нам отражают это изменение сознания и направлены к тому, чтобы заставить поверить в это собратьев-христиан, не проявлявших охоты к принятию тех далеко идущих последствий, которые ожидал и провозглашал Павел6.
Что нам дает знание того, что Павел был фарисеем? Какой вклад вносит эта предпосылка в наше понимание его личности или его позиции внутри иудаизма и раннего христианства? Это дает нам немного, так как в его времена быть фарисеем значило не много больше, чем быть членом какого-либо распространенного религиозного движения. Но, очевидно, Павел был чем-то большим, чем обыкновенный иудей его времени (а также — после обращения — большим, чем обычный христианин). Мы знаем наверное, что он был человек конфликта и полемики. Поэтому нам следует пойти дальше и спросить: а что заставило его выступить из своего социального контекста? Ответ на этот вопрос ясен любому, кто умеет читать. В Гал 1:14 он пишет: «Я (...) преуспевал в иудействе более многих сверстников в роде моем, будучи неумеренным ревнителем отеческих моих преданий»*. Этим изречением Павел объясняет, почему он столь неистово преследовал церковь и стремился ее уничтожить (1:13). Именно тут мы можем ощутить само биение сердца «раннего» Павла, особенный смысл его призвания в терминах его иудейской традиции. Ибо тот факт, что Павел преследовал движение Иисуса — один из наиболее подтвержденных фактов новозаветной истории; это, во всяком случае, информация о молодости Павла, по частоте превосходящая все прочие сведения (см. Деян 7:58; 8:1; 9:1 сл, 5, 13-14, 21; 22:4-5, 7, 19; 26:9-11, 14; 1 Кор 15:9; Гал 1:13, 23; Флп 3:6; 1 Тим 1:13)7.