Однако это исключается противопоставлением «отчасти» и «весь» и соотнесенностью с предшествующим «ожесточением» (большинства) Израиля (см. стих 7). Павел говорит об изменении в статусе Израиля. Эта информация не имела бы смысла, если бы значение слова «Израиль» не было тем же самым и в прежнем, и в последующем контексте. Не может быть никакого сомнения в том, что Павел говорит об историческом, эмпирическом народе Израиля — как в своих негативных утверждениях, так и в позитивных. Его пророчество о спасении для «всего Израиля» следует воспринимать буквально, то есть как исповедание надежды для Израиля как общественного организма (как необязательно относящееся к каждому отдельному члену нации во время своего исполнения). Согласно Деян 23:6; 24:24-26; 26:6-7; 28:20, Павел подтвердил это исповедание во время своих злоключений в Иерусалиме и Кесарии не намного позднее, чем приступил к написанию Послания к Римлянам. Там он истолковывает воскресение Иисуса как предвестие не только всеобщего воскресения мертвых, но и «оживления» избранного народа (см. пророческие обетования, такие как Oc 6:1-2; Иез 37:11-14; Ис 25:8; 29:18; Дан 12:1-2).
Павлово пророчество о спасении Израиля вводится апостолом весьма серьезно, как нечто такое, о чем читатели не должны пребывать в неведении (см. Рим 1:13; 1 Фес 4:13), и как «тайна», превосходящая человеческую мудрость. Иными словами, он предлагает им откровение (ср. Рим 16:25). Тем не менее, он находит подтверждения этому в пророческих словах Ветхого Завета (взятых, в основном, из Ис 59:20 с дополнением из Ис 27:9). Это вовсе не противоречие, так как раннее христианство сознавало тот факт, что Иисус и апостолы обнаружили новые значения в древних библейских текстах. Они были убеждены, что Писание содержит идеи, которые в прежние времена были сокрыты, чтобы открыться поколению конца времен (см. 1 Кор 10:11; 1 Петр 1:10-12)53.
Насчет же того, когда и как спасется Израиль, пророчество Павла не предлагает нам какого-либо определенного срока или иных уточнений. Об условиях, при которых это должно исполниться, он продолжает мыслить в терминах некоей взаимосвязи между историей язычников и историей Израиля (см. стихи 12-15), но все еще весьма неопределенно. Что касается того, как это произойдет, он говорит не об обращении Израиля как ответе на свидетельство церкви, но — словами Ис 59:20 — о божественном вмешательстве грядущего «Избавителя». В то время как пророк, по всей вероятности, думал о самом Боге, грядущем избавить свой народ, ранние христиане ожидали не прихода Бога, а (второго) пришествия своего Господа (см. Откр 2:25; 3:3 и тексты о парусии, такие как 1 Кор 15:23; 1 Фес 2:19 и т.д.). В 1 Фес 1:10 ожидание прихода Христа ассоциируется с верой в то, что избавит нас от «гнева» последнего суда. Подобным образом, в Рим 11:26 цитата из Писания обещает разрешение проблемы нечестия и греха. Таким образом, учение Павла о спасении Израиля напоминает его идею индивидуального спасения одной благодатью, хотя терминологии оправдания он в этом контексте не использует. Недостаточная соотнесенность с верой иногда параллельна обращению самого Павла, который был обращен чрезвычайным откровением воскресшего Господа так, что не остается места для понятий «решимости» ради Христа и веры в Его весть.
Поэтому однажды Израиль будет спасен, и на молитвы Павла будет дан ответ. Счастливый конец — и только? Нет, ни в коем случае. Нам следует помнить, что Павел был озабочен не только судьбой своих соотечественников, но и вопросом о верности Бога и надежности Его слова (см. 9:6). Следовательно, цель Рим 9-11 еще не достигнута пророчеством о спасении Израиля в стихе 26, но — лишь в возвещении основания этой надежды в стихе 29: «Ибо дары и призвание Божье непреложны». (Или, в переводе Дж.Б.Филлипса (Phillips): «Ибо, раз они были даны, Бог не отнимет своих даров или своего призыва».) Это не логический вывод из философского определения Бога как неизменного и неспособного к изменению своего намерения. (В самом деле, в Библии приведено несколько примеров изменения Богом своих решений: см. Быт 6:6-7; Ион 4:254.) Скорее, как раз исповедание веры в Божьи обетования как окончательные решения Бога в конечном итоге перевесит все, что говорит против их исполнения. В качестве ответа на сомнения о будущем Израиля Павел мог бы процитировать прорицание Валаама об Израиле из Числ 23:19: «Бог не человек, чтоб Ему лгать, и не сын человеческий, чтоб Ему изменяться. Он ли скажет, и не сделает? будет говорить, и не исполнит?»
Это заверение в Божьей верности — основа как для веры в Благую весть, так и для уверенности в непреложно пребывающей избранности Израиля. Теперь, несомненно, имеется напряженность между двумя словами Божьими: призывом Бога к Израилю и Его же призывом верить во Христа. Большинство иудеев — враги того, что возвещает Павел (см. 1 Фес 2:15-16). Но их позиция не лишает силы любовь Бога к своему народу (см. Рим 11:28). В конечном счете, Павел убежден, что эта — временная — роль противостояния Евангелию была предназначена Израилю самим Богом, см. 11:7, 11-15. Очевидно, что голос Божьей любви, который столь властно говорит через Христову смерть за наши грехи (см. Рим 5:8; 8:31-39), не заглушается периодами заблуждения и отчуждения со стороны Его народа.