Сорока на хвосте принесла

Как давно возникла речь? Были ли у нее предшественники? Кто был тот Добчинский или Бобчинский, кто первым сказал осмысленно «Ээ!»?
Современные лингвисты считают, что поведение животных основывается на знаковости, управляется ею и эти явления обозначают как «язык слабой степени». Большинство слов «животного языка» понятно им от рождения. Самец бабочки перламутровки начинает свой брачный танец при виде самки. Но узнает он ее не по размеру, не по рисунку на крыльях, а главным образом по особенностям порхания. Самец рыбки колюшки узнает самку по раздутому икрою брюшку. Особенность полета и форма брюшка являются «словами» – сигналами, вызывающими определенные реакции у того, кому предназначены.
Во врожденной программе поведения животных предусмотрены способы использования этих сигналов. Самка колюшки, подплывая к самцу, демонстрирует ему свое раздувшееся брюшко. Серебристая чайка, когда собирается кормить птенцов, опускает клюв: только опущенный клюв может явиться для птенца сигналом к началу обеда.
Природа не поскупилась на выдумку. Каких только знаковых систем не существует на свете!
На островах Индийского океана живут крохотные, размером с трехкопеечную монету крабы-скрипачи. Самцы одеты в бирюзово-красные рубашки, а самочки носят более скромное светло-коричневое платьице. У самцов одна из клешней маленькая и служит лишь для того, чтобы отправлять в рот комочки пищи, а другая огромная, почти с самого краба. Малютки любят путешествовать по обнаженному отливом илистому дну прибрежных мангровых лесов. Разгуливая по жидкой грязи, крабы непрерывно машут огромной клешней вверх-вниз, вверх-вниз, как бы водя смычком по воображаемой скрипке. Отсюда и название.
Скрипач относится к многочисленному семейству манящих крабов. Все они взмахами клешней умеют подзывать самку, делая такой радушный призывный жест, что смысл его не вызывает никаких сомнений.
На первый взгляд кажется, что краб машет клешней непрерывно. На самом деле он приподнимается на лапках и начинает слать призывы, только когда видит самку. Если настойчивость нарядного кавалера не пропала даром и ему удалось пленить своей грацией подругу, она бросается ему навстречу и при этом открывает и закрывает свои маленькие изящные клешни.
Жесты самца на самом деле имеют двоякий смысл. Призыв обращен только к самочке. Остальные самцы понимают его так: «Территория занята, к моему дому не подходи, вздую». И действительно, если какой-нибудь нахальный краб приблизится к чужой норке, между самцами возникает жестокая драка. Соперники сцепляются своими большими клешнями, стараясь оторвать друг друга от грунта и отбросить как можно дальше, тогда счастливый победитель пускается отплясывать веселого гопака.
Если самочке случается увидеть двух дерущихся самцов, она не пройдет мимо, обязательно дождется исхода битвы и непременно согласится стать супругой отчаянного драчуна и танцора. Может ли быть иначе? Ведь танец победителя – это длинная пламенная речь.
У животных, живущих сообществами, для внутривидовой сигнализации используются системы связи, передающие еще более абстрактные понятия. К ним относятся знаменитые танцы пчел, многие виды взаимной сигнализации муравьев и термитов.
Наиболее развитым языком жестов обладают пчелы. Вернувшись в улей, сборщица меда рассказывает своим подругам, где и что она нашла. Если цветущие растения находятся недалеко, сборщица танцует простой круговой танец. Подруги, пристроившись к ней сзади, повторяют ее движения и, исполнив два-три па танца, то есть повторив «вслух» полученные указания, отправляются на сбор нектара.
Когда цветущие растения находятся далеко от улья, то пчела дает более детальные указания, сообщая о направлении, по которому следует лететь. В этом случае она танцует виляющий танец – восьмерку. Если сборщица исполняет его на прилетной доске у входа в улей, то средняя прямая часть восьмерки составляет с солнцем угол, под которым следует лететь, чтобы найти корм.
Чаще танцы происходят в темноте внутри улья, на вертикально расположенных сотах. На схеме полета к цветущим растениям, нарисованного фигурами танца, условно принято (и все сборщицы это знают), что место солнца на верху сота. Если, танцуя, пчела пробегает прямую линию восьмерки вверх, нужно лететь по направлению к солнцу, если вниз – от солнца, а если под углом к воображаемой вертикальной линии, следует лететь за кормом под таким же углом к солнцу.
Чтобы привлечь внимание к прямому отрезку восьмерки, танцовщица, пробегая его, виляет брюшком и издает особый звук. Виляющий танец дает пчелам указание и о том, как далеко расположен корм. Если за 15 секунд танца пчела делает 10 прямолинейных пробегов, до корма 500 метров, если шесть – один километр, если один – больше 10. А о том, что нашла сборщица, рассказать еще легче. Просто она дает попробовать подругам собранный нектар или пыльцу.
Часто животные пользуются мимикой. Она ничуть не беднее, чем у нас. Вспомните хотя бы гримасниц-мартышек. Мимика выразительна и всем понятна. Совершенно ясно, что слегка оскаленные зубы собаки означают: «Не подходи, укушу!»
Наша мимика нередко сопровождается цветовыми эффектами. Лицо покрывает невольный румянец. Мы можем густо покраснеть или внезапно побледнеть.
В этом отношении животные нас перещеголяли. Рассерженный хамелеон в считанные секунды из зеленого перекрасится в черный цвет, как бы предупреждая обидчика, что тому ничего хорошего ожидать не приходится. Зато при встрече с самочкой устраивается настоящая иллюминация. Быстро-быстро меняя цвета, становясь то желтым, то красным, то фиолетовым, хамелеон как бы говорит своей подруге: «Смотри, какой я красивый и добрый, иди ко мне, не бойся!»
Особенные виртуозы по части цветового языка – экзотические бойцовые рыбки. Когда хозяин аквариума согревает воду до 24–26 градусов, самец, построив где-нибудь в уголке уютный дом из крохотных пузырьков, отправляется на поиски подруги. Его тело светится и переливается всеми цветами радуги, как бы загораясь изнутри. Это целая поэма. Это признанье в любви. И хотя отдельные слова непонятны, переводчик не нужен. Смысл поэмы предельно ясен.
Язык красок требует яркого света. Животных, предпочитающих сумерки, природа снабдила фонариками. Жаль, что большинство из них жители жарких, тропических стран или обитатели морей и океанов. Только один живой уголек подарила природа северным лесам.
Летом с наступлением сумерек на полянах, по обочинам дороги и в лесной чащобе загораются веселые зеленоватые огоньки, придающие особое очарование ночному лесу. Светится самочка небольшого насекомого – ивановского червячка.
Вся она буро-коричневая, за исключением нижней стороны трех последних члеников брюшка. Эти членики белые. Здесь и находится фонарик. Как только лес окутает сумрак ночи, она поспешно выбирается из своего укрытия, залезает на высокий стебелек и зажигает свет. К ней устремляются самцы. Они значительно меньше самок и хорошо летают. Сверху им отлично слышен призыв – простите, виден фонарик, – и они спешат на зов.
У ивановского червячка всего одно слово. Тропическим светлячкам пришлось усовершенствовать язык. У них снабжены фонариками и самец и самочка. Отправляясь на розыск подруги, самец начинает мигать своим фонариком, как бы спрашивая: «Где ты? Где ты?» Заметив сигнал самца, самочка через строго определенное время мигает ему в ответ. У каждого вида светлячков свой интервал между сигналом самца и самки. Вспышка света, которую посылает самка, означает: «Я здесь!» Интервал между вопросом и ответом – ее имя, или, вернее, название вида, к которому она принадлежит.

Еще шире распространен язык запахов. Пахучие вещества вырабатываются специальными железами. У антилоп и оленей они находятся около глаз, у индийских слонов – впереди уха, у хищников около вибрисс – толстых осязательных волос, у козлов и серн – за рогами, у верблюдов – на шее, у шимпанзе и горилл – под мышками, у даманов – на спине, на подошвах – у соболя, около хвоста – у лисиц и на бедре – у самцов утконоса.
Огромное преимущество языка запахов в том, что его можно использовать и для живой разговорной речи, и для письменных сообщений. Потрется олень мордой о ствол дерева, и на много дней останется висеть объявление, извещающее, что здесь проходят границы владений писавшего. С помощью пахучих меток термиты вывешивают указатели на своих дорогах, чтобы, возвращаясь домой, не сбиться с пути.
Если огненный муравей нашел много пищи, он на обратном пути время от времени прикасается жалом к земле, оставляя пунктирный пахучий след, по которому его товарищи могут найти это место. Чтобы из-за подобных указателей не возникала путаница, записки муравья сохраняются всего 100 секунд. За это время муравей может проползти 40 сантиметров, но, если пищи найдено много, вдоль тропинки движутся толпы сборщиков, все время обновляющие указатели.
Муравьи, живущие в пустынях, и пчелы, посещающие цветы, лишенные запаха, выделяют пахучие вещества прямо в воздух. Над их дорогами постоянно висит аромат, как над оживленными улицами современных городов облачка выхлопных газов автомашин.
Каждая семья общественных насекомых, пчел, муравьев или термитов имеет свойственный только ей запах. Он для членов семьи заменяет удостоверение личности. Если муравей или пчела долго странствовали, общались с представителями других семей и «подцепили» чужой запах, домой их не пустят.
Самец сумчатой летяги метит самку своим запахом, вырабатываемым железой, расположенной на лбу. Метка используется вместо обручального кольца, она же новая фамилия по мужу.
С помощью запаха пчелы передают сигнал тревоги. Жаля врага, пчела вместе с ядом выделяет и особое пахучее вещество, как бы взывая о помощи. Вытащить жало назад она не может, оно имеет 12 зубчиков, направленных остриями назад, и обрывается вместе со всеми железами, распространяя запах, сходный с банановым маслом. Оставшееся в теле врага жало, как портативный радиопередатчик, беспрерывно шлет в эфир призыв о помощи. Теперь врагу не скрыться. «Услышав» сигнал тревоги, пчелы устремляются на помощь, стараясь ужалить как можно ближе к источнику запаха. Радиопередатчик работает 10 минут.
Кочевые муравьи Америки эцитоны то живут оседло, то отправляются в двух-трехнедельный поход. С наступлением ночи они выстраиваются в колонны – и, забрав весь скарб, личинок и куколок, трогаются в путь.
Сигнал к сборам, как ни странно, подают дети. Личинки, подрастая, начинают выделять особое вещество. Его слизывают ухаживающие за ними муравьиные няньки и передают остальным членам семьи. Оно, как сигнал горна, играющего «поход», взбудораживает всю семью. Муравьи хватают в челюсти личинок и начинают марш.
Но вот прошло 18–19 дней, личинки выросли, приступили к окукливанию и больше не выделяют «вещества странствий», муравьи успокаиваются, делают остановку и живут оседло, до тех пор пока из отложенных маткой яичек не выведется и не подрастет новое поколение.
Ученые подсчитали, что муравьиной семье достаточно 10 этофионов. Различные их сочетания дают возможность «обсуждать» любые муравьиные проблемы. В пчелиной семье единовластно царствует матка. Ее приказы, так называемое маточное вещество, вырабатываются челюстными железами. Рабочие пчелы слизывают с тела матки «приказы» и, передавая друг другу, доводят до сведения всей многотысячной пчелиной семьи.
Если матку, не удаляя из улья, поместить в крохотную клеточку так, чтоб рабочие пчелы не могли до нее дотянуться и достать маточное вещество, они приходят в сильное беспокойство. На сотах перестраивают и расширяют некоторые ячейки. Когда из находящихся там яиц вылупятся личинки, их выкармливают одним «маточным молочком», которое раньше согласно распоряжениям матки никому не разрешалось давать дольше двух первых дней жизни. Из этих личинок вырастут новые матки.
Звуковой язык позволяет собеседникам переговариваться, находясь далеко друг от друга. Звуки могут служить сигналами сбора, опасности, оповещать о находке пищи, ими призывают подруг.
На что уж куры глупые птицы, но даже в их языке ученые обнаружили около тридцати слов. Даже сигналов, извещающих об опасности, несколько. По сигналу наземной тревоги, круто нарастающему звуку, куры бросаются наутек в противоположную сторону от источника звука. Сигнал воздушной тревоги – медленно нарастающий звук, он не содержит указаний, куда бежать. Остается только замереть на месте в надежде, что тебя не заметят, или юркнуть в ближайшее убежище.
Очень богат язык галок. Звук, который точнее всего можно имитировать как «кья», означает «летите за мной», а «киаев» – «летите за мной к дому». Взрослые птицы используют звуки при обучении молодых. Юные галчата не знают, кого следует бояться. Родители при появлении опасного хищника оповещают их своеобразным скрежещущим криком. Одного урока достаточно, чтобы галка запомнила, как выглядит враг.
Грачи в период размножения используют более 12 сигналов, которые зимой не употребляются. Самые важные сигналы узнаются птицами очень хорошо. Если магнитную пленку с записью голосов грачей пустить в обратном направлении, сигнал бедствия будет понят почти так же хорошо, как нормальный.
Птицы, относящиеся к разным видам, но постоянно сталкивающиеся друг с другом, способны осваивать «иностранные языки». Вороны атлантического побережья Европы отлично реагируют на сигнал бедствия большой чайки. Грачи и галки, обычно объединяющиеся в общие стаи, хорошо понимают друг друга.
Павианы гамадрилы обмениваются мыслями с помощью 18 сигнальных звуков. Значение некоторых расшифровано. «Ак, ак, ак» – сигнал опасности. Любой член стада, увидев врага, издает этот звук. Услышав предостережение, все обезьяны поворачиваются в сторону опасности и повторяют сигнал. Вожак и другие самцы выдвигаются вперед и в интервалах между выкриками производят угрожающий жест, шаркая по земле передней лапой. Одиночный выкрик с более резким основным тоном – сигнал крайней опасности, и все стадо бросается наутек.
Когда малыш отстает от стада, от него к матери и обратно несутся призывы «ay, ay, ay». Нетрудно понять их смысл. И ситуация, и характер звуков очень напоминают поведение компании людей, рассыпавшейся по лесу в поисках грибов. Различие только в том, что гамадрилы делают ударение на первом звуке – «a?y», тогда как мы ставим ударение на втором – «ау?». В отличие от сигнала опасности «ак, ак, ак», который следует пачкой, призывные звуки «ау… ау» подаются с более длинными паузами, во время которых можно услышать ответ.
Если кто-нибудь из членов стада вздует малыша или задаст трепку другой обезьяне, потерпевший оглашает окрестности пронзительным «иии», прося защиты у вожака. Тот обычно вмешивается, и теперь уже визжит обидчик, но ему на помощь никто не придет. Вожак – хозяин в стаде.

Обезьяны, которые между собой дружат, обмениваются тихим, с придыханием звуком «хон». Это призыв посидеть в обнимку, тесно прижавшись друг к другу, поискать друг у друга в шерстке, короче – желание сделать что-то приятное своему ближнему.
У обезьян капуцинов обнаружено восемь слов: ориентировочный («иккрх»), призывный, приветственный, короткий пищевой, длинный пищевой; оборонительный, угрозы и агрессии. Обезьяны пытаются говорить на своем языке и с другими существами. Свой призыв протяжное повторение звука «у» капуцины адресуют знакомым людям. Обезьяна по утрам приветственным криком встречает своего хозяина, а иногда с помощью пищевых сигналов пригласит его совместно отобедать. Сигналы угрозы и агрессии адресуются всем без исключения существам.
Мелодичные, чарующие песни птиц – это их речь, и смысл ее прозаичен. Даже песня соловья – всего лишь заявление о том, что территория занята и на нее вторгаться не следует. Вот было бы приятно, если бы все запреты звучали столь же мило! Иногда птичьи объявления предназначаются определенному соседу. В этом случае черный дрозд колена своей песни максимально подгоняет под песню соседа, и тот, если не очень глуп, безусловно, догадается, что обращение адресуется именно ему.
В языке наших обычных прудовых лягушек шесть слов-криков: один из них связан с размножением, два – с охраной территории и один – тревоги. У многих лягушек есть сигнал бедствия, но у слушательниц он почему-то никаких эмоций не вызывает. Зато сигнал агрессии их сильно возбуждает. Компания озерных лягушек не обратит внимания на проплывающую мимо игрушечную лодочку. Но, если в этот момент раздается знаменитое «бре-ке-ке-ке», все разом бросятся на нее и будут топить, а затем затеят драку и между собой.
Монотонное пение лягушек – это чаще всего призывно-опознавательный сигнал самцов. Самцы и самки амфибий по внешнему виду ничем существенно друг от друга не отличаются. Песня – их визитная карточка. В ней указан вид, к которому принадлежит певец, и содержится свидетельство о том, что он мужчина.
Подобные визитные карточки имеют многие животные.
Надсадный писк комара, от которого невольно замираешь, ожидая укуса, вовсе не предупреждение нам – «иду на вы», какое посылал своим врагам киевский князь Ярослав Мудрый, собираясь на них напасть. Писк возникает от движения крыльев, и, видимо, иногда комар и рад бы замолчать, да не может. По характерному для каждого вида писку, зависящему от частоты движения крыльев, они узнают своих подруг. Иногда звуки животных – единственная черта, по которой один вид можно отличить от другого. Знатоки птиц без ошибки скажут, к какому виду относится поющая пеночка, и, пожалуй, затруднятся определить, если птица попадет им в руки. Такое значительное различие голосов имеет глубокий смысл: звуковые сигналы помогают им без ошибки узнавать друг друга. Смешанных браков не бывает.
Очень важно овладеть языком животных. Это наиболее простой и надежный способ управлять их поведением. Грачи в 3ападной Европе размножились настолько, что временами наносят сельскому хозяйству существенный урон. Назрела необходимость искусственно регулировать их численность. Как это сделать?
Оказалось, что борьбу с птицами можно вести без больших затрат. Трансляция через мощные динамики каждые полчаса всего по две минуты сигнала бедствия приводит к тому, что грачи бросают гнезда и покидают опасный район, яйца гибнут, а новых гнезд птицы больше строить не будут. Запугивание птиц, начатое чуть раньше, приводит лишь к тому, что они бросают готовые гнезда и строят новые. После вылупления первого птенца, хотя сигнал бедствия по-прежнему вызывает страх, своего ребенка грачи не бросят.
На берегах Англии находят приют несметные полчища чаек. Они держат авиаторов в постоянном страхе. Занимая огромными стаями взлетные полосы аэродромов, чайки становятся причиной серьезных аварий. От чаек не удавалось избавиться, пока не догадались записать на магнитную пленку сигнал опасности. Теперь над аэродромами из динамиков время от времени раздается команда птицам освободить летное поле, и испуганные чайки в страхе разлетаются.
Борьба с насекомыми с помощью химических веществ приносит больше вреда, чем пользы, так как заодно с вредителями уничтожаются и все полезные. Гораздо эффективнее биологические методы борьбы. В Северной Америке большой вред лесам приносят гусеницы непарного шелкопряда. В период размножения бабочка этого вредителя оповещает самцов о своем присутствии, рассылая по ветру пахучие визитные карточки. Почувствовав запах, самцы летят на свиданье.
Ученым удалось выяснить, что это за вещество, и синтезировать его. Теперь ежегодно вывешиваются сотни тысяч дешевых бумажных ловушек, цилиндров, смазанных внутри специальным клеем, в который добавляется пахучее вещество. К ловушкам со всех сторон устремляются самцы и гибнут, приклеившись к их стенкам.
Несмотря на неожиданное богатство языка животных, это язык второго сорта. Все «слова» звериного языка передаются по наследству, а не выучиваются, как приходится делать человеческим детям. Сигналы, которыми обмениваются животные, служат лишь для выражения эмоций. Когда курица испуганно кричит, увидев падающего с неба коршуна, это вовсе не означает, что она хочет оповестить своих подружек о грозящей опасности. Крик у нее вырвался так же непроизвольно, как вскрикиваем мы, случайно притронувшись к горячему утюгу. В этом случае ни у человека, ни у курицы нет нужды в слушателях.