Петр Бормор: Многобукаф
Петр Бормор
Многобукаф. Книга для
Черный властелин и другие
Первым в Тронный зал ворвался Полуэльф с окровавленным мечом. А за ним, рассыпавшись полукругом, вбежали его спутники: гном, принцесса, волшебник,… Черный Властелин поднял голову от разложенных на столе бумаг. – А вы пунктуальны, – заметил он, вкладывая закладку между страниц толстой книги. – Надо же, точно на закате!Драконы
Шум у входа в пещеру наконец затих, и принцесса рискнула выглянуть наружу. Дракон валялся на пороге неопрятной окровавленной тушей, а над ним стояли,… – Ой… – сказала Принцесса. – А где же принц?Кот в сапогах
Кот в сапогах пришел к Людоеду. – День добрый, господин Людоед. А не могли бы вы превратиться в мышку? – Да пожалуйста! Нет проблем.Джинн
Забросил рыбак невод, вытащил кучу морской тины и запутавшийся в ней кувшин. Как это принято, тут же сорвал печать, выковырял пробку – и из кувшина вылез полуголый мужик разбойничьего вида.
– Ну наконец‑то! Выручил ты меня из тысячелетнего плена, молодец. А теперь три желания.
– Правда? Вот здорово! Ну тогда вот тебе мое первое желание…
– Погоди, погоди. Ты не понял. Это не ты мне желания загадываешь, а я тебе.
– То есть как?!
– А вот так. Выполнишь – катись на все четыре стороны, а не выполнишь – я тебя съем.
– Но как же так? Это же я тебя спас!
– И что с того? Мужик, я джинн. А нам, джиннам, благодарность не присуща. Нам присуща наглость.
Одни желания выполняются сразу, другие требуют времени. Когда я высказал своё второе, джинн ответил «Уфф!» и о чем‑то глубоко задумался.
– Ну ты, хозяин, и задачку задал!
– Ты что, не можешь выполнить это желание?
– Нет, – удрученно вздохнул джинн. – Невозможно по определению. Если я создам для тебя мир – это будет мой мир, плоть от… ну что там у меня есть. Но уж всяко не твой. Миры каждый должен творить для себя сам. Вот разве что научить тебя этому искуству?
– Так в чем проблема? – сказал я. – Научи!
– Это третье желание? – быстро уточнил джинн.
– Нет, второе.
– Слушаю и повинуюсь, – уныло отозвался джинн. – Но учти, хозяин, учеба дастся нелегко.
И он стал меня учить. Урок за уроком, год за годом, пока я наконец не усвоил каждый нюанс. Пока не стал магом, не знающим себе равных. И тогда я приступил к делу.
Отстраниться от мира. Выдавить себя из реальности, как воду из губки. Собраться в одно единое самодостаточное Я. Миры каждый творит сам для себя, и сам из себя. Больше не из чего.
Распахнуть себя во всю ширь, насколько хватит воображения. Дать своему Я полную волю – воплотиться тем единственным, одному ему присущим образом, который только и возможен. Открыть глаза и принять этот мир во всей его полноте. Раствориться. И вычленить из этого непостижимого огромного Я свое маленькое неизменное я.
Вот, собственно, и всё.
Я так и сделал. И мир вышел что надо – то есть, что мне надо. Сам ведь делал, для себя. Лучше и не придумаешь, сколько ни старайся. И всё в этом мире подчинено моей воле…
Мда… кстате, о воле и подчинении.
Сам я остался плотью от плоти того мира, где родился. А как же иначе? Эту связь никак не порвешь, ни в каком ином мире не спрячешься. А когда отказываешься от дарованной тебе на родине свободы воли… ну, тогда не жалуйся, сам виноват.
Невозможно выжать губку досуха. Вот и я тоже… Угораздило же при жизни привязаться к этой безделушке! За неё‑то меня и вытащили. И не отпустят, пока я не исполню…
– Джинн, слушай мою волю!
А я что, я слушаю. Как будто у меня есть выбор… Нет у меня никакого выбора в этом мире, сам когда‑то отказался. Сознательно.
– Слушаю и повинуюсь, хозяин.
Дурак он, мой хозяин. И желания у него дурацкие.