В жизни волос и ногтей много странностей. Мудрые люди это знают, а обыватель вряд ли замечает. Например, в память о моем пребывании на заводе «Серп и молот» в городе Харькове в 1963—1964 годах, я работал обрубщиком, у меня остались несколько легких увечий. Осталась раздробленной средняя фаланга безымянного пальца на левой руке. С течением времени этот ущерб стал мало заметен, но почему-то вот уже 37 лет аккуратно вдоль ногтя этого пальца тянется выпуклая гряда ногтевой ткани шириной в миллиметр и высотой в часть миллиметра. Эта мутация никогда не исчезает. Удар алюминиевой кувалдой по фаланге пальца навеки изменил рисунок ногтя.
Известны вечные проблемы людей с тесной обувью и как следствие — появление темных ногтей на пальцах. Это просачивается туда кровь, да так и застывает под ногтями. Позднее, когда через некоторое время ноготь срываешь, то обнаруживаешь под ним молодой ноготь, нежнее и свежее старого. В срывании есть болезненный интерес: а что там? Не хлынет ли кровь? А вдруг там черно от крови или пусто, как в спичечном коробке, откуда израсходовали все спички? Роговые ногти на больших пальцах роднят человека с копытными. Но у всех по-разному. Ногти конечно же говорят о врожденных качествах человека. Чем они крупнее, чем лучше видны так называемые «лунки», чем суше подход кожи к ногтю, тем более человек деликатен, тем более он изыскан. Хорошие ногти достаются, как видно, по наследству, вместе с красивыми руками и изощренным, изысканным характером. Обладатели двухмиллиметровых ногтей редко блещут интеллектом. Все это явные знаки. По всей вероятности, они были даны человечеству изначально, с нулевого года творения, дабы люди разбирались друг с другом быстрее и четче, но люди забыли данные им знаки.
Помню, однажды у меня в постели была женщина ацтекского происхождения. У нее были груди как длинные тыквы, такой же зад, удлиненный нос и удлиненные, как бы комплектом к носу, ногти. Не то что она отрастила их длинными, а просто они занимали хороший кусок длины фаланги на кончиках пальцев.
С волосами еще сложнее. Они живут своей жизнью. Помню, еще десяток лет назад под мышками у меня была буйная растительность, а сейчас рыжие клочки стоят на месте, не удлиняясь ни на миллиметр. Необъяснимо. Когда я не носил бороды и усов, а до 57 лет я не носил бороды и усов, я считал, что у меня татаро-монгольская структура растительности на лице, волосы растут только под носом и на пятаке подбородка. Так и есть, но есть не только это. Проносив бороду и усы первые полгода, я стал замечать, что к толстым стволам основных как бы деревьев-волос вдруг прибавился подлесок, невесть откуда взявшийся, а еще примерно через год выяснилось, что появились в моих бороде и усах и кусты. Откуда они берутся?
Мой волос живет какой-то своей жизнью, и у него свои намерения относительно меня. Непонятно, паразитирует ли он на моем теле, высасывая некие соли и соки, или же просто атавистически пытается предохранить мою верхнюю губу и подбородок от обморожения? Волосы на губе и на бороде крайне жесткие и неприятно неприветливы на ощупь. То, что я согласился их иметь, как-то их подзадоривает, они вошли во вкус и стали изменять меня. Теперь, взглядывая в тюремное зеркало, я думаю, что они добились изменения меня. В зеркале я вижу решительного, мрачного, несколько агрессивного господина, бледного и ожесточившегося в тюрьме. Форма моих усов и бороды претенциозна, она указывает на заносчивость и на особое мнение. Ввиду холодного времени года я не стригу волосы на голове целых пять месяцев, потому теплые и жесткие серо-стальные волчьи пряди буйно вылезли из меня и нависают над ушами. Волос на мне больше, чем на любом молодом человеке, и, разглядывая их на тюремном одеяле, я склонен принимать их за волосы животного происхождения.
Волосопотворство мое, волософилия, если так можно сказать, а можно, чего ж нельзя, привело меня к тому, что я похож одновременно на человека, потерпевшего полгода назад кораблекрушение, alias Robinzon, на классика радикальной идеологии, посаженного в тюрьму (каковым я и являюсь), на испанского революционера, на полярного исследователя. Еще я недалек от эманации волка, от волка.
Сегодня хилый унтер-офицер спросил меня в кормушку (он принес мне по моей просьбе хранящиеся на вахте две пары ножниц, сегодня банный день): «А зачем вам большие ножницы?» «Я подстригаю большими ножницами бороду и усы раз в неделю»,— сообщил я унтеру. По всей вероятности, хилый унтер еще ни разу не приносил мне мои ножницы. У унтера свои видения. Возможно, он считает, что с помощью этих ножниц я смогу напасть на охрану и нанести ей увечья. Впрочем, он обязан подчиняться приказам начальника изолятора, а это именно господин полковник разрешил мне иметь ножницы на вахте и истребывать их в банные дни. Если бы я не остригал усы, они бы доросли до моих ушей. А борода была бы длиной до второй пуговицы рубашки.
Скальповые волосы женщин обыкновенно тоньше волос мужчин. Они прямо паутинки, если они белесого или песочного колора, если же черного или медного — они потолще. И напротив, волосы у женщин под мышками или в паху часто бывают много грубее мужских волос в соответствующих местах, без обиняков утверждая простую истину: женский интимный набор прелестей на самом деле жесток и бескомпромиссен, никаких телячьих нежностей вход в самую нежную, самую трогательную не предвещает. Все грубо как солдатский сапог и брутально до невозможности. А скальп — этот нежный ореол одуванчика — это обманка, это для привлечения мужчины, дабы совершилась мистерия соития и совершен был бы акт репродукции.
Где-то в дебрях французского издания 1963 года книги Лотреамона «Песни Мальдорора» с иллюстрациями Филиппа Супо осталась сцена изнасилования женщины Волосом. Я почему-то это сцену совсем не помню, хотя незадолго до ареста перечитывал Лотреамона, так как писал статью о нем для «Лимонки» — «Профессор гипнотизма». Между тем, сцена представляется мне чрезвычайно важной. Я сейчас напишу ее здесь, вступив в соавторство с Лотреамоном. Женщину я заменю девочкой-подростком, назовем ее Фоли-Юга. Волос — упругое, эластичное существо высотой в 176 сантиметров. Там, где у человека талия, Волос достигает солидного диаметра — 50 сантиметров. На концах же своих Волос достаточно худ, чтобы изнасиловать собой.
Весенний вечер. Спальный район Москвы. Фоли-Юга с ранцем за плечами входит в подъезд своего дома. На ней курточка, юбочка в клетку, на ногах ботинки. Ей жарко, ей 12 лет, она уже полгода как менструирует, мастурбирует она с детского сада. Фоли-Юга небольшого роста, в ней всего 157 сантиметров. Она хотела бы быть выше, выглядеть менее ребенком и чтоб на нее обращали внимание мужчины. У нее роман вприглядку с соседом. Сосед по лестничной площадке — чурка, у него есть жена и двое детей. Вчера он угостил ее семечками, при этом коснулся ее белых рук, и семечки все сыпались и сыпались. Фоли-Юга ждала, что он дотронется до ее губ или еще до чего-нибудь. У себя в квартире, закрывшись в ванной, Юга закончила сцену — спустила трусы и на корточках долго мастурбировала, вспоминая черные глаза чурки. Юга вздыхает и входит в лифт. Волос, стоявший до сих пор у лифта, прислонившись к трубам и проводам, будто он один из них, эластично падает в лифт вслед за девочкой. Он тотчас встает на дыбы в углу за ее спиной, но Юга его не видит. Она размышляет, что хорошо бы встретить чурку на лестничной клетке. Он такой боязливый. Чего он такой боязливый, по поведению он не похож на чурок? Он должен быть смелым. Она тоже боязливая, но в следующий раз она попытается что-то сделать. Что? Попытается удержать его руку, сыплющую семечки.
Волос, изогнув свой верхний конец в хобот, появляется перед лицом девочки. Она изумленно глядит на непонятный ей отросток. Урча, медленно карабкается вверх старый лифт. Волос коброй медленно танцует перед лицом девочки, щекочет ушко, ласково мажет ее по губам. «Хэ-хэ»,— бормочет Фоли-Юга и улыбается. И пробует схватить хобот в ладошку. Волос охотно позволяет себя схватить. Схваченный, он с силой тащит руку девчонки к ней под юбку. Там он, расталкивая одежду, начинает поглаживать ей животик, втискиваясь тяжелым и сильным, спускаясь сверху под трусики ей в пах. И вдруг сильно, эластично и ласково проводит ей по половым губам. «Эй, эй»,— задыхается девчонка,— ты что, ты что…» С ней еще никто так не обращался. Волос наседает и проталкивается в сочную мякоть девочки. Разлепляет ей первые волосы на половых губах. Внутри девчонка оказывается мокрой и горячей. Волос, проникнув в лоно девчонки и возбужденный ею, из хобота набухает в целую змею и такой змеей начинает пульсировать в девчонке. Открыв рот в одурении, Фоли-Юга подрагивает на Волосе. Хотя она и мастурбирует с детсадовского возраста, такого она себе доставить не может. Такой скачки на огненном, толстом, гибком звере. Одним из особенно сильных движений Волос рвет ей трусы на талии, и остатки их бессильно съезжают к ногам Юги.
«Ты, ты…» — пытается сказать девчонка. Она вцепилась руками в змеиное тело Волоса, в его бедра, которые бедрами не назовешь, и прыгает, вздрагивая вместе с ним, как он желает. Порою то одна, то другая ее нога отрывается от земли, настолько сильно Волос орудует в ее небольшой дырке, умело расширяя ее и сужая.
Лифт стоит на верхнем этаже. Через некоторое время из дверей выходит Фоли-Юга. Вид у нее как у пьяной девочки. Открывает с трудом дверь квартиры. Проходит в свою комнату и, улыбаясь, заползает под одеяло. И долго спит.
С волосами связано множество преданий. Интересно предание о богатыре варваров Самсоне, носившем длиннейшие дебри волос. Лазутчица из иудейского лагеря шпионка Далила сумела остричь его во сне и таким образом лишила его силы. То есть волосам приписывалась тайная сила. Это, конечно, волософильское предание. Священнослужители и хиппи могут быть отнесены к волософилам в наше время. (XIX век весь был волософильский. Вспомните хотя бы портреты из школьных учебников.) Огромные армии, участвовавшие в Великих войнах XX века, широкое распространение санитарии и гигиены приучили век XX к волософобии. В 60-е годы среди рабочей молодежи Великобритании зародилось движение скинов — от слова skin, кожа. Остригавшиеся так коротко, что видна была кожа черепа, скины постепенно пробились как молодежная мода и в отсталую Россию. В 1992-м я, помню, удивлялся: «Как, у вас нет скинов?» Теперь они на каждом шагу. Скином быть дешево.
Во всей этой почти богоборческой возне «за» или «против» волоса что-то есть. Сам волос не так-то прост — что смотреть на него под микроскопом, что без микроскопа. Человеческий волос смотрится как синтетический, настолько аккуратно и твердо изготовлен он из неизвестного материала. Может быть, он космического происхождения.
Человек — мясо, поросшее волосом. Может, человек — это земля, а волосы — это деревья, растущие из земли.
Эдуард Лимонов