В главе десятой на первый план выступает христианская точка зрения Павла: Христос — источник праведности для всех верующих (стих 4), и спасительная вера сосредоточена на Его
воскресении и господстве (стих 9). Вот почему Израиль еще не испытал благословений этого спасения. Павел может лишь повторить признание солидарности со своим народом и упомянуть свои сердечные молитвы за него. Следующие стихи предлагают объяснение положения дел на уровне человеческих позиций и понимания. Сначала Павел воздает должное религиозному рвению своих собратьев-иудеев. Их «нет» по отношению к Евангелию происходит не из какого-то пренебрежения волей Бога. Напротив, у этого есть религиозные причины. Это результат их ревностного отношения к Богу. Иудеи стоят в стороне из-за удивительного энтузиазма в отношении к Богу, воспрещающего им, по их мнению, доверять такому человеку, как Иисус, и такой вести, как весть Евангелия. Это утверждение Павла не оставляет никакой возможности для нравственного приговора иудейскому неверию, но объясняет его как трагический конфликт. Хотя, согласно Рим 1:20, нет никакого извинения тому, что человечество отворачивается от Бога-Творца, иудейское неверие в каком-то смысле последовательно. Оно ложно не в смысле намерения, но лишь из-за некоего недостатка понимания (см. 10:2).
В этом пункте нам следует принять, что Павел знает, о чем говорит, — в двояком смысле. Конечно, он знал свой народ и его умонастроение в то время, когда писал это послание, — хотя есть ученые, считающие, что Павел всерьез недопонял иудаизм. (К сожалению, они сравнивают Павлов анализ иудаизма с иудаизмом более поздних веков, который возник из катастроф злосчастного восстания против римлян, приведшего к потере Иерусалима и его Храма.) А он знает, что имеет в виду, когда говорит о «страсти» или «ревности» в отношении к Богу, ведь таков был идеал, заставлявший его самого преследовать учеников Иисуса (см. Флп 3:6; Гал 1:13-14; Деян 22:3-4). Каким бы ни был тот дефект, который он нашел в движении Иисуса (а по этому вопросу имеется некоторая неясность), в любом случае он был убежден, что оно старалось ввести Израиль в заблуждение, и что терпимость по отношению к нему могла на-
влечь гнев Божий на его народ (см. Числ 25 и т.д.)45. А согласно Иосифу, пятидесятые годы первого века свидетельствовали об увеличении иудейского радикализма на его родине (в этом, может быть, одна из причин того, что иудеохристиане в Иерусалиме более не могли одобрять миссию Павла у язычников). Пока Павел «преуспевал в иудействе более многих сверстников в роде своем» (см. Гал 1:14), его прежняя позиция постепенно распространялась и начала преобладать. Поэтому можно было бы думать, что ему дан ключ к разгадке отвержения Благой вести многими иудеями. И если только явление Павлу воскресшего Господа (а не проповеди Петра и не доводы или мученичество Стефана) изменили его прежний взгляд на движение Иисуса, то апостол не мог морально осуждать тех, кто все еще разделял взгляды, которых он некогда придерживался сам. В конце концов, как раз только «ныне» открылась «правда Божья», о которой говорит Евангелие (см. 1:16-17; 3:21). Единственный изъян в неверии Израиля (в Благую весть, но не в Бога) — тот факт, что это откровение еще не просветило их умы.
Тесная связь между Павловым толкованием основной позиции иудаизма и его осмыслением своей собственной биографии подчеркнута в обоих контекстах также его противопоставлением «Божьей правды» и «чьей-либо собственной праведности» (ср. Рим 10:3 и Флп 3:9). В обоих контекстах ясно, что «собственная» праведность Павла или Израиля происходит от Закона, но не просто от их знания Закона или обладания им, но при условии, что человек действительно соблюдает Закон (см. Рим 10:5; Флп 3:6). Что же это за «ложка дегтя» в жизненной «бочке меда», посвященная этому идеалу? Почти ничто — пока Иисус Христос не появился на сцене истории (и в жизни Павла)! В Флп 3:8 жесткий приговор — «сор» или «мусор» (а то и хуже) по существу относится не к прежней жизни Павла как соблюдению Закона, а только к ее более низкому достоинству в сравнении с позднейшим знанием Павла о Христе и
участием в Его страданиях и воскресении. Сходным образом в Рим 10:5-13 буквальному пониманию Закона как не более чем набора заповедей противопоставлено истолкование Писания как указания на Христа. (Пусть подобная экзегеза звучит для нас странно, но это восприятие нельзя относить ко временам Павла, когда творческое толкование культивировали также иудейские авторы, такие как Филон Александрийский.)
Мы, однако, должны держать в памяти более ранние главы Послания к Римлянам, где апостол показал, что обладание Законом не уберегает людей от прегрешений. В свете этого аргумента оценку Павлом своей прежней жизни как «непорочной» в смысле праведности по Закону (см. Флп 3:6) следует читать как цитату из его прежней самоуверенности, а не как ту истину, которую он разделяет со своей христианской точки зрения. Намек на то, что это относится не только к нему лично, но ко всему Израилю, сделан весьма небрежно в цитате, которую большинство сегодняшних читателей Библии вряд ли даже заметят. В Рим 10:6 цитате из Писания Павел предпосылает вступление: «Не говори в сердце своем». То, что следует дальше (и только это), взято из Втор 30:12-13. Само вступление — это цитата из Втор 9:4, которую надо читать так, как если бы Павел сказал: «смотри Втор 9» (в его Библии не было нумерации глав и стихов). Там Израилю трижды (см. стихи 4, 5 и 6) делается предостережение, чтобы он не думал, будто дарование земли Ханаанской — награда за праведность Израиля в сравнении с нечестием ханаанеян! Таким образом, мысль, будто можно заслужить милость Божью, исключена самим же Законом в самом начале существования Израиля как нации!
Вот почему Павел может озаглавить всю эту линию аргументов из Писания таким образом: «Конец Закона — Христос, к праведности каждого верующего» (Рим 10:4). Многие интерпретаторы вплоть до недавних публикаций46 полагают, что
греческий термин telos в этом стихе означает «конец» в смысле «завершения/окончания» или (в применении к Закону) «отмены». Но это не первичное и не общепринятое значение слова telos41. Первоначально означавшее «решающий момент» или «то, что наиболее важно», это слово может иметь значение «итога» или «результата» (который запланирован или достигнут). В применении к действию или процессу во времени это значение может развиться в значение «конца» как «завершения-окончания», поскольку то, что наиболее важно, при оценке действий находится там, куда они ведут, — а когда их цель достигнута, они уже принадлежат к прошлому. Но nomos не обозначает действия или процесса. Ближайшая новозаветная параллель, из которой можно вывести значение слова telos в связи с такими словами, как nomos, обнаруживается в 1 Тим 1:5, где читаем: «Telos же увещания (заповеди) есть любовь». Я не знаю ни одного перевода Библии, ни кого-либо, кто предложил бы переводить здесь telos как «окончательное завершение». Скорее, само собой разумеется, что оно должно означать «предмет» или «(последняя) цель». Стало быть, это должно стать основой нашего понимания Рим 10:4 (хотя могут найтись привлекательные способы создания смысла, чтобы читать это по-другому; но в экзегезе мы должны исследовать тот смысл, который заключен в тексте, прежде чем мы его интегрируем в наши суммарные богословские убеждения или построения). Таким образом, Рим 10:4 — это просто другая формулировка заявления Павла в Рим 3:31, что хотя правда Божья (как она действует в смерти Христовой и в спасении всех верующих) полностью открылась лишь в Евангелии, она была засвидетельствована уже в Ветхом Завете. Это означает, что «недостаток разумения» у Израиля, о котором скорбит Павел в Рим 10:2-3, оказывается недостатком понимания того, что Писание свидетельствует о Христе и о Благой вести.