Присяга прокурора (следователя).

1. Лицо, впервые назначаемое на должность прокурора или следователя, принимает Присягу прокурора (следователя) следующего содержания:

"Посвящая себя служению Закону, торжественно клянусь:

свято соблюдать Конституцию Российской Федерации, законы и международные обязательства Российской Федерации, не допуская малейшего от них отступления;

непримиримо бороться с любыми нарушениями закона, кто бы их ни совершил, добиваться высокой эффективности прокурорского надзора и предварительного следствия;

активно защищать интересы личности, общества и государства;

чутко и внимательно относиться к предложениям, заявлениям и жалобам граждан, соблюдать объективность и справедливость при решении судеб людей;

строго хранить государственную и иную охраняемую законом тайну;

постоянно совершенствовать свое мастерство, дорожить своей профессиональной честью, быть образцом неподкупности, моральной чистоты, скромности, свято беречь и приумножать лучшие традиции прокуратуры.

Сознаю, что нарушение Присяги несовместимо с дальнейшим пребыванием в органах прокуратуры".

2. Порядок принятия Присяги прокурора (следователя) устанавливается Генеральным прокурором Российской Федерации.

Особенности профессиональной деятельности прокурора настолько своеобразны и так существенно затрагивают права и интересы людей, что требуют отдельной характеристики с точки зрения их влияния на нравственное содержание этой деятельности. Деятельность прокурора носит государственный характер, так как он является должностным лицом, представителем власти, осуществляющим властные полномочия. Он наделяется этими полномочиями для защиты интересов общества, государства и его граждан от различных посягательств и в своем служебном общении с другими людьми представляет государственную власть. Закон в ряде случаев прямо определяет государственный характер принимаемых им решений. Так, прокурор осуществляет надзор за исполнением законов и поддерживает государственное обвинение. Действия и решения прокурора затрагивают коренные права и интересы граждан. Поэтому она должна соответствовать принципам и нормам морали, охране авторитета государственной власти и ее представителей. Выполнение государственных обязанностей требует от представителей власти повышенного чувства долга. Люди, решающие судьбы других, должны обладать развитым чувством ответственности за свои решения, действия и поступки.

Подробное и последовательное регулирование законом всей служебной деятельности прокурора является особенностью этой профессии, накладывающей глубокий отпечаток на ее нравственное содержание. Нет, пожалуй, другой такой отрасли профессиональной деятельности, которая столь детально была бы урегулирована законом, как деятельность, осуществляемая прокурором. Его действия и решения по существу и по форме должны строго соответствовать закону.

Реализуя правовое и нравственное требование справедливости, юрист опирается на закон. Подчеркивая неразрывное единство справедливости и законности, М. С. Строгович писал, что всякое решение, принимаемое органами государства, "должно быть законно и справедливо; более того, законным может быть только справедливое решение, несправедливость не может быть законной" . Всякое решение, всякое действие прокурора, если оно соответствует закону, его правильно понимаемой сущности, будет соответствовать нравственным нормам, на которых зиждется закон. Отступление от закона, обход его, искаженное, превратное толкование и применение по сути своей безнравственны. Они противоречат не только правовым нормам, но и нормам морали.

Органы прокуратуры в пределах их компетенции осуществляют свои полномочия независимо от органов государственной власти и управления, общественных и политических организаций и движений и в строгом соответствии с действующими на территории Российской Федерации законами. Независимость и подчинение только закону предполагает строжайшее их соблюдение прокурорами. Выступая в глазах общества в роли блюстителей законности, они должны показывать образец неукоснительного ее соблюдения. Нарушения закона его защитниками подрывают веру в его незыблемость и авторитет.

53 вопрос

Судебные прения, в которых участвуют прокурор, составляют лишь часть его деятельности по поддержанию государственного обвинения перед судом. Прокурор, произнося обвинительную речь, выполняет функцию уголовного преследования. Он — сторона обвинения. Но в российском процессе, в отличие от некоторых зарубежных правил и практики, со времен Судебных уставов прокурор обязан выполнять свою обвинительную функцию объективно. А. Ф. Кони принадлежит характеристика прокурора в пореформенном русском процессе как публично говорящего судьи. Убедившись в виновности подсудимого, с учетом всего говорящего в его пользу, прокурор заявляет о том суду и делает это "со спокойным достоинством исполняемого долга, без пафоса, негодования и преследования какой-либо иной цели, кроме правосудия, которое достигается не непременным согласием суда с доводами обвинителя, а непременным выслушиванием их" *. Кони считал, что "в судебном заседании наш прокурор поставлен в такое положение, которому может завидовать всякое иностранное законодательство". Поддерживая государственное обвинение, сформулированное на предварительном следствии, прокурор должен достаточно критично относиться к представленным в суд материалам, так как приговор суда будет основываться на данных, полученных в судебном разбирательстве.

Все выводы государственного обвинителя и его мнения, предлагаемые на рассмотрение суда, должны основываться на законе и доказанных на судебном следствии фактических обстоятельствах дела. Юридические оценки должны быть соразмерны установленным фактам и нормам применяемого закона: прокурор должен быть справедлив.

Поведение государственного обвинителя, его позиция в целом должны опираться на нравственные нормы и им соответствовать. Прокурор защищает интересы общества, выступает от имени государства, но он в то же время призван охранять и законные интересы подсудимого, его достоинство. А. Ф. Кони писал, что прокурор, "исполняя свой тяжелый долг, служит обществу. Но это служение только тогда будет полезно, когда в него будет внесена строгая нравственная дисциплина и когда интерес общества и человеческое достоинство личности будут ограждаться с одинаковой чуткостью и усердием". Таким образом, главное, что определяет нравственную характеристику всей речи прокурора-обвинителя, — правильность его позиции по существу, справедливость выводов, которые он представляет на рассмотрение суда. Прокурор, настаивающий, к примеру, на осуждении человека, вина которого в преступлении не доказана, поступает безнравственно.

Обвинительную речь прокурора традиционно и в соответствии с ее логикой принято делить на ряд последовательных частей, хотя каждая конкретная речь, естественно, строится в зависимости от обстоятельств дела.

Обвинительная речь прокурора обычно начинается с характеристики особенностей рассматриваемого дела, преступления, в котором обвиняется подсудимый. До последнего времени было обязательным в обвинительной речи давать "общественно-политическую" оценку преступления. При этом считалось, что она должна быть необходимым элементом каждой обвинительной речи. Правильнее было бы вместо этого политизированного понятия выделять в речи раздел, посвященный характеристике правовых и нравственных особенностей уголовного дела, рассматриваемого судом, оценке опасности преступления и специфике дела. Именно с характеристики особенностей преступления или участвующих в деле лиц начинал свои речи в суде А. Ф. Кони в бытность его прокурором.

Общая характеристика рассматриваемого дела, его специфических особенностей должна быть объективной, соразмерной, не содержать преувеличений. Она должна быть конкретной, основанной на существе самого дела. Не секрет, что иногда прокуроры в недавнем прошлом по аналогичным делам использовали стандартные социально-политические характеристики, получившие на профессиональном жаргоне наименование "шапок", которые можно было "примерять" без особого труда к делам по обвинению совершенно разных людей. Эта составная часть речи, которую принято было называть "политической частью", обычно предшествовала приведению доказательств. При этом возникали ситуации, когда обвинитель "клеймил позором" подсудимого за тяжкое преступление, а затем оказывалось, что обвинительные материалы, которыми он оперировал, или недоброкачественны, или недостаточны для осуждения в соответствии с обвинительной версией.

В своей речи государственный обвинитель излагает фактические обстоятельства дела в том виде, как они установлены в результате судебного следствия. Он утверждает, что подсудимый совершил определенные деяния, вмененные ему в вину, или же вносит коррективы с учетом результатов судебного следствия, а при наличии оснований заявляет об отказе от обвинения. Правовая и нравственная обязанность прокурора состоит в максимальной объективности в формулировании предлагаемых суду выводов о том, в чем, по его мнению, виновен подсудимый. Прокурор обязан отказаться от обвинения, если оно не нашло подтверждения в ходе судебного разбирательства. Прокурор уточняет обвинение в его фактической части в соответствии с тем, что доказано на суде.

На прокурора распространяется положение о толковании сомнений в пользу подсудимого, если их не удалось устранить.

В обвинительной речи центральное место занимает анализ доказательств, исследованных на суде, и обоснование вывода о доказанности или недоказанности обвинения. Нравственные аспекты использования отдельных видов доказательств и их оценки были изложены ранее. Здесь же следует подчеркнуть, что прокурор не может ограничиться в своей речи утверждением, что обвинение "нашло в суде свое подтверждение", "полностью подтвердилось", "безусловно доказано" и т. п. На нем лежит нравственная и правовая обязанность доказать обвинение, которое выдвинуто обвинительной властью. Эту обязанность он должен выполнять и во время судебных прений. Она реализуется в виде анализа доказательств, доводов по существу их содержания, достоверности, достаточности, а не путем общих утверждений и заявлений.

В суде присяжных обоснование обвинения тщательным, объективным и убедительным анализом доказательств приобретает повышенное значение.

Юридическая оценка деяния — следующий элемент обвинительной речи прокурора. Она должна быть аргументированной, основанной на глубоком понимании сущности применяемого материального закона и даваться без "запроса", когда обвинитель стремится ориентировать суд при возможной альтернативе на применение более строгого закона, хотя внутренне не убежден в справедливости такой оценки.

В речи прокурора дается характеристика личности подсудимого, основанная на установленных в суде фактах. Эта характеристика должна быть объективной. Прокурор не вправе умалчивать о положительном в нравственном облике подсудимого, его прежних заслугах, поведении, могущем служить смягчению ответственности. Сведения из биографии подсудимого могут использоваться лишь в той части, которая относится к преступлению и к возможному наказанию. Личная жизнь подсудимого может фигурировать в речи прокурора, если соответствующие факты относятся к предмету доказывания.

Прокурор не вправе "вменять в вину" подсудимому то, что он не раскаялся или не признал себя виновным, или не дал показаний, сославшись на нежелание отвечать на вопросы или запамятование.

В речи, естественно, недопустимы насмешки над подсудимым, грубость, оскорбительные характеристики, а также заявления по поводу наружности подсудимого, его национальности, веры, физических недостатков.

Характеризуя подсудимого, прокурор должен исходить из того, что в отношении последнего действует презумпция невиновности. Подсудимый может быть оправдан, а обвинительный приговор — отменен. Поэтому оценки качеств подсудимого как человека должны опираться на бесспорно доказанные факты и не выходить за пределы того, что имеет юридическое значение.

Обоснование меры наказания в речи государственного обвинителя требует объективности, учета последствий того или иного вида и размера наказания, обстоятельств, не только отягчающих, но и смягчающих ответственность.

Не соответствуют нравственным нормам попытки воздействовать на судей ссылками на возможное влияние вынесенного ими мягкого приговора на состояние преступности и т. п.

А. Ф. Кони, выступая против "запугивания присяжных последствиями оправдательного приговора", приводил красочные случаи из практики тех лет. Один шустрый провинциальный прокурор по делу о шайке конокрадов, возражая против защиты, добивавшейся оправдания, говорил: "Что ж! Оправдайте! Воля ваша! Только вот что я вам скажу: смотрю я в окошко и вижу на дворе ваших лошадей и брички, телеги и нетычанки, в которых вы собрались... уехать домой. Что ж! Оправдайте: — пешком уйдете!.., ". (Кони А, Ф. Собр. соч. В 8 т, Т. 4. М., 1967. С. 136.) Нельзя сказать, что попытки воздействовать на судей в прямой или косвенной форме ссылками на возможные негативные последствия оправдания или мягкого наказания в наше время совсем не встречаются.

Нередки случаи, когда прокурор в речи касается поведения и личных качеств потерпевшего, свидетелей и других лиц помимо подсудимого. Ему приходится давать характеристику сослуживцев подсудимого, потерпевшего, их начальников. Она может оказаться отрицательной. Если такого рода оценки рисуют того или иного человека в неприглядном виде, то они должны опираться только на достаточные и проверенные доказательства.

В речи обвинителя могут использоваться приемы иронии, однако юмору не место в зале суда, где обсуждаются слишком серьезные дела, где речь идет о горе, причиненном преступлением.

54 вопрос

См.51 вопрос

56 вопрос

Защитник-адвокат в своей речи, естественно, противостоит стороне обвинения в состязательном процессе. В отличие от позиции прокурора как "говорящего публично судьи" позиция защитника не может не быть односторонней. Его участие в судебных прениях подчинено определенным нравственным началам. Главное в нравственно оправданном ведении защиты в целом и в содержании и построении защитительной речи – умение верно определить свою позицию, опираясь на правовые и нравственные ориентиры.

Защитник может применять только законные средства и способы защиты. Выступая на стороне человека, обвиняемого в нарушении закона, он сам должен неукоснительно соблюдать законы, пользоваться только легальными средствами.

Защитник вправе применять лишь нравственно допустимые приемы защиты. В частности, он не вправе лгать суду, склонять суд к неправде, хотя бы это было выгодно его подзащитному. "У адвоката не только нет права на ложь, не только нет права на использование искусственных, надуманных, фальсифицированных доказательств – у него нет права и на неискренность, нет права на лицедейство"[8], – пишет Я. С. Киселев.

Защищая конкретного человека от обвинения в преступлении, защитник не может оправдывать само преступление. А. Ф. Кони, критикуя в свое время пороки адвокатуры, писал о справедливой тревоге в связи со случаями, когда "защита преступника обращалась в оправдание преступления, причем, искусно извращая нравственную перспективу дела, заставляла потерпевшего и виновного меняться ролями... "[9].

Защита должна осуществляться на основе согласованности позиции защитника и подсудимого по принципиальным вопросам, и прежде всего по вопросу признания или отрицания вины.

По поводу последнего положения во многих публикациях приводились и приводятся аргументы в пользу двух противоположных точек зрения, да и адвокатура, и суды далеко не сразу и не твердо встали на одну определенную позицию. Речь идет о ситуации, когда подсудимый в суде виновным себя не признает и последовательно настаивает на своей невиновности, а в процессе судебного следствия виновность его подтверждена достаточными и проверенными доказательствами и сам защитник приходит к убеждению, что его подзащитный виновен, строить же защитительную речь на отрицании виновности бесперспективно.

Речь защитника должна в концентрированной форме представить суду все то положительное, что характеризует личность и поведение подсудимого. Все обстоятельства, смягчающие ответственность, установленные по делу, необходимо отчетливо и убедительно отметить в речи, а обстоятельства, отягчающие ответственность или доказанные сомнительно, оценить соответствующим образом. При характеристике подсудимого нельзя допускать преувеличения, вопреки фактам утверждать о несуществующих добродетелях подсудимого. Это может породить недоверие к речи и позиции защитника в целом. Если защита ведется по групповому делу, то защитнику следует избегать в своей речи изобличения других подсудимых в совершении преступления. Но в жизни возникают такие ситуации, когда интересы подсудимых противоречивы и между их защитниками дискуссия неизбежна. При этом защитник одного подсудимого заинтересован в том, чтобы суд признал виновным в целом или в большей части подсудимого, которого защищает другой защитник. На практике адвокаты в подобных случаях говорят о праве своеобразно понимаемой "необходимой обороны", что отражает вынужденный характер действий фактически на стороне обвинения. В речи защитника нельзя использовать доводы, несостоятельность которых очевидна. Обман, ложь, сознательное искажение фактов глубоко безнравственны. Они несовместимы с престижем адвоката как человека и как юриста, выполняющего гуманные функции. А с позиций результативности защиты они представляют опасность и для судьбы клиента адвоката. Обнаруженный обман даже "в мелочах" подрывает доверие ко всему, что говорил защитник, так как честность градаций не имеет.

В то же время адвокат в своей речи не обязан упоминать обстоятельства, могущие повредить защите, если о них не говорил обвинитель. Это относится также к критике обвинения с позиции: "то, что не доказано бесспорно, не может быть положено в основу обвинения" или: "версия подсудимого, не опровергнутая обвинением, должна признаваться за истинную". Здесь мы имеем дело с нравственным правом строить тактику защиты в соответствии с правами, предусмотренными законом.

Судебная речь защитника будет тогда достигать своей цели, когда защитник владеет искусством доказывать, убеждать, спорить и приемами судебного красноречия. С развитием состязательного начала в российском уголовном процессе эти умения приобретают все более актуальное значение.

В своей речи защитник прямо ведет полемику, спор с обвинением. И сама манера, форма этого спора должна отвечать определенным нравственным установлениям.

57 вопрос

аждое преступление приводит к определенным изменениям матери­альной обстановки, отражается в сознании людей. Изменения в об­становке места происшествия могут быть обнаружены, зафиксированы, исследованы и использованы в качестве доказательств.

Осмотр места происшествия, как правило, относится к первоначаль­ным следственным действиям, а по большинству дел об особо опасных преступлениях против личности расследование начинается с осмотра места происшествия. Успех или неуспех при этом в значительной степе­ни предрешает выдвижение правильной версии, раскрытие преступле­ния, изобличение виновных. С другой стороны, ошибки, допущенные следователем при производстве осмотра, нередко отрицательно ска­зываются на дальнейшем ходе расследования, толкают следствие на ложный путь или заводят его в тупик.

Осмотр является самостоятельным следственным действием, имею­щим целью обнаружение следов преступления и других вещественных доказательств, выяснение обстановки происшествия, а равно иных обсто­ятельств, имеющих значение для дела. Вместе с тем осмотр может быть и составной частью других следственных действий: задержания, обыска, съемки, следственного эксперимента, проверки показаний на месте.

Осмотр места происшествия является незаменимым следственным действием, поскольку информацию, получаемую при осмотре, в большинстве случаев невозможно обнаружить в любом другом месте, добыть путем проведения иных следственных действий. Такова, например, ин­формация, заключенная в следах ног и рук преступника, следах при­менения им орудий взлома. Непосредственно в процессе изучения объ­ектов места происшествия следователь использует самые различные формы и методы познания, направленные на установление фактов и обстоятельств, которые дают возможность определить направление расследования и выяснить истинный характер события*.

Восприятие обстановки места происшествия позволяет следователю представить картину события, дает необходимую эмпирическую базу для выдвижения версий, проведения других следственных действий. Ясно, что никакой анализ документов, протоколов, схем, фотографий не сможет заменить непосредственно увиденного. Вот почему даже при принятии к производству нераскрытых преступлений прошлых лет, когда обстановка претерпела значительные изменения, все же бывает целесообразно побывать на месте происшествия и ознакомиться с ним.

Очень часто осмотр места происшествия проводится в условиях неоп­ределенной следственной ситуации, которая столь характерна для пер­воначального этапа расследования. Что произошло: преступление, не­счастный случай, инсценировка? Если совершено преступление, то ка­кое? Кто мог его совершить и почему?

Особенностью следственного осмотра является также его неотложный характер. В отличие от многих других первоначальных следственных действии осмотр места происшествия должен быть проведен немедлен­но. Всякая отсрочка может привести к изменениям обстановки, утрате следов и улик, забыванию очевидцами и свидетелями важных для дела обстоятельств. В таких условиях у следователя нет достаточного времени для подготовки к осмотру, обдумывания его тактики, получения кон­сультаций. Он вынужден действовать очень быстро, в то же время понимая, что любая его ошибка трудноисправима, может привести к невосполнимой утрате доказательств. Все это порождает у следователя повышенное чувство ответственности, а у молодых, недостаточно опыт­ных работников нередко возникает своеобразное состояние, которое можно назвать как «страх ошибки». Он выражается в излишнем волне­нии, растерянности, поспешности, снижении разумной активности, це­ленаправленности, приводит к неспособности осуществлять четкую мыслительную деятельность, правильно руководить действиями участ­ников осмотра. В то же время хорошо известно, что квалифицирован­ные следователи в такой же сложной ситуации действуют не только быстро, но и целеустремленно, сосредоточенно. Активизируется их на­блюдательность, мыслительная деятельность, они умело руководит хо­дом осмотра. В целом у таких следователей мобилизуются все духовные и физические силы*.

Познавательный элемент деятельности составляют: восприятие об­становки, фактов, явлений; установление между ними причинной свя­зи; выдвижение предположений, версий. Поисковый элемент деятель­ности - это поиск, обнаружение изменений, вызванных действиями преступника; изъятие следов, вещественных доказательств. Организаци­онный элемент включает в себя действия по руководству оперативной группой в ходе осмотра (организация охраны места происшествия, по­мощь потерпевшему, распределение функций между участниками ос­мотра и т. д.). Удостоверительный элемент деятельности следователя - это закрепление, удостоверение и фиксация выявленных в ходе осмотра следов, вещественных доказательств, установленных фактов. Следова­тель составляет протокол осмотра места происшествия, чертежи, схемы и т.п.; сам или с помощью специалистов производит фотографирование, киносъемку, видеозапись. Нередко встречаются протоколы, подо­бные инвентарной описи, где перечислены, казалось бы, все предметы, находящиеся на месте происшествия. Действуя подобным образом, сле­дователь не задумывается о значении отдельных обстоятельств, стремит­ся «объять необъятное», и эта заведомо обреченная на неудачу попытка мешает определить рамки осмотра, сосредоточить внимание на сущест­венных признаках.

Перечисленное нами выше выделение сторон деятельности следова­теля при проведении осмотра места происшествия носит в известной степени условный характер. На практике деятельность следователя в процессе осмотра места происшествия представляет единое целое.

В оперативной группе между участниками необходимо четкое рас­пределение функций в зависимости от характера выполняемых дей­ствий. Успешность осмотра места происшествия во многом зависит от коллективных действий всех его участников, их согласованности. Ос­новной организационно-тактической формой взаимодействия следова­теля, работника органа дознания, специалиста, эксперта на первона­чальном этапе расследования является совместный выезд на место пре­ступления в составе оперативно-следственной группы. Их взаимодей­ствие при осмотре места происшествия предполагает не дублирование работы, а обязательное и четкое распределение функций. Если следова­тель производит непосредственно осмотр места происшествия, отыс­кивает и закрепляет доказательства, фиксирует результаты осмотра в протоколе, то оперативный работник по указанию следователя прово­дит комплекс оперативно-розыскных мероприятий, направленных на раскрытие преступления, а специалист или эксперт оказывают помощь следователю в обнаружении, закреплении, изъятии следов и т. д. Эти мероприятия должны проводиться одновременно с осмотром места про­исшествия и обеспечивать условия, необходимые следователю для более качественного осмотра и расследования в целом.

Событие преступления оставляет во внешнем мире систему следов. Эти следы обладают специфическими особенностями и в целом образу­ют систему, существующую в пространстве и времени. Успешные ос­мотры предопределяются выделением следователем системы следов. Одной из главных причин неудачных осмотров является неумение выде­лить эту систему следов из окружающей действительности. Эффектив­ность осмотра места происшествия в значительной степени обусловлена наличием у следователя глубоких криминалистических знаний. Так, зная основные закономерности образования следов, характер наиболее типичных из них для различных видов преступлений (убийств, изнасилований, разбойных нападений, краж и т. д.), следователь строит мысленные модели преступного события*. Пользуясь такими моделями, он ведет поиск следов преступления не путем сплошного восприятия и об­щей оценки всего того, что он увидел на месте, не случайно, а продуман­но и целенаправленно.

58 вопрос

Конфликты в служебной деятельности юристов могут происходить и между коллегами, что часто не способствует успешной работе. Эти конфликты могут развиваться как по “горизонтали”, так и по “вертикали”. Так, по данным исследователей 49,6% всех конфликтов между таковыми происходит между равными по должности, причем руководитель об этих конфликтах не знает и узнает позже. 10% конфликтов происходит между начальниками, 10% - между начальниками и подчиненными, 5% - между начальниками и его замами, 2% - между замами, 3% - между различными службами. В этих конфликтах могут быть задействованы разные факторы, вплоть до условий деятельности, часто неудовлетворительных (отсутствие техники, нагрузка и т.д.). Имеет значение статус личности и внешняя среда. У человека может и не быть склонности к конфликтам, однако сама его деятельность и статус создают конфликт

Конфликт в деятельности юристов носит деятельностно-профессиональный характер, т.е. связан с особенностями выполняемых профессиональных задач. Характерные особенности для решений, принимаемых в конфликтных ситуациях сотрудниками - это дефицит времени, часто окончательность решения, так как решение позже уточнить невозможно, проверка решений заинтересованными оппонентами и руководством, необходимость принятия решений на основе неполной, порой сознательно искаженной информации.

Конфликт - это сложное взаимодействие ряда объективных и субъективных факторов. Факторами, имеющими значение для его возникновения и протекания, могут быть представления людей, их установки, психические состояния, позиции в отношениях, особенности индивидуальных свойств и качеств личности.

Первоначальный конфликт возникает в результате имеющегося конфликта с законом - совершения противоправных действий. Поэтому основной путь снятия конфликта - это изменить отношение к совершенным противоправным действиям.

Стремление к изменению конфликтных отношений имеет место и у лиц, являющихся объектами воздействия. Прежде всего, такое стремление к снятию конфликта может иметь место у обвиняемых. Они стремятся в процессе общения доказать, что у них не было конфликта с обществом и поэтому у них нет конфликта с правоохранительными органами.

Стремление к изменению конфликтных отношений может исходить и из действительного желания изменить ранее имевшиеся ошибочные цели при наличии стремления исправить ранее нанесенный вред. Переход от конфликтных отношений к отношениям сотрудничества может осуществляться и в форме самооговора, когда субъект видит в этом единственный способ снятия конфликтной ситуации, возникшей между ним и правоохранительными органами.

Наличие конфликтной ситуации не снимает самой возможности общения и достижения его целей. Дело в том, что в деятельности юристов всегда имеет место взаимное стремление к получению информации. Это стремлений к получению информации обеспечивает интерес и необходимость общения в конфликтной ситуации.

Иногда эти конфликтные отношения разрешаются применением насилия. Это вид конфликта, связанный с применением принуждения в отношении субъекта с целью сохранения или приобретения определенных прав и привилегий. Оно может быть физическим или психическим, негативным или позитивным, прямым или косвенным

Перед юристами всегда стоит задача управления конфликтом, т.е. целенаправленного воздействия на конфликт как систему.

Исходя из сказанного понятно, что существуют различные пути предупреждения и разрешения конфликтов применительно к разным стадиям их развития. Понятие предупреждения конфликта относится не к самому конфликту, а к конфликтной ситуации.

Необходимо разрешать конфликт и с учетом его цели. Поэтому необходимо определить цели конфликтующих сторон и разграничить особенности межличностного и делового взаимодействия, например, должностным лицам указать на необходимость придерживаться определенных норм поведения, к другим применить меры воспитательного, административного или уголовно-процессуального характера.

Всегда также необходимо помнить о переводе конфликта с эмоционального этапа на интеллектуальный (спокойная, доверительная обстановка, тон, выражение недоумения поведением, другие приемы). Окончанием конфликта служит завершение его инцидента и устранение его причин.

Таким образом, именно сотрудник, исходя из своих функциональных обязанностей и являясь активной стороной взаимодействия, определяет, исходя из интересов дела тактику своего поведения и ход взаимодействия с гражданами. Он решает, предупреждать, разрешать конфликт, либо создавать конфликт. При этом не следует забывать, что противостоящие сотрудникам лица также осознанно или неосознанно влияют на это управление.

59 вопрос

Юрист должен развивать все виды сознания. Например, в юридической деятельности моральная и духовная сознание способствуют пониманию высшей этики человека. Эти виды сознания дают возможность законодателю осмысливать высшие законы духовного мира, формировать духовные мысли, понимать душевные качества других людей, влиять на тело через дух и душу, понимать причины и последствия потери земных благ и др.
В контексте нашего исследования подробно рассмотрим правовое сознание.
Исследователи по-разному подходят к определению правосознания. Большинство авторов считают, что правосознание - это совокупность идей, взглядов, представлений, чувств, в которых проявляется отношение к действительного или желаемого права как к справедливого или несправедливого и к действиям людей как правомерных или неправомерных.
В. Котюк отмечает, что правосознание личности - это такая форма отображения правовых явлений, которая включает умственные, интеллектуальные, эмоциональные и волевые процессы и состояния: знание действующего права и законодательства, правовые умения и навыки, правовое мышление, правовые эмоции и чувства, правовые ориентации, позиции, мотивы, правовые убеждения и установки, которые синтезируются в принятых решениях и направлены на познание, общение и взаимодействие в процессе правовой деятельности и поведения в сфере правоотношений [81, с. 35].
Можно по-другому подойти к определению правосознания, в частности через информацию, и понимать ее как координационную систему многомерности получения, использования, распространения и хранения информации в правовом поле, что характеризует отношение законодателя к правовой действительности и установления объективной истины.
Итак, правосознание основывается на информации, которую юрист должен осознать.
Однако он не осознает всю информацию. Неосознанная информация в дальнейшем выступает как значительный потенциал для осознания, то есть становится полезным в нужный момент.
Речь идет о материальную форму получения, использования, распространения и хранения информации юристом, что составляет определенную систему. К ней относятся различные идеи, представления, эмоции, чувства, интеллектуальная способность юриста. Упомянутая система играет координационную, интеграционную роль в профессиональной деятельности. Именно благодаря ей юрист реализует свое отношение к правовой действительности, к праву вообще. Такую координирующую функцию выполняют мировоззренческие принципы, волевые усилия.
Многомерный подход к информации в целом необходим. Интеллектуальная культура юриста должна направляться на творческий многоаспектный подход к получения, использования, распространения и хранения информации. Это повышает уровень правосознания.
Информационная деятельность юриста должно происходить в правовом поле. Это активная форма его правосознания, понимание необходимости системы права для адекватного регулирования общественных отношений. Правовое поле оказывает значительное влияние на правосознание юриста, особенно когда оно усиливается принятыми новыми законами. В настоящее время большое значение имеет Конституция Украины, которая направляет правосознание юриста на государственническую позицию. Высокий уровень правосознания юриста также помогает установлению объективной истины. На правосознание юриста влияют все основные элементы духовной и нравственной культуры. Сами собой профессиональные знания еще не определяют содержания правосознания юриста. Большое значение имеют самооценка, эмоции, отношение к праву, а главное - преобразование юридических знаний в убеждения.
Существуют внешние и внутренние структурные элементы индивидуального правосознания. К внешним элементам относятся: правовые знания; уважение к праву, закону на основе правовых убеждений; социально-правовая активность личности, а точнее, готовность (установка) к такой деятельности и поведения. Внутренние элементы - это: интеллектуальные (рациональные) процессы и состояния; эмоциональные процессы и состояния; волевые процессы и состояния [81, с. 78].
Считается, что правосознание имеет следующие составные элементы, как: психологическая правосознание (правовая психология), идеологическая правосознание (правовая идеология), поведенческая правосознание (предусматривает выход на правовое поведение) [127, с.255].
Поскольку в любом случае на правосознание юриста влияют различные факторы - как объективные, так и субъективные, то ее уровень зависит от профессиональных факторов, от состояния законности в государстве и цивилизованного правопорядка. Это означает, что правосознание юриста должен иметь профессиональный характер (а не обыденный), что является составным элементом всей правовой системы в государстве.
То есть, профессиональное правосознание имеет юридическую деятельность приоритетное влияние, направленный на познания правовых явлений и понимание их сущности.
Профессиональное правосознание не стоит отождествлять со специализированной. Профессиональное правосознание является структурным элементом общественного правосознания. Общественное правосознание можно разделить на профессиональной и непрофессиональной, а специализированную - по профессиональному признаку: судебный медик, судебный эксперт, преподаватель права, журналист по правовой тематике и др. Следовательно, если речь идет о правосознание юриста, то необходимо учитывать его профессиональную специализацию. То есть, для различных юридических специальностей правосознание является разной, она отличается индивидуальностью и неповторимостью.
Правосознание юриста всегда находится в динамичном развитии. Она может упрощать или усложнять процесс выполнения служебных обязанностей. Правосознание проявляется квантовая: либо увеличивается, либо уменьшается.
Каждый юрист должен индивидуально-правовое поле, поэтому его действия и поступки обусловлены собственными правовыми взглядами, которые зависят от обстоятельств, психического состояния” определенных знаний и т.д. Отсюда и утверждение, что один и тот же юрист может находиться на разных ступенях правосознания в конкретное время. Нас в данном случае интересует действие так называемой точечной квантовой правосознания при исполнении служебного долга юристом. Поэтому выясним, что побуждает его к определенной действия: сознательное или бессознательное.
Считаем, что сознательное “руководит” юристом в спокойной, творческой ситуации, а в критических, экстремальных случаях, в момент принятия сложного и ответственного решения его овладевает надсвідомий состояние. Тогда и проявляется так называемая деонтологічна правосознание, то есть уровень правосознания, которой юрист достиг ранее. Фактически деонтологічна правосознание отражает кванты правосознания, конкретизирует ее.
Деонтологічна правосознание предполагает, прежде всего, осознание юристом своего назначения и собственной социальной и моральной ответственности.
Итак, деонтологічна правосознание - это интеллектуальная собственность юриста, поскольку она связана с интеллектом и моральными принципами; это конкретизация его правосознания, что соответствует одной из функций юридической деонтологии.
Деонтологічна правосознание юриста является результатом его общей правосознания, ее конкретным критерием. Она также свидетельствует о определенный уровень правосознания юриста вообще, поскольку находится на “вершине” правосознания и служит как бы “пиковой” правосознанием.
Зная сущность содержания юридической деонтологии, можно утверждать, что деонтологічна правосознание характеризуется также юридическим эвристикой. Иначе говоря, юрист каждый раз доходит нового выводу в процессе рассмотрения юридических дел. Понятно, что это неповторимый индивидуальный проявление общей правосознания в конкретных условиях, поэтому ее и называют деонтологічною.
Приведенные выше рассуждения позволяют утверждать, что деонтологическую правосознание предопределяет внутренний императив служебного долга, поскольку последний является свободой разумной воли, предусматривает юридические последствия профессиональной деятельности и является стабильно выработанной позиции юриста. Такая позиция основывается на принципах правового чувства, самодисциплины, объективности, правовой справедливости, согласованности юридической практики (позитивного права) с естественным правом, гуманности, правдивости, активной жизненной позиции. Как и внутренний императив служебного долга, деонтологічна правосознание юриста часто совпадает с потребностью общества, поскольку тесно связана с милосердием и совестью.