тизма, но, из-за человеческой слабости, совершенный в ущерб богословской последовательности. Однако этот приговор следует читать в контексте симпатии фон Гарнака к Маркиону и его (печально) известного утверждения, что «отвергнуть Ветхий Завет во втором столетии было ошибкой (...), пристраститься к нему опять в шестнадцатом столетии было судьбой, которой реформаторы не могли избежать; но сохранять его в качестве канона для протестантов за пределами восемнадцатого века было следствием религиозного паралича церкви»37. Да и потом, взгляд фон Гарнака на науку (включая богословие) как что-то совершенно отдельное от личных или политических интересов был типичен для его времени, но впоследствии был преодолен. Так как нет ничего зазорного в медицинских исследованиях, движимых сочувствием к страдающим людям, мы должны как следует оценить взаимосвязь между искренними молитвами Павла за свой народ и его учением о будущем Израиля в Рим 9-11. В конечном счете, решения насущных проблем обыкновенно не возникают как гром среди ясного неба, но приходят к тем, кто какое-то время бился над их разрешением.