, что вообще — знаю (т.е. о самом знании)?
Я не нахожу, как и Декарт, иного ответа, кроме того, что я сам являюсь знанием. Я — источник своего знания потому, что мое знание — это я сам. Нет никакого иного “я” вне и помимо моего знания. И всякое знание существует только как некоторое “я”.
Мое знание о мире берется из опыта. Из моего опыта общения с миром: ибо это всегда мой опыт, даже если он опосредован другими. Но мой опыт — это я сам. Я целиком и полностью определяюсь этим опытом, и через него — миром. Точно так же, как мир, который я знаю, целиком и полностью определяется через этот опыт мной. Я и мир не просто “знаем” друг о друге: мы существуем в этом знании, и только в нем. Мы существуем как само это совместное знание: со-знание. Другими словами, БЫТИЕ ЕСТЬ СОЗНАНИЕ. И мы не можем не только утверждать, но даже предположить никакого иного бытия, ибо предположение — это уже знание об “ином”.
Общение с миром — это общение с отдельными объектами. Сумма опыта с этими объектами составляет мое субъектное “я”. Обобщая опыт, т.е., “растворяя” слагаемые в сумме, я обретаю целостное нерасчлененное знание как некоторое единое и полное “я”. И, наоборот: мое единое и полное “я”, ограничивая и дифференцируя себя, может получить любую картину мира.
Все эти картины изоморфны. Мы можем перевести любую из них в любую другую: “объяснить” одну из них “на языке” другой. Понятно, что таким образом можно “объяснить” что угодно и как угодно: все зависит от исходной, не объясняемой, “принимаемой на веру” посылки и правил перевода.
Такое положение возможно потому, что все они выводятся из единого “я” по единым правилам вывода. “Я” в своей “конечной точке”, “в миру”, могу договориться сам с собой потому, что остаюсь тем же самым “я” в “исходной точке”, в суммарной целостности.
Но в своей конечной, “мирской” точке я могу договориться и с другими “я”, выработать единую картину мира, конвенциональный “тональ”[36]. И это говорит о едином для всех нас “начальном Я”. Иными словами, мое субъектное “я” не является фактом моей личности. Наоборот, личность является лишь одним из ограничений этого универсального “Я”.
Мое частное “я” “восходит” к этой универсальной основе в процессе абстрагирования от всех частностей, от всех “шумов” мира. При этом оно, естественно, исчезает как частное “я” — как личность, с ее частным опытом, запечатленным в памяти.
Мое универсальное “Я” сознает и бытийствует с миром как Универсумом — таким же целостным и нерасчлененным. В этой уникальности и универсальности Я и Мир не только “иные”, отличные друг от друга, но и тождественные, идентичные: “Тат твам аси” — “Ты есть То”, Атман есть Брахман. Иными словами, я остаюсь наедине лишь с собой — в опыте самого себя.
Существует ли этот опыт? Существую ли “я” как таковой — вне всякой “объективной реальности”? Несомненно. Ибо где, как не в этой безграничной и не размеренной рефлексии нахожусь я тогда, когда у меня нет внешнего опыта или, хотя бы, памяти о нем? Например, во сне без сновидений, или в глубоких фазах медитации? Да и в обыденности: был ли я, когда я не помню об этом? И много ли осталось бы от меня, если бы я подтверждал свое наличное бытие только тем, о чем помню?
Итак, если сознание есть бытие, то эта универсальная рефлексия “я” суть не что иное, как Бытие.
ОНТОЛОГИЯ ОТНОШЕНИЯ
Абсолютное Я — это “вещь-в-себе”.
Оно не “интерактивно”: само о себе оно выражается молчанием.
Это Я — рефлексия нулевого порядка (R0), или отношение как таковое (категориальное).
В самом деле. Что есть отношение?
Очевидно, что это — отношение “чего-то” к “чему-то”. Ясно также, что эти “что-то” различны между собой. Но как они могут относиться друг к другу, если в них нет ничего общего? Очевидно, что их связывает “содержащаяся в них” тождественность. Более того, они могут соотноситься только “в объеме” этой тождественности (хотя это и менее очевидно).
Таким образом, стороны отношения, или соотносящиеся, относящиеся друг к другу “нечто” — и различны, и тождественны между собой. Это их различие и тождество и есть суть самого отношения. Больше ничего в понятии отношения нет. ОТНОШЕНИЕ — это ТОЖДЕСТВО РАЗЛИЧНЫХ или, что то же самое, — различие тождественного.
Эта характеристика отношения нуждается в пояснении. Она означает, что не только отношение следует понимать как отношение сторон, но и стороны отношения следует понимать как “производные” самого отношения. Отношение и его стороны не существуют автономно, независимо друг от друга. Нет первичности одного перед другим. Нет посылок и следствия. Ибо нет самих по себе тождества и различия.
Любые антиномические категории диалектичны, т.е. определяются только взаимно — друг через друга. На первый взгляд, такое взаимоопределение дается чисто негативно, через отрицание другого. На самом же деле в определении одной антиномической категории через другую присутствует не только момент отрицания. Ведь само по себе отрицание пусто, бессодержательно. Возьмем изменение и постоянство. Первое — не только отрицание второго. Изменение не может осуществиться без наличия постоянства, ибо всегда должно “иметь в виду” точку отсчета.
Определение любой категории — это не отрицание, а свойство, предикат “ее иного”. Изменение — свойство постоянства. Иначе говоря, постоянство — это то, что изменяется. А изменение — это то, что постоянно (к месту здесь такая поговорка: “нет ничего более постоянного, чем временное”).
Итак, антиномические категории взаимоопределяются, являясь и подлежащим, и сказуемым друг для друга. Эти взаимоопределения носят аксиоматический, неявный характер. Их “первозданность” такова потому, что они определяют само бытие, существование. В самом деле: постоянство изменения или существование сущности или тождество различного охватывают собой всё, что есть. Они и есть само это ЕСТЬ. Ничего другого не содержится в слове “быть”, кроме этой совместности, взаимоопределенности антиномических категорий.
Поэтому, спрашивая: “что есть отношение?”, мы должны ответить: ОТНОШЕНИЕ — ЭТО САМО “ЕСТЬ”. Все существует в отношении. Все познается в сравнении. Но не через отношение и сравнение, а как само отношение и сравнение. Существование и познание, отношение и сравнение — суть одно и то же. На уровне Абсолюта Я относится к самому себе, будучи и объектом, и субъектом своего бытия-сознания. Именно благодаря этой рефлексии, которая является первичной интуицией нашего “я”, мы и ставим во главу угла отношение как основополагающую категорию для всего нашего само- и миропонимания.
Самоосуществление Абсолюта в бытии и познании выступает в виде иерархии его рефлексий, рефлексий разных кратностей. Логика этой кратной рефлексии дает реальные определения, которые ложатся в аксиоматическую основу всякого рационального знания, в отличие от номинальных определений, которые, как уже говорилось, только переоформляют знание из одной системы представлений в другую.
Логика рефлексии дедуктивна: она получает частное из общего. Ее дедукция устроена в виде математической индукции, в которой отношение представляет собой индуктивную единицу, а предположение о существовании категорий и их комбинаций — индуктивный шаг. Доказательством служит существование рефлексии отношения как результата отображения R0 в R0.
При этом предположенные категории утверждаются в качестве реально существующих. Вообще говоря, предположение о категориях как “составных частях” отношения возникает вследствие индукции в обычном смысле, т.е. вследствие обобщения, начинающегося на “эмпирическом” уровне и завершающегося в категории отношения. Истинность результатов дедукции устанавливается на основе их совпадения с результатами индукции при прохождении между крайними точками “я” — личным “эго” и Абсолютом — в обратном порядке.
Далее, хотя обе процедуры “обратно эквивалентны”, дедуктивная процедура все же логически предпочтительна. Ведь соответственность индукции и дедукции более “экономично” устанавливается в области общих представлений, “вблизи” исходного пункта именно дедуктивной процедуры. Сам смысл последней в том и состоит, чтобы оптимизировать систему знания как множественный аналог бытийной целостности путем создания “базисного словаря”. Этот словарь нужен для перевода теорий из одного тезауруса в другой, что позволяет во много раз уменьшить количество словарей вообще.
В процессе дедукции из “первичного Я” по одним и тем же правилам “истинной” логики выделяются еще три “уровня я”, поддающиеся интерпретации. Продолжение этого процесса ограничено, по-видимому, нашей индивидуальной принадлежностью к четвертому осмысляемому уровню рефлексии.
Сразу после универсального уровня R0 идет уровень рефлексии первого порядка R1. Этот уровень представляет собой отношение отношения или отображение отношения в самого себя. Его можно интерпретировать как “время и пространство”. На этом уровне автономизируются (обособляются) категории тождества и различия, единого и многого, сущности и существования. На нулевом уровне или уровне отношения, как мы помним, их не было. Точнее, они были, но не “сами по себе”, а как самоопределения отношения. (Когда в математике, например, определяют “отношение” тождества, то его определяют именно рефлексивно, как х=х или даже индивидно, выделяя из множества, т.е. опять же рефлексивно. Иными словами, его определяют через различие и, тем самым, как отношение вообще. Так что “отношение” тождества с таким же успехом оказывается “отношением” различия.)
По той же схеме образуется рефлексия второго порядка: R2 = R1 (R1). На этом уровне разделяются актуальное и потенциальное существование, но “взамен” появляется корпускулярно-волновой дуализм как дополнительность дискретности и непрерывности. Именно на этом уровне возникают число и мера. Последняя, в свою очередь, формулирует условие целостности в виде соотношений неопределенности меры пространства и времени.
Наконец, рефлексия третьего порядка [R3 = R2 (R2)] разделяет целое и части, и вводит системность как иерархию целостностей. Это конечная инстанция “я” — “я” в мире, в контексте. “Я”- рефлексирующее через “другого”. “Я” — личностное и, вместе с тем, относительное, деформируемое и преходящее.
Связь между уровнями обеспечивается логикой дедукции. Это позволяет установить внутреннюю детерминацию “я”, объяснить движение “я” частного структурой (целостностью, связностью, “топологией”) общего “я”.
ВРЕМЯ И ПРОСТРАНСТВО
Отношение содержит в себе все, в том числе и “свое иное”. Иное Бытия суть Небытие. Небытие негативно Бытию, но не тождественно с ним. Иными словами, содержась в Бытии, Небытие не соотносится с ним, и не существует в таком отношении, как отмечал еще Парменид. Соответственно и Бытие не существует в отношении к своему иному.
Бытие существует в самом себе, самодостаточным, внутренним образом, — как взаимоосуществленность своих “составляющих”. Если же оно существует ”внешним образом”, то не по отношению к своим “частям” — категориям. Последние, собственно, и есть небытие, поскольку “содержатся” в отношении, но “сами по себе” ни к чему не относятся, т.е. не существуют. Внешним образом отношение может относиться только к самому себе в целом. Так сказать, “в полном объеме” и “синтезируясь всеми своими частями”.
Существует ли такой синтез? Подпадает ли под определение отношения результат отображения отношения в себя?
Если не накладывать на комбинаторику частей никаких ограничений, то отображение R0 в R0 переводит исходное “сочетание” тождества Т и различия Р в четыре новых “сочетаниях”:
( ТТ ) = Т
( ТР ) = R0
R1 = R0 (R0) = ТР (ТР) = ( РТ ) = R0
( РР ) = Т
Мы видим, следовательно, что рефлексия отношения, или рефлексия первого порядка R1, имеет своим результатом удвоенное Бытие R0, и как бы “удвоенное Небытие” в виде двух “чистых” тождественностей.
Но “удвоенное Небытие” суть не что иное, как отрицание отрицания Бытия. Иначе говоря, возвращение Бытия к самому себе, т.е. само Бытие. Из Бытия, как рефлексии Небытия, следует, в частности, эквивалентность определения отношения как удвоенного тождества и как тождественности различия, что и служит, по-видимому, основанием для определения “тождественного отношения”.
Таким образом, рефлексия первого порядка состоит из реально сущих отношений. Но существует ли она в целом как их синтез? Пересекаются ли входящие в нее автономные “параллельные” существования?
Если бы отображение R1 только реплицировало отношение R0 = (ТР), то все “элементы” R0 возникающего множества совпадали бы с исходным отношением, порождающим это множество. Иначе говоря, каждый элемент представлял бы собой все множество и множество содержало бы себя в качестве каждого своего элемента. А операция “деления” отношения, как множества, была бы также операцией “умножения” его, как элемента этого множества. В этом случае множественность как таковая была бы элиминирована, т.е. стал бы невозможным переход единого в многое в Бытии (подобно тому, как такой переход невозможен для Единого Парменида, представляющего собой по сути Небытие как “чистую” [одинарную] тождественность).
Такое “отображение” оставалось бы актуально сущим целостным “первоотношением”. Однако, благодаря присутствию в множестве также отношений, взятых как “двойное тождество”, оно (множество) не только удерживает различие своих элементов, но и выстраивает их в последовательность.
Покажем это в следующем рассуждении. Выделим в отношении стороны А и В в “чистом” виде, как самотождественные:
из А = В, и В = А следует А = А как результат операции Т (АВ) = ТА и ТВ;
из А ¹ В и В ¹ А не следует А ¹ А, т.к. нет “оператора” Р (АВ).
Далее, тождество и различие образуют отношение в “равноправном партнерстве”. Поэтому рефлексия первого порядка так же самоотличает стороны, как и самоотождествляет их. Другими словами, существует “другой экземляр” А — некоторая сторона А¢, соотносящаяся со стороной В, для которой выполняется “транзитивность” различия так же, как для А выполняется транзитивность тождества:
из А ¹ В и В ¹ А¢ следует А ¹ А¢;
из А = В и В = А¢ не следует А = А¢.
Иначе говоря, А¢ принадлежит “другому экземпляру” отношения: А « В В « А¢
Все эти экземпляры отношения суть актуально сущее Бытие. Они “ЕСТЬ” — и потому образуют актуально бесконечное множество. Вместе с тем эта актуальная бесконечность множества отношений перманентно воспроизводится, “порождается” каждым своим элементом, каждым отношением “порожденного” множества. И в этом смысле она является потенциальной, продолжающейся бесконечностью. И. наоборот, потенциальность как бесконечное возобновление “сразу всего” множества отношений, всегда предъявлена, т.е. актуальна. Эта потенциальность так же имманентна множеству, как и его актуальность. Более того, само множество рефлексии первого порядка следует рассматривать как потенциированную актуальность или актуальную потенциальность.
Е.Н. Князева, С.П. Курдюмов