возмещение». Одно из классических его выражений находится в Прем 11:17: «Чем кто согрешает, тем и наказывается». Известный пример такого опыта — Иаков, который сначала обманул своего брата Исава (см. Быт 27:35), а позже сам был обманут собственным зятем, Лаваном (Быт 29:25). Подобным образом преступление Давида с Вирсавией против ее мужа Урии истолковывается как причина кровавых распрей в собственной семье Давида (см. 2 Цар 12:11). В Рим 1:21-28 Павел также следует этому образцу, когда, описывая ответ Бога на человеческое падение, применяет тот же словарь относительно как падения, так и ответа.
Эта логика человеческих дел, возможно, скрыта, как в случае с Иовом, и даже ставится под вопрос на протяжении всей книги Екклесиаста. Тем не менее, она удерживается как фундаментальная структура человеческого существования, которую можно проследить в жизни отдельных людей. Это было основной проблемой в израильской литературе премудрости (см. Притч 14:14) и той воспитательной традиции, которая ее породила. Пророки прилагали ее принципы к истории Израиля32. Апокалиптические тексты защищали эту убежденность, когда верность Богу требовала цены мученичества, и распространяли свою веру в Бога за пределы земной жизни.
Хотя эта эсхатологическая модификация главного убеждения является особенной чертой библейского богословия, кажется, что лежащая в ее основе антропология была повсеместно признана в последние столетия. Она находится в самом сердце индуизма (и образует затруднительную ситуацию, от которой буддизм обещает освободить). Есть параллели и в греческой и римской литературах33 и отзвуки этого — в классических произведениях европейской культуры. Предоставим шекспировскому Макбету (акт 1, сцена 7) сказать за всех: