Р. Сараджуддин

В этих картинах присутствует преимущественно созерцательное настроение и это вызывает у вас желание побыть с ними наедине; на вернисаже, больше напоминающем официальный прием, постичь их невозможно. Они обладают особыми живописными достоинствами и стоят особняком со всем их богатством мудрости и утонченной красоты; чтобы понять их, вы должны установить с ними личный контакт.

И хотя они выполнены в современной и импрессионистской технике, в них нет того духа мятежа, который является отличительной чертой живописи Ван Гога или Матисса или же Гогена. Вам не кажется, что они взывают громким голосом: "Подойдите и посмотрите на нас, – у нас есть что сказать вам нового!" Нет, они всего лишь замечают с мягкой интонацией: "Тот, кто хочет посмотреть на нас, может это сделать". Картины Святослава Рериха самым естественным образом окрашены тем чувством живого, ненадуманного энтузиазма, который предрасполагает к контакту.

... Специалисты находят, что картины Святослава в большей степени отмечены печатью его индивидуальности. Чувствуется, что он может писать в любом стиле и отобразить любую тему с равной легкостью и продуктивностью; в своих линиях художник достиг той степени уверенности и свободы, при которой они полностью повинуются ему. Его портреты наделены мощным чувством устойчивости и равновесия. Его головы и руки отличаются безупречным рисунком, его лица выписаны с изяществом и чувствительностью, но вместе с тем их трактовка достаточно энергична, чтобы они утратили жизненность. Взгляните на портрет г-жи Кадир, и вы поймете, что способности Святослава вживаться в изображаемый образ необычайно велики. Он настолько уверен в себе, что чувствует себя как дома, изображая и одетого в лохмотья тибетского нищего, и даму из высшего света, со всеми ее сложными и пышными нарядами и украшениями, передача фактуры которых требует очень тщательного письма. Но Святослав столь искусен в анатомических деталях, что его не пугают расовые различия между его моделями. Вместе с тем он наделен и достаточно богатым воображением, чтобы уловить те неизбежные различия, которые обусловлены средой и наследственностью, и выражает эти существенные различия, очень тонко, незаметно втирая их в красочный слой.

... Лично я питаю особую слабость к его "Саге о Гэсэр-хане". В этой картине превосходно передано ощущение призрачности и бесплотности, и вместе с тем изображенные в ней фигуры кажутся такими же реальными, как и мы. Центральная фигура придает всей композиции равновесие и симметрию. Особенно восхитительно небо, оно так светится, а облака имеют такую золотистую глубину, что кажется, будто они обволакивают собой всю изображенную ниже сцену. И вы испытываете желание оказаться в таком же месте и времени. В таком месте, что находится как бы на полпути между небом и землей и куда мы могли бы устремиться.

... Вполне очевидно, что Святослав любит красивые земные вещи, он очень неравнодушен к фактуре плодов и цветов и тканей, всего того, что тесно связано с нашей жизнью.... Его дух свободно странствует повсюду, наслаждаясь многими вещами. В этом он подобен эпикурейцу, который перепробовал множество блюд, но так и не нашел того столь бесконечно превосходного, ради которого забыл бы все остальные.

Святослав в совершенстве владеет искусством создавать в своих картинах абсолютную гармонию между цветом и предметом. Линии и тона этих картин плавно перетекают друг в друга по обоюдному согласию и делают это с таким изяществом и спокойствием, что гармоническая согласованность становится основным ключом его живописи. Кажется, что каждый цвет направлен у него на то, чтобы показать преимущества другого; вот почему Святослав способен использовать такие яркие цвета со столь изумительным успехом.

Хотелось бы, чтобы мы смогли увидеть еще больше портретов кисти Святослава. Этими, к сожалению, немногими, но исключительно превосходными образцами он заявил о себе как о портретисте самого высокого калибра. Мы чувствуем, будто мы прослушали всего лишь весьма замечательную увертюру, но не откажемся от удовольствия услышать все сочинение, каждая часть которого обещает быть волнующей и блестящей.

"Modern Review"

Март 1941 г.