Понятие семиозиса

Семиозис возник на основе функции психического отражения, но не сводится к ней, а с помощью знаковых средств воздействует на сознание, изменяет и структурирует его. Как механизмы жизнедеятельности челове­ка обусловлены генетически, так его включенность в культурную жизнь, являющуюся для него "второй природой", обусловлена знаковой деятель­ностью. Знаки — это мысленное отражение предметов. С помощью зна­ков человек осваивает, отражает, дифференцирует, классифицирует явле­ния окружающей жизни. Как орудие усиливает руку, так знак интенсифи­цирует отражательную функцию. Знак условен, немотивирован, им может быть любой предмет, графическое или объемное изображение, может быть создана "знаковая ситуация" (например на Украине в знак отказа сватам принято преподносить тыкву — эта ситуация понимается однозначно и не требует каких-либо словесных пояснений).

В семиозисе разные авторы подчеркивают разные функции. М.К.Пет­ров рассматривает семиотические системы как некое чисто служебное сред­ство пердачи информации: "Знак — это просто полезное и необходимое средство... Если знак действительно выполняет функцию социальной на­следственной сущности и минующая знак передача социальности как на­личной суммы обстоятельств столь же невозможна, как и минующая ген передача биологических видовых признаков, то знак приобретает тот же статус условия существования общества, что и деятельность... Но тогда все в составе социальности, что передается от поколения к поколению, но не может быть передано средствами биокода, должно оставаться фикси­рованным в знаке или хотя бы проходить стадию фиксации в знаке, по­скольку ничто не может быть передано в каналы социальной наследствен­ности без предварительного кодирования в знаке" (М.К.Петров, 1991, с.30)

А.Кемпински рассматривает семиозис с позиции эволюции сигналь­ных систем (примером простой сигнальной системы может служить услов­ный рефлекс). Основная функция сигнальной системы — познание путем моделирования действительности. Модель — связующее звено между из­вестным и неизвестным. Все сигнальные системы воспринимают новое, если оно содержит что-то знакомое, и в то же время перестают реагировать на повторяющиеся сигналы (например, павловское угасание ориентировоч­ного рефлекса). "По мере развития сигнальных систем все более богатым становится обмен сигналами с окружением, благодаря чему модель окру­жающего мира лучше соответствует действительности, а формы реагиро­вания становятся разнообразнее. Человек достиг в этом максимального развития и "информационный метаболизм" играет у него большую роль, чем энергетический" (Кемпински, 1998, с.37).

К.Г.Юнг считал все богатство человеческой символики выражением устойчивых фигур бессознательного, неразложимых в своей сущности.

К.Ясперс также считает, что "символы и мифы — путь к интерпрета­ции и прояснению бессознательного"

Э.Кассирер на основе символа строит свою философию культуры, ко­торая выражается в следующих тезисах:

1. духовная деятельность человека совершается в рамках познания мира, принимая форму миропонимания;

2. любое знание начинается с семиозиса. Знак в культуре рождается каждый раз заново при его восприятии индивидуальным сознанием. Знак историчен, и познание исторично;

3. символические формы создают среду, изнутри которой и посред­ством которой только и возможно познание предметов;

4. любая информация о мире опосредована знаками, так как сознание обусловлено символическими формами;

5. символические формы — живые развивающиеся системы, аккуму­лирующие и транслирующие исторический опыт человечества.

Культурная система Э.Кассирера строится на базе философии Гегеля, но в системе Гегеля центральным системообразующим элементом являет­ся логическое понятие, "вокруг которого движется логика, теория позна­ния, философия языка и психология мышления"; в системе Э.Кассирера оно заменено "символическим понятием". "Символическое понятие имеет больший диапазон действия: охватывает кроме логического мышления та-

кие функции сознания, как фантазия, представление, восприятие, воспо­минание и другие — вследствие чего распространяется на все области про­явления духовной деятельности и может служить основой для понимания культуры" (М.Е.Соболева, 2000).

Э.Кассирер описывает стадии эволюции знаковых систем в языке, ис­кусстве и науке. Они подчиняются "закону триады", т. е. проходят в три этапа:

I. В языке:

1. "мимическая" стадия развития языка — знак начинается с точного воспроизведения означаемого;

2. стадия аналогии: нет условия очевидного сходства между знаком и референтом;

3. собственно символическая стадия — знак — самодостаточная сущ­ность и не требует референции к чувственному объекту (самостоятельной становится функция значения, а не указания).

II. В искусстве:

1. простое подражание природе;

2. "манера" — образ создается субъективностью художника и "проти­воречит творящей силе художника";

3. "стиль" — образ создается объективностью самого искусства, но не простой объективностью бытия, а объективностью духа искусства, на этой стадии законы формирования образов не подчиняются законам отраже­ния, а следуют своей собственной логике, которая обусловлена законами построения и объективации данной символической формы, поэтому стиль отражает "не природу образа", а свободную закономерную природу про­цесса творчества.

III. В науке:

1. стадия познания — "наивный реализм", исходящий из тождества понятия о вещи — самой вещи;

2. идеализм — убеждение в том, что "объективность познания коре­нится в свободной спонтанности духа";

3. критический идеализм — "интеллектуальные символы, математи­ческая физика или теория относительности не отражают чувственную ре­альность, а оперируют абстракциями, создают замкнутые системы симво­лов, функционирующие по собственным законам" (М.Е.Соболева, 2000).

3.4.2. Биологические корпи семиозиса

Будучи элементом культуры, семиозис вместе с тем имеет глубокие биологические корни. В основе семиотической деятельности человека, если рассматривать ее в примитивном, раннем, неречевом варианте, лежит со­четание ряда свойств психики, общих для человека и животных:

Первое: сущность психических процессов сводится в основном к информационным преобразованиям. Информация всегда имеет мате­риального носителя. Поскольку человек осваивает мир в самых разных его проявлениях, носители информации о нем также могут иметь самую разную природу, при условии, что знаковый объект (репрезентант) при­обретает свойства выделенности, условности, обобщенности, информа­тивности.

Г.А.Глотова (1990) приводит классификацию знаковых объектов, ил­люстрируя ее представлением слова "кошка", несущим разный смысл. С некоторыми изменениями эта классификация выглядит следующим об­разом:

знак-указатель: "это кошка"

представитель: "кошка — типичный представитель семейства ко­шачьих"

заместитель: "эта кошка такая же, как наша"

модель: "я не стану лечить вашу кошку этим лекарством, так как я ле­чил им свою кошку, ей не помогло"

символ — наиболее содержательный знак, выражающий многоаспект­ное содержание, "понятие в образе": перед тем, как въехать в новую квар­тиру, впускают в нее кошку, символизирующую будущий уют и благопо­лучие (символом может быть также изображение абстрактного понятия в конкретной форме — сова — символ мудрости, литературный персо­наж — Дон Жуан, Дон Кихот или историческое лицо — Макиавелли). При­мером того, как символы появились исторически также может служить чер­ная кошка, как изображение, связанное с образом колдуньи. В средние века врачеванием занимались знахарки — колдуньи, обычно тайно, так как эта деятельность преследовалась. Валерьяна была одним из первых лекарствен­ных растений, используемых человеком. Знахарки искали валерьяну по ночам, взяв с собой в помощь кошку, которая находила валерьяну в тем­ноте по запаху.

эмблема — "символ символов": знак "черная кошка" отмечает серию детективных романов для взрослых, знак "черный котенок" — серия де­тективных романов для детей.

Второе — это сигнальное управление, запускающее необходимые физиологические реакции. Животное или человек живет в обстановке ог­ромного разнообразия условий, в которых нужно "услышать шорох змеи и не ослепнуть от блеска молнии". Поэтому вырабатываются как перифе­рические, так и центральные механизмы селекции внешних сигналов. Сиг­нальное управление обладает значительной силой и быстродействием. На­пример, коза не реагирует на сильный, но далекий грохот обвала, но стре­мительно убегает от шороха приближающегося охотника. Сигнальное воздействие на организм может быть эффективнее непосредственного. Например, в рассказе А.Кристи "Десять негритят" вся сила драматическо­го воздействия заключена в фигурках негритят: исчезновение каждой из них сигнализирует о приближении трагических событий. Для читателя ис­чезновение очередной фигурки становится сигналом тревоги, тем более сильным, чем больше неопределенность ситуации. Фигурки негритят, как и любой знак любой семиотической системы условны, индифферентны, вместе с тем обладают мощной сигнальной силой воздействия на эмоцио­нальную сферу человека, благодаря возникшей связи с одной из его акту­альных потребностей.

Третьесвойство психики, обусловливающее семиотическую дея­тельность — это свойство "опредмечивания" возникшей потребности в начале в субъективной форме, затем "распредмечивание" ее — перевод в фирму объективного знания и навыка. Примером может служить имприн-тинг животных и аналоги его у человека ("импрессинги" по терминологии

В.Н.Эфроимсона, 1995). Так, молодая птица, которая только учится петь, иногда включает в песню собственные элементы ("договорной язык"), ко­торые в некоторых случаях усваиваются взрослой популяцией птиц. По­добно этому, ребенок, который учится говорить, вначале реализует свою потребность в общении в форме субъективного, только ему присущего языка. Часть "слов" этого языка может остаться в обиходе семьи, но в це­лом в дальнейшем ребенок осваивает общепринятые нормы речи.

Четвертоесвойство психики, связанное с семиозисом — это особенности реализации инстинктов человека. Реализация инстинктов происходит в соответствии с программой (алгоритмом) функциональной структуры поведенческого акта (Анохин, 1973; Батуев, 1991; Силантьева, 1992). Возникшая потребность и соответствующая мотивация поведения вызывают вероятностное прогнозирование будущего, формируют внут­реннюю модель цели. В процессе деятельности по удовлетворению потреб­ности результаты поведения сравниваются с моделью цели. При совпа­дении их деятельность прекращается. При несовпадении включается механизм эмоций, активируется память, исследовательские реакции, кор­ректируется модель цели. Эмоции в этой системе являются фактором об­ратной связи, программирующим дальнейшее поведение. Но эмоции име­ют двойное выражение — в соматической сфере и сфере фантазии. По-видимому, именно в этом состоит специфика человеческого семиозиса. А.С.Батуев (1991) делит инстинкты на три группы: витальные (пищевой, питьевой, сна, самозащиты), зоосоциальные (родительский, половой, со­переживания, территориальный и потребность занимать определенное место в группе) и инстинкты саморазвития (игра, познание, "рефлекс сво­боды"). Только инстинкты первой группы требуют непосредственного удовлетворения. Остальные могут быть удовлетворены в сублимирован­ной форме замещающей деятельности. Эта сублимированная форма вы­ражения инстинкта закрепилась эволюционно, по-видимому, в связи с тем, что весь социогенез человека проходил под контролем разного рода табу и инициации, выработавшего в каждом человеке жесткого "внутреннего цензора". С развитием цивилизации удовлетворение витальных потреб­ностей становилось все более легким, а другие инстинктивные проявления все более регламентировались. Это заставляло человека все больше уси­лий прилагать для их удовлетворения, часто в форме идей, фантазий, воп­лощения символов, создания символических ситуаций и моделей, а над психической (душевной) жизнью человека появилась "надстройка" духов­ной, культурной жизни.

Развитые семиотические средства, в частности, языковые, образуют категории широкого значения — концепты, служащие инструментами по­знания мира в процессе художественного и научного творческого мышле­ния. Примеры таких концептов — образ, метафора и символ.

Примером образа, вовлеченного в творческий процесс, легче всего представить зрительный образ. Он возникает на основе зрительного вос­приятия, несет в себе идею формы, воспроизводит объект в его целостнос­ти, объединяя как чувственно воспринимаемые его свойства, так и ожида­емые и предполагаемые содержательные аспекты. В образе человек синте­зирует разрозненные наблюдения и противоречивые впечатления об объекте. Образ может быть неясным, расплывчатым, и может уточняться,

корректироваться жизнью. Главное в нем — установление связей между определенной формой и неопределившимся содержанием и существова­ние его на грани объективного мира и мира сознания. "Концепт образа синтетичен. Он синтетичен и в том смысле, что объединяет разные чув­ственно воспринимаемые аспекты объекта (весь его облик), и в том отно­шении, что наряду с формой необходимо включает выводимые из нее или с ней ассоциируемые содержательные характеристики ... Об образах спо­рят, их по-разному интерпретируют. Просходит это потому, что образ — это категория сознания, а не признак объекта. В семантической структуре имени образа пролег водораздел между тем, что принадлежит воспринимае­мому миру, и тем, что принадлежит воспринимающему сознанию ... Образ формируется восприятием, памятью, воображением, накопленными впечат­лениями. Это в большой мере механизмы непроизвольного исследования мира и жизни." (Н.Д.Арутюнова, 1999, с. 318) Образ может приобрести иден­тифицирующую функцию и стать эмблемой или гербом.

Метафора возникает на основе образа. Вот как описывает этот про­цесс Н.Д.Арутюнова (1999, с. 323): "Образ человека всегда человечен. Об­разы сокола и ужа не могут иметь в качестве своих прообразов человека, но они к нему приложимы. Их отнесенность к человеку создает мета­фору — сдвоенный образ. Метафора — прямой наследник образа, но она не продвигает его по пути семиотического развития. В чем состоит разли­чие между образом и метафорой? Принципиальное различие между этими понятиями заключается в том, что образ не допускает категориальной ошибки, а метафора возникает только в условиях нарушения категори­альных границ. Ресурс метафоры — сдвиг в классификации объекта, вклю­чение его в тот класс, к которому он не принадлежит. Метафора приме­няет образ, сформированный относительно одного класса объектов, к другому классу или к конкретному представителю другого класса: образ волка — к человеку, образ медведя — к Собакевичу, образ театра — в миру, образ игры — к жизни. На категориальных ошибках учатся добы­вать значения из образа, стоящего за словом".

Метафора не только извлекает смысл из образа, но и характеризует абстрактные понятия и явления "невидимых миров" внутренней жизни че­ловека. Метафорическое творчество является фактором обновления язы­ка — появление новых значений, развитие систем терминологии, сино­нимов, полисемии — ив конечном счете — углубляет понимание реаль­ности.

В отличие от метафоры и образа символ "уводит за пределы реально­сти" и обозначает вечное, запредельное и ускользающее. И образ, и мета­фора отражают предметный мир, символу присуща опора на мир смыс­лов: "образ матери", но "символ материнской любви"; "образ героя", но "символ героизма" — то есть это не отражение, а структурированное се­миотическое понятие, состоящее из смысла (часто общего и размытого), означающего (четкого и определенного) и связки — знака соединения или разъединения, его формальной и смысловой стороны. Например: "крест — символ страданий". Символ как бы поднят над человеком, определяет его модель поведения и программу действий в личной и социальной жизни. Это свойство придает ему "силу категорического императива".

Для понимания основ человеческого мышления и создания картины мира особенно продуктивно изучение метафоры. При анализе фактов изоб­разительного искусства более уместно говорить об образах — обобще­ниях и символах.

3.4.3. Онтогенез и филогенез семиозиса

Семиотическую деятельность человека можно рассматривать в двух аспектах — в онтогенетическом и историческом.

В онтогенезе человека процесс вхождения в культуру строится на фор­мировании сменяющих одна другую знаковых систем. По Л.С.Выготскому (1996) любая психологическая операция, опирающаяся на использование знаков, развивается в четыре стадии:

I. Примитивная (натуральная) стадия, соответствующая доречевому интеллекту и доинтеллектуальной речи; на этой стадии любая операция принимается в том виде, в котором она сложилась на примитивных ступе­нях поведения. Так, младенцы способны к "репрезентации действиями": чмокая губами, показывают, что хотят есть; делают ручкой "до свидания"; символически представляют поиски спрятанного; склоняя голову на сло­женные ладони, показывают как они спят; сжимая и разжимая кулачок показывают, что они просят открыть коробочку. В возрасте между шес­тым и двенадцатым месяцем появляются первые действия "понарошку" — элементы зарождающейся игры.

П. Стадия "наивной психологии" соответствует первому опыту упот­ребления орудий, предметов, объектов окружающего мира. Это прежде всего игра — действия в плане воображения и в то же время школа само­воспитания, саморазвития. Период наиболее интенсивной игровой деятель­ности — от трех до семи лет. Игра семиотически связана с жизнью взрос­лых, замещает и моделирует эту жизнь. Это не продолжение биологичес­кого развития ребенка, а появление нового культурно-исторического плана в его развитии. В игре ребенок начинает пользоваться семиотическими средствами раньше, чем осознает их. То же самое и с освоением речи — ребенок перенимает грамматические структуры речи взрослых, не пони­мая при этом их логической основы, причинных, временных, условных отношений.

Ш. Стадия "внешнего знака" соответствует периоду развития эгоцен­трической речи, использование знаков в процессе запоминания, счету на пальцах. Организация внешне материализованных действий с предмета­ми-знаками создает "зону ближайшего развития" для формирования внут­ренних умственных механизмов деятельности ребенка. В этот период сло­во воспринимается ребенком не как знак, а как свойство, присущее пред­мету или явлению.

IV. Стадия "вращивания", при которой внешняя операция становит­ся внутренней: счет на пальцах становится счетом в уме, "немой арифме­тикой", эгоцентрическая речь — внутренней речью. Ребенок усваивает первое общее понятие — сигнификативную функцию слова (от отноше­ния предмет-его свойство к отношению знак-значение). Этот период ста­новления психики чрезвычайно важен для развития мышления. Каждый этап усложнения семиотической деятельности означает шаг в когнитив­ном развитии ребенка.

С другой стороны — в процессе развития ребенка развивается семи-озис: игрушка, воспринимаемая вначале как яркий предмет, становится содержательным семиотическим средством, "пустые каракули", черкание карандашом по бумаге, становятся "символическими каракулями" (рису­нок ребенка, не передающий еще формы предмета, уже называется им "мама" или "поезд"), игровые действия становятся замещающими действия взрослых. Совершенствуясь в игре и рисовании, ребенок от простого от­ражения переходит к анализаторно-отражательной деятельности, одновре­менно уточняя и корректируя используемые семиотические средства. Семиотическая деятельность проходит через всю жизнь человека, от субъек­тивных детерминант действительности к объективным и вновь к субъек­тивным, надстраивая и преобразовывая знаковые системы. В процессе этой деятельности формируется интеллект человека. Если эта интеллектуаль­ная работа по каким-то причинам была прервана в детстве, даже при про­чих благоприятных условиях вырастает ребенок "маугли".

В историческом аспекте семиозис служит одним из психологических факторов развития культуры, формирует общественное сознание, инфор­мационно-коммуникативную организацию, социальное устройство. Искус­ство, религия, философия, наука, в какой-то мере даже материальное про­изводство от своего возникновения до развитых форм несут в себе черты символических обозначений.

Наиболее древние формы семиозиса связаны с обрядом и магией, как первой знаково-культурной системой. Первым магическим действием по-видимому была охотничья пантомима — коллективная импровизация сце­ны охоты и овладения добычей. Условием ее была полная эмоциональная включенность людей в обряд. Люди, их движения, жесты, мимика служи­ли живыми символами, передача информации осуществлялась путем эмо­ционального заражения, причем образ воспринимался, как предметный, а слово имело лишь сигнальное значение. Раскраска лица и тела, а позже татуировка входили в ту же символическую систему, вначале выделяя че­ловека из окружающего мира, подчеркивая его отличие от животных, поз­же становясь знаками отличия социальной группы.

С появлением речи представление людей о мире и их общение между собой приобретает не прямой, а опосредованный словом характер. Отно­шения с миром структурируются речью. Появляются представления о про­шлом, настоящем и будущем. Параллельно идет сапиентация психики: речь невозможна без слов, мышление — без представлений и понятий, па­мять — без средств запоминания, воображение — без образов искусства и мифа. Начинается культурное развитие психики. Овладение речью доба­вило к ритуалу словесное мифологическое сопровождение. В дописьмен-ном обществе способы передачи знания и опыта осуществляются в обще­нии, знание неотделимо от коммуникации и имеет форму мифологичес­кой памяти, перемежающейся фантастическими образами, магическими формулами и знаковыми средствами закрепления информации.

Магический обряд и миф легли в основу тотемистического мировоз­зрения. Тотемистические системы выполняют ряд как социальных, так и индивидуально-психологических функций. Прежде всего, это система классификации, в которой носителем информации являются животные, ра­стения, явления природы или другие природные объекты и явления. Клас-

5-3350

сифицируются прежде всего роды и системы родства во избежание близ­кородственных браков, а затем все, что может представлять интерес для человека в окружающем мире.

Тотем также служит символическим фактором психологической защи­ты, опорой для мышления при переходе от конкретных или комплексных представлений к абстрактным понятиям, отражением бессознательных и глубинных мотивов поведения человека.

С развитием цивилизации семиозис усложняется, появляются новые мас­совые действия — обряды, праздники, театрализованные представления, поклонение символическим зверям-химерам. Усиливается социальная функ­ция семиозиса — выделение личности или группы людей, обозначение их места в общности, социального статуса и престижа с использованием разно­образия и сложности этикетных норм, костюма, архитектуры, систем сред­невековой геральдики. Символ мог адресоваться другим народам: особен­ная жестокость во время сражений, унижение побежденных во время цере­монии триумфа победителей. Иногда символическая деятельность принимала гротескные, противоречащие здравому смыслу уродливые формы. Напри­мер, пирамида Хеопса по свидетельству Геродота обошлась Египту в сто тысяч человеческих жизней и 30 лет нищеты, но для других народов она должна была символизировать мощь и величие Египта.