В Теме 2 мы говорили, что классическая парадигма с ее нацеленностью на познание законов объективной, противостоящей человеку социальной реальности ориентирована на производство истинного знания, так называемой объективной истины. Не случайно потому и качество классического социологического исследования, его «хорошесть» измеряется достоверностью его выводов, т.е. мерой их соответствия истинному положению дел, тому, что «есть на самом деле». В качественной парадигме — совсем другая картина. Вот как говорит об этом К.Риссман: «Когда люди рассказывают о своих жизнях, они иногда лгут, многое забывают, преувеличивают, путаются и неправильно понимают вещи. Тем не менее они открывают истины. Данные истины не отражают прошлое таким, каким оно есть на самом деле, из-за стремления придерживаться стандартов объективности. Вместо этого они открывают нам истины нашего опыта. В отличие от истины в идеале научности истины личных нарративов и других документов, которые изучает социолог, не только закрыты для доказательства, но и не являются самоочевидными. Мы приходим к их пониманию только через интерпретацию, обращая пристальное внимание на контексты, которые люди придают своему творению, и на мировоззрения, которые питают их». Истина опыта — это прежде всего темпоральный конструкт, а не раз и навсегда данное знание, которое должно соответствовать действительности. Именно поэтому она не нуждается в математической доказательности, а значит, и в измерении. Качественная социология — принципиально не измеряющее знание. Методологи качественного исследования полагают, что измерение вообще, а числовые операции в частности, чужды социальному миру: «обыденное значение повседневной жизни, по существу, не обладает свойством измеримости. Их основное свойство — осмысленность»2. Отвергая измерение, а вместе с ним и весь математический аппарат доказательства истин «на все времена», качественная парадигма производит исследовательские версии.
Они — всегда частичные, всегда альтернативные истины. Они не претендуют на «истину в последней инстанции, на единственно верное знание, выступающее нормой, — норма производится в тот момент, когда исследователь выступает от лица «всеобщего», в том числе «рациональности вообще». Здесь же, в качественном исследовании, знание производится конкретным исследователем со всеми его предпочтениями, пристрастиями, прошлым опытом, способностью к рефлексии и эмпатии одновременно. Более того, выработка множества интерпретаций и даже конфликт между ними «являются не недостатком или пороком, а достоинством понимания, образующего суть интерпретации»'. Как же соотносятся между собой возможные интерпретации одного и того же изучаемого явления? Следует ли искать «сухой остаток» в разнообразных исследовательских версиях в надежде найти объективное в изучаемом явлении или описание каждой из версий имеет самостоятельное значение и потребитель исследовательской продукции (читатель, заказчик, специалист) волен выбирать любую, ему понравившуюся? Должен ли исследователь быть озабочен доказательностью своих выводов или вполне приемлем свободный полет фантазии, воображения, не отягощенный бременем доказательств? Сегодня на все эти вопросы однозначного ответа нет.